– Что случилось? – с опаской спрашиваю я.
– Хм, Мари, – Шон мнётся, – это очень странно, но наша еда…
Я замечаю, что заботливо упакованный Раджем пакет стоит чуть в стороне. Подхожу ближе, снедаемая недобрыми предчувствиями, и чувствую резкий запах ещё до того, как вижу причину всеобщего смущённого недовольства.
– Фу, она… сгнила? Но как, ведь всё свежее…
В пластиковых контейнерах копошатся черви, и я с трудом подавляю приступ рвоты. Снежок отступает от того, что ещё недавно было съедобным, и мне чудится отвращение на маленькой мордочке.
– Этой еде нет ещё и суток, – слабо пожимает плечами Грейс, – и да, здесь жарко, но… Это слишком.
– И мы остались без еды, – констатирует Крэйг. – Эй, может, какие-нибудь ягоды…
– Нет, – резко говорит Джейк, – никаких ягод вы здесь есть не станете. На этом острове всё слишком странно, чтобы рисковать заполучить пищевое отравление. В конце концов, может, мы найдём что-то в обсерватории – должны же местные сотрудники чем-то питаться?
Я лезу в собственный рюкзак и достаю оттуда заботливо уложенные Диего белковые батончики. Что ж, это лучше, чем ничего. Я предлагаю свою находку остальным.
– О, спасибо, Мари, – удивлённо произносит Мишель.
– Не мне, – я натянуто улыбаюсь, – скажешь спасибо Диего, когда мы вернёмся.
– Если мы вернёмся, – мрачно поправляет меня Зара, и, видя потускневший взгляд Грейс, я испытываю желание ударить нашу хакершу за то, что не следит за языком.
В испорченном настроении мы все двигаемся дальше. Нет больше ни разговоров, ни шуток, сопровождавших нас первую часть пути; аккомпанементом нашим шагам и сбившимся дыханиям служит лишь пение птиц, стрекотание насекомых и шелест листвы.
Неожиданно Шон притормаживает, чтобы завязать шнурки, пропуская вперёд всех остальных; разгибается он точно в тот момент, когда мимо прохожу я.
– Слушай, Мари, – говорит он, и Джейк, обернувшись, бросает на Шона убийственный взгляд. Ревнует, что ли? – Спасибо тебе, что заставила остаться и собрать команду. Но ты… я боюсь, понимаешь неправильно. Наверное, ты решила, что я просто решил погеройствовать.
– Я так не решила, – успокаиваю я Шона.
– Хорошо, – неуверенно улыбается он.
– К тому же, из всего, что я о тебе знаю, следует, что тебе не нужно лишний раз подставляться. Многие и так считают тебя героем.
– Если ты о футболе, – смеётся Шон, – то это… пустое.
– Итак, на самом деле, по какой причине ты хотел отправиться в обсерваторию один? – уточняю я, ощущая, что дорога под моими ногами неумолимо начинает стремиться вверх.
Шон вздыхает, смахивая со лба пот.
– Знаешь, меня всю жизнь учили рассчитывать только на себя самого, – говорит он, и Джейк, для чьих ушей это предназначено не было, тем не менее понимающе хмыкает. – Даже в футболе так же. У меня замечательные товарищи по команде, но, когда на поле становится жарко, я отделяюсь. Импровизирую. И если приходится идти на риск, я предпочитаю делать это сам. Не хотелось бы, чтобы пострадал кто-то ещё, когда я могу взять весь удар на себя. Ты понимаешь?
– Это точно, – встревает в разговор Крэйг, – в этом весь Шон Гейл. Всегда прорывается в одиночку, а остальные должны тупо за ним идти.
– Тебе грех жаловаться, Крэйг, – хмурится Шон, – ведь учитывается результат всей команды, и…
– Звучит так, словно ты сам в это веришь, – пожимает плечами Крэйг.
– А ты считаешь иначе? – уточняю я.
– А разве он не должен считать иначе? – Мишель оборачивается через плечо, и по её густо подведённым голубым глазам видно, что она злится. – Почему он должен вообще слепо доверять Шону? Если заканчивается всё тем, что Шон на коне, а остальные позади?
– Надеюсь, ты говоришь сейчас не о себе, Мишель, – злится Шон, – потому что ты – не тот человек, с которым можно говорить о доверии.
М-да, градус накаляется. В наступившей тишине Джейк подходит ко мне вплотную и еле слышно шепчет:
– Теперь стало действительно жарко. Знаешь, если ты сейчас разденешься, то это поможет разрядить обстановку.
Я сердито округляю глаза. Всё это, конечно, круто и так далее, но, кажется, Джейк не знаком с понятием своевременности.
– Первое правило Зары: никому не доверяй, – ухмыляется Зара, вскидывая проколотую бровь. – Так что вы просто получаете то, что заслужили за свою наивность. В конце концов, все предают друг друга.
– Доверие – это хорошо, – возражает Джейк, – когда ты – тот, кому доверяют. В этой ситуации лучше оставаться тем, кто будет предавать, а не тем, кого.
– Это здравый подход, – неожиданно поддерживает его Шон.
– Это так… печально, – вдруг подаёт голос до того молчавшая Грейс. – Бояться боли, и от того не доверять никому вокруг?
– Кто бы говорил, – язвит Зара, – ты ведь боишься всего на свете!
– Да, я боюсь, – Грейс забавным жестом поправляет очки на переносице, – боюсь высоты. И змей, и ракообразных, и даже клоунов. Но я не боюсь быть уязвимой из-за кого-либо, – она гордо трясёт головой, и резинка на её упругих каштановых кудряшках лопается. Ну надо же – никогда не представляла себе, что Грейси может быть такой симпатичной, когда сердится.
– О, поверь мне, Грейс, – устало потирая висок, произносит Мишель, – доверять другим людям – такая плохая идея…
– О да, – злится Грейси, – ты лучше знаешь, конечно. Да, я в курсе, что однажды кто-нибудь сделает больно и мне, но я верю в то, что это не изменит меня. Я буду доверять людям и дальше, потому что только так смогу остаться собой!
– Это очень храбрая позиция, Грейс, – говорю я, обгоняя всех остальных – занятые спором, ребята слегка снизили темп. И тут же останавливаюсь, подхватываю на руки Снежка и оглядываюсь на членов нашей экспедиции, и все замирают тоже. Мы переглядываемся, и я каким-то шестым чувством ощущаю, что теперь все знают – за нами следят.
– Кто-то наблюдает за нами, – тихо озвучивает мои мысли Джейк.
– Что?.. – осекается Мишель.
– Быстро, – цедит Джейк, – в эти заросли, – он кивает в сторону густых кустов, – и максимально тихо.
Мы стремительно ныряем в кусты, прячась за толстыми ветками и шелестящей листвой. Надеюсь, это достойное укрытие, потому что другого у нас нет. И я слышу, что по тропе кто-то движется. Смотрю сквозь листву и вижу только чей-то силуэт. Внезапно что-то происходит, и я как будто вижу нас со стороны.
Глазами нашего наблюдателя. Мир вокруг плывёт, и накатывает головокружение.
– Джейк, – стряхивая наваждение, еле слышно шепчу я, – оно… всё ещё может нас видеть.
– Это невозможно, листва слишком…
– Поверь мне, я просто… знаю.
Джейк смотрит на меня так, словно видит впервые.
– Я обойду со стороны, нужно понять, кто именно…
– Я иду с тобой, – перебиваю я, и Джейк качает головой, словно отказываясь со мной спорить.
Я пробираюсь вслед за ним по траве, стараясь ступать бесшумно – как он.
– У тебя большой опыт в том, как вести себя незаметно, – шёпотом, несвоевременно отмечаю я.
Джейк кивает.
– Научился, когда меня преследовали, – бросает он и осекается.
– Кто тебя преследовал? – изумлённо ахаю я.
– Слушай, давай потом…
Неожиданно меня снова переклинивает, и я вновь буквально вижу себя со стороны. Буквально – потому что я способна разглядеть собственный отрешённый взгляд, как будто гляжу на себя слева, сквозь густые заросли… Голова снова кружится, и вдобавок слегка подташнивает. И всё заканчивается так же резко, как началось. Твою мать! Что творится с моей башкой?!
– Там, – киваю я в сторону, и Джейк обходит меня, раздвигая листву.
Я, кажется, мельком вижу чьи-то глаза, но не могу быть уверенной, что мне не привиделось. Ощущение, что за нами наблюдают, отступает.
– Ушёл, – злится Джейк, и я понимаю: всё-таки не привиделось.
– Никогда не видела, чтобы какое-либо животное было способно так быстро передвигаться, – замечаю я.
Джейк выходит на тропу и присаживается на корточки.
– Это не животное. Здесь человеческие следы. Ладно, оно… ушло. Кем бы оно ни было, нам нужно идти дальше, Принцесса.
