— Папа!
— Давайте поаплодируем этой красивой паре.
Шум закладывает уши, перед глазами все плывет, прикосновения Анри раздражают, а самое страшное, что я вижу глаза Дениса. Он стоит один среди собравшейся уже полупьяной публики и просто смотрит.
Бледный, осунувшийся, а мне становится так плохо, что хочется исчезнуть, просто испариться. А вокруг меня будто отключается звук, застывает воздух, я вижу только его глаза, полные сожаления и боли.
Вот он разворачивается и медленно уходит через толпу, вырываю руку, несмотря на возражения Анри и папы, спешу следом за Денисом. Мне надо все ему объяснить, все рассказать, так не должно быть, я не могу жить дальше с этой болью.
Расталкивая гостей локтями, все это время сжимая телефон в руке, выбегаю на улицу, тут прохладно, но я совсем не чувствую этого.
— Денис! Постой! Да подожди ты!
— А ты для этого всего меня позвала, что порадоваться и поздравить? Извини, я без цветов.
Денис говорит зло, сжимает кулаки, смотри так, что я считаю себя виноватой во всех смертных грехах.
— Это совсем не то, что ты подумал. Все не так.
— А что я подумал? Что моя девушка сначала целуется хер пойми с кем пьяная в клубе, потом наверняка просыпается с ним в одной кровати — так, угадал? А потом я слышу, что свадьба не за горами. А еще эта сволочь трется рядом и трогает тебя.
— Это говорит мне мужчина в браке с беременной женой? Это выходит, ты у нас несчастная жертва, а я так, ветреная профурсетка?
Обида сменяется злостью. Я понимаю, что его претензии не беспочвенные, но и себя видеть надо немного.
— Я такого не говорил.
— Но я именно это услышала в твоих словах. Думаешь, мне не было обидно, когда твоя жена рассказывала, какой ты бабник, как не пропускаешь каждую юбку на работе, но она тебе все прощает, потому что любит, и скоро у вас долгожданное пополнение?
Теперь я практически кричу, выплескивая скопившиеся эмоции. Денис бледнеет еще больше, делает несколько шагов навстречу, но я отхожу.
— Ты поступила как взбалмошная капризная девчонка, просто убежала, отключила телефон и лучший способ выбрала — это напиться и забыться. Не дав мне сказать ни слова.
— Ты и сейчас ничего не говоришь, я слышу только претензии и упреки. Не могу тебя больше видеть! И не хочу!
— А ты, как обычно, убегаешь, не дав человеку сказать и слова.
Машу рукой, разворачиваюсь, слезы стоят в глазах, саму трясет, эмоции выплескиваются через край. Прохожу мимо людей, но иду не в зал, а сворачиваю в какой-то коридор, толкаю дверь, снова коридор.
— Мария! Маша, остановись.
Оборачиваюсь — за мной идет мужчина, но слишком мало света, чтобы рассмотреть его. Темный костюм, широкие плечи.
— Это вы?
— Вам плохо?
— Нет… что… что вы делаете?
Прислоняюсь к стене, но начинаю медленно оседать, когда к моему лицу прикладывают тряпку, сознание плывет, по щекам текут слезы, телефон падает из рук.
А дальше сплошная чернота.
Глава 38 Денис
Вот же несносная девчонка! Не давала и слова сказать, да я и сам хорош, взрослый мужик — и не смог сдержать свою ревность.
Но на самом деле, как увидел ее — в этом откровенном платье, такую красивую, желанную, за руку с хмырем-французом — взбесился. Должен был уйти, не видеть всего этого, иначе не ручался бы за себя.
А когда ее отец намекнул на слияние семей и на то, какая его дочь и этот, мать его, Анри, красивая пара — все, планка точно упала. Хотели ведь поговорить, пока ехал, перебрал столько слов, но они все моментально вылетели из головы.
Перед глазами алая пелена, вот теперь я понимаю беднягу Отелло, и за что он придушил свою Дездемону.
Наговорили друг другу кучу неприятных слов, претензий, упреков. Маша развернулась, убежала обратно в зал, а я, как чертов кретин, не мог сдвинуться с места. Но не мог оставить все как есть и кинулся за ней. Наткнулся на официанта, снес все содержимое подноса на пол и на себя, потерял несколько минут.
Метался несколько минут по залу в поисках своей девочки в золотом платье, заглядывая в лица собравшихся гостей. Через десять минут стал нервничать, а охрана начинала на меня косо смотреть.
Набрав ее номер, услышал в ответ лишь длинные гудки. Выругался.
Нет, что-то не так. Чувствую это. Маня не могла просто так сильно психануть, чтоб совсем уйти с приема, который устроил ее отец, зная, что она должна тут быть.
— Вы здесь? Кажется, вас нет в списке приглашенных гостей, Денис Олегович. Мы кажется обо всем договорились и поняли друг друга.
— А вы тоже здесь? Ах да, я же забыл, чьи интересы вы представляли, придя ко мне домой. Лично я, с вами и вашим боссом, ни о чем не договаривался.
Тот самый солидный и крепкий Максим Анатольевич смотрит в упор, но тут же оглядывает все вокруг, как профессиональный охранник.
— Как вы прошли?
— Да у вас тут проходной двор, может зайти кто хочет, меня никто не остановил.
Максим Анатольевич смотрит, строго сведя брови, наверняка сейчас перебирая в голове варианты наказания своих непутевых работников.
— Давайте вы не будете уничтожать меня взглядом, я не провалюсь сквозь землю, и банкет я вам сорвать не хочу. Маша пропала.
— Что за бред? Это ваши фантазии? Хотите, чтоб она пропала с вами?
— Это факт, я ищу ее везде, на телефон она не отвечает, в зале, как видите, ее тоже нет.
— Она не могла пропасть, здесь охрана на каждом углу.
— Так же, как и я не мог сюда войти.
Этот мужик начал раздражать, а я сам — заводиться еще больше. Откуда-то изнутри поднималась волна паники, ладони вспотели, по спине прошел холод. Нет, не может быть, чтоб с Маней случилось что-то серьезное, ее охраняют, не сводят глаз, она дочь очень богатого и влиятельного человека.
— Анри, Анри, постойте, вы не видели Марию? Она была с вами, — Максим Анатольевич поймал за локоть того француза, он остановился, внимательно посмотрел на меня.
— Нет, а это кто?
— Это тот, кто даст тебе по морде, если ты еще хоть раз засунешь свой язык моей девочке в рот. Ты внимательно меня услышал?
Ревность выворачивает нервы наружу, не удержался, ухватил смазливого Анри за рубашку, процедил каждое слово сквозь зубы.
— Эй, эй, Константинов, ты что себе позволяешь?!
Если бы не этот строгий мужик, я бы точно заехал паршивому лягушатнику в рожу.
— Я не понимаю, кто это? Чего он хочет?
Анри стал заикаться, говорить с жутким акцентом, переходя на французский.
— Да нихрена я от тебя не хочу, иди к черту.
Я теряю время, чувствую это. Не стал объясняться, вышел из зала, посмотрел по сторонам, гостей было слишком много, от ярких нарядов на дамах рябило в глазах.
Так, Маня, куда ты могла пойти? Где ты могла спрятаться? Давай, милая, не прячься, моя хорошая, это я кретин, я все начал, прости меня, девочка.
Замечаю несколько дверей, иду в первую — коридор, какие-то служебные помещения. Снова набираю ее номер, но останавливаюсь, услышав звонок телефона. Сворачиваю за угол и вижу на полу золотистую сумочку и телефон, на экране которого высвечивается имя «Денис».
Твою же мать!
Как его еще никто не нашел и не забрал себе из официантов или охраны банкетного зала? Поднимаю свою находку, осматриваюсь вокруг, иду дальше, открывая все двери подряд.
За одной из них страстно целовалась парочка, за другой, та самая охрана, которая на каждом углу, играет в карты. Коридор вел на лестницу, спустился, выбежал на улицу. Уже стемнело, горели яркие фонари, схватился за голову, кружась на месте.
Надо искать Дымова, пусть принимает меры, ставит на уши полицию и охрану, поднимает Росгвардию, ФСБ.
— Мужчина, у вас не найдется огонька?
Оборачиваюсь на голос — девушка, черное облегающее короткое платье, высокие каблуки, длинные рыжие волосы, яркая помада на губах.
Шатаясь, девушка подходит, держа между пальцев тонкую сигарету, улыбается.
