– И что? – не понял Эмилио. – Ребенок всегда благо.
– Это для вас благо, – грустно сказала я. – А для них я была обузой. Поэтому меня спихнули бабушке, маминой маме. Родители прожили вместе еще один год и разбежались. И завели новые семьи, где появились другие дети. Нужные и долгожданные.
– А ты? – руки Эмилио замерли.
– А что я? – удивилась. – Я жила с бабушкой, пока она не умерла. Потом жила одна.
В общем, это неинтересно.
– Это очень интересно, Маруся, – заверил меня синеглазый, добираясь до икр. – Расскажи.
– Нет повести печальнее на свете, чем при большой семье одной быть в целом свете,
– разгладила я подол туники. И вдруг рассказала им то, что никогда не рассказывала никому кроме бабушки: – Я когда была маленькая, все мечтала, что однажды откроется дверь, а там мама и папа с мягкой игрушкой и большой шоколадкой. Это был предел моих мечтаний. Я каждый вечер просила Бога, чтобы он послал мне родителей. Каждый Новый Год я писала Деду Морозу лишь одну просьбу, а он приносил мне сшитых бабушкой зайчиков или связанные ей же носочки.
– Маруся, – обнял меня Эмилио. – Не в моих силах вернуть тебе родителей...
Поднялся со своего места и встал рядом на колени Филлипэ, мужчины [переглянулись и закончили вместе:
– Но в наших сипах подарить тебе семью.
И в этот момент я была незримо связана с ними. Стала одним целым, хоть и не обычным. Между нами окрепла образовавшаяся связь, скрепив намертво нашу триаду. И не было у меня сип для отторжения и отрицания. Если так суждено, то пусть так и будет.
Господи, пусть я буду счастливой. Пусть будут счастливы они. Подари нам возможность раствориться друг в друге, не теряя себя. Разреши нам испытать любовь и уважение. Помоги нам, Господи.
Я придремала, пригревшись в надежных сильных объятьях мужей.
– Маруся, – вырвал меня из дремы сладкий поцелуй. – Тебе в кустики не нужно?
– Прогуляюсь, – не стала капризничать я. – Только одна.
– Одной опасно, – сообщил Филлипэ, открывая дверь. – Эмилио просто будет рядом, пока я помогаю перепрягать вагердов.
– Вагерды? – удивилась я, вставая с помощью Эмо. – Были же вагорды.
– Вагерды – самки, – пояснил сиреневоглазый, заботливо придерживая меня за локоть, пока я спускалась с этого рыдвана.
Сделав свои необходимые дела в зеленых насаждениях, я вернулась сопровождаемая Эмилио, и мы снова двинулись в путь.
Мужчины, вероятно, умаялись и спокойно уснули, зажав меня между собой. Мне не спалось. По многим причинам. Первая из которых была в том, что эти два собственника вцепились в меня как пиявки. Один крепко держал за талию, второй за руки, да еще и ноги сверху положили. Когда я аккуратно пробовала отцепить их клещи, мужья мгновенно просыпались и стискивали еще сильнее. Поняв, что освободиться можно, но остаться целостной – нет, я прекратила сопротивляться и задумалась.
Вокруг творилось столько странностей, непонятных мне. Почему на нас напали браво? Вряд ли науськанные магами. Конечно, я могу ошибаться, но одно с другим никак не вяжется. Если магам была нужна я, то зачем меня сходу убивать? Тем более, как иномирянка, я существо редкое и ценное. Опять же, мужья совершенно не удивились появлению наемных убийц.
И потом, если я правильно поняла, то при клятве у костра, мужчины назвали свои родовые имена, которые (как интересно!) совпадают с названиями крупнейших городов Теренции. Следовательно, супружники мне попались из самой высшей аристократии, что подтверждается их сложением и окрасом радужки. Будут ли маги сдуру связываться с такими семьями? Сомнительно.
Вопрос возникал за вопросом. Только ответов у меня не было и получить их от своих мужчин не представлялось возможным. Они сведения хуже партизан выдавали.
Тут мысли сменили направление. Я подумала о своих мужьях, и что-то теплое разлилось в груди, согревая душу. Не уже ли мне все же повезло? Дай-то Бог...
– Дорогая, – разбудил меня Эмилио, подхватывая на руки. – Мы приехали.
– Угу, – свернулась я у него на руках клубочком. – Хорошо.
– Просыпайся, Магдалена, – подошел к нам Филпипэ. – Нужно слегка перекусить и осмотреться.
Я протерла кулачками глаза.
Мы стояли у грасивой сельской избы на околице большой деревни. Карету оставили за сараем, лосей выпрягли, подкормили чем-то вроде черного хлеба с солью и выпустили в лес пастись, оставили только двух рогатых красавцев. Им выдали пайку в виде торб с зерном на шею, и они довольно захрустели.
– Тэн, – позвал Эмилио белобрысого, занося меня в дом. – Что есть из съестного?
– Только фрукты, высокий лорд, – поклонился слуга. – Мне нужно сходить в деревню за продуктами.
Эмилио кивнул, отпуская его, и бережно усадил меня за деревянный стол. Филлипэ тут же подвинул мне под нос большую чашку с незнакомыми фруктами, похожими на яблокогруши:
– Покушай, Магдалена, – велел он, жестом подзывая рыжего. Тот мгновенно поставил на стол три чашки с горячим травяным настоем и застыл в ожидании приказаний.
– Рев, – обратился к нему синеглазый. – Сходи в деревню и найди пару женщин в помощь.
Тот склонился в поклоне и усвистал.
Я от нечего делать захрустела яблокогрушей, глазея по сторонам.
Судя по интерьеру, волей судьбы нас занесло в богатый деревенский дом. Везде присутствовали белоснежные полотенца с искусной вышивкой. Даже на беленой мелом печи.
Вкусно пахло развешенными повсюду травами. На подоконнике в корзинах сложены ярко-красные овощи, похожие не то на перцы, не то на помидоры. Левее, в лукошках – мелкие полузеленые персики, огромные сливы, крошечные – на два укуса, изумрудно¬зеленые и фиолетовые дыныси...
– Боюсь, что помыться с комфортом не получится, – сообщил мне Эмилио, счищая шкурку с зеленой дыни. – Только черная баня...
– Высокий лорд! – ворвался в избу запыхавшийся Тэн. – В трактире сидит отряд браво и они очень интересуются дорогой к охотничьему имению!
– Черт! – стукнул по столу кулаком Филлипэ, от чего подпрыгнула чашка с фруктами в которую я запустила жадную ручку.
– Филпипэ, – нахмурился Эмилио. – Ты пугаешь Магдалену.
Таким испугать меня было сложно, но я решила не выпендриваться и истово закивала, подтверждая.
В это время к нам вломился красный и потный Рев, с порога заоравший:
– Высокие лорды, в деревне маги! Ищут двух мужчин и девушку!
Мат, который вслед за тем раздался, надо записывать как учебное пособие! И это был культурный Эмилио! Потому что у Филлипэ, по всей видимости, вообще пропал дар речи.
