Умом я понимал, что большинство из сказанного - правда. Что Малфой, несмотря на все щелчки, которые щедро отвесила ему жизнь, навсегда останется Малфоем, что он не изменился и никогда не изменится без веской на то причины. Что все его проявления геройства, и в мэноре, и в выручай-комнате, когда он не дал своим дружкам меня убить - были не большим, чем боязнью за свою собственную шкуру.
Я не питал иллюзий насчет Драко Малфоя. Однако и обсуждать его за спиной, подтрунивая и язвя, больше не мог.
Извинившись, я под предлогом курения вышел на террасу и с облегчением выдохнул, оставшись в одиночестве.
Вот уж не думал, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации. Невозможной, нелепой и отчасти даже комичной.
Мои самые близкие друзья ненавидят Драко Малфоя и всю его семью, и у них есть для этого все основания. Но что делать мне, если с моей стороны ненависти нет, еще с той самой минуты, как я впервые увидел в хорьке не только избалованного сынка богатых родителей, а вполне обычного человека - на приеме в честь открытия детского приюта? Как себя вести, если я теперь с ним еще и сплю?
Я затянулся и выпустил дым, на мгновение окутавший террасу мутным облаком.
- Как же ты в это вляпался, Гарри… - пробормотал я себе под нос, устало потирая лоб.
* * *
Наверное, мне следовало вообще не спать с Малфоем. Или, по крайней мере, не повторять этот странный опыт после пятничного вечера, а сделать вид, будто ничего и не было. Найти какого-нибудь симпатичного парня, раз уж выяснилось, что мне нравятся не только девушки, и удовлетворять желание с ним, а не с Драко.
Так было бы намного проще. И я бы не чувствовал себя перед друзьями завравшимся лицемером.
К тому же, вполне возможно, что сексуальные отношения с другим могли бы перерасти во что-нибудь более серьезное - хотя, поразмыслив немного, я осознал, что такие вещи я по-прежнему считаю дикими. Встречаться с парнем… Сама мысль об этом казалась абсурдной и невероятной. Зато газетчики, не сомневаюсь, были бы счастливы - такую громкую новость можно полоскать неделями, и она не наскучит читателям.
Да, не считая этого, найти кого-нибудь более подходящего, чем Малфой, было бы отличной идеей.
Но возникала проблема - я хотел именно Драко, черт его дери, Малфоя.
Я попытался представить себя с кем-то другим, даже не в постели, а просто целуясь, и с ужасом осознал, что ничего не выходит. Хорек стал моим личным, персональным наваждением, от которого, к своему стыду, я совершенно не желал очнуться.
Даже по прошествии трех недель регулярных встреч, которые многим моим друзьям могли бы показаться весьма странными.
Между нами был только секс, ничего больше - порой мы даже здоровались как-то невнятно, сразу переходя к действиям, - и я не желал думать, хорошо это или плохо. Мы встречались три-четыре раза в неделю, по вечерам, чаще всего у хорька: с работы мне было удобнее аппарировать или отправляться по каминной сети сразу к нему, и к Малфою, в отличие от меня, никогда никто не заходил без предварительного приглашения или уведомления.
Сценарий каждый раз был одинаков - короткое приветствие, душ, постель и такое же короткое сухое прощание. Больше не было ничего - ни разговоров, ни обменов новостями, все наше общение сводилось к паре-тройке фраз. Нельзя сказать, чтобы меня это полностью устраивало - после секса, даже со случайными девушками, я раньше предпочитал хотя бы немного полежать, непринужденно перекинуться несколькими предложениями, обсудить какие-то последние новости или просто поболтать о ничего не значащей ерунде. Малфой же, казавшийся полностью погруженным в свои заботы, о которых, как мне казалось, не переставал думать и в постели, кончив и отдышавшись, всем своим видом выказывал желание остаться в одиночестве, и я старался не навязываться.
В конце концов, как партнер он меня больше чем устраивал, а ждать от Драко даже намека на дружеские проявления в мою сторону было бы, пожалуй, несколько нелепо и самонадеянно. По крайней мере, я утешался именно такими мыслями в те моменты, когда отчаянно хотелось врезать Малфою, чтобы хоть как-нибудь расшевелить высокомерную ледяную статую, в которую он превращался за пределами кровати.
Я старался не обращать на все это внимания, убеждая себя в том, что это мелочи, что я знал, на что и с кем соглашаюсь, что никто не обещал мне никакого общения, а только секс - но все чаще и чаще, уходя домой, я чувствовал себя кем-то вроде проститутки. И ощущение это, пришедшее под конец сентября, оказалось очень и очень неприятным.
Когда первые яркие эмоции, затмившие половину мира, схлынули, оставив после себя только удовлетворение от хорошего секса, я стал ловить себя на мысли, что с каждым разом мне все меньше нравится сложившаяся ситуация.
Было в этих встречах что-то унизительное, неправильное. Неловкое затяжное молчание, каждый раз тяжело повисающее в воздухе, еще пахнущем острым и пряным возбуждением, давило на меня и пока мы выкуривали по традиционной сигарете, и пока я одевался - под пристальным, ничего не выражающим взглядом пепельно-серых, почти бесцветных глаз. Эти неизменные неловкие минуты смазывали, уничтожали все впечатление от секса, в котором Малфой, в самом деле, оказался весьма хорош, и довольно часто я возвращался домой в отвратительном настроении - хотя, казалось бы, постель должна была снимать напряжение.
Говорить об этом с Малфоем я не решался, неплохо представляя, каким будет ответ, но и терпеть с каждым разом становилось труднее - особенно в будни, когда после работы я был бы совсем не прочь переброситься с кем-нибудь парой слов о новостях или том же квиддиче. Встречи с Драко напоминали каникулы у Дурслей, и, однажды случайно подумав об этом, я никак не мог отделаться от неприятной, но на удивление точной мысли.
Но, несмотря на все это, отказаться от встреч я тоже не мог, хотя уже неоднократно ловил себя на мысли, что, посвящая столько времени тупиковым, не имеющим никакого будущего сексуальным отношениям, я, быть может, лишаю себя чего-то важного. Что не замечаю людей, которые могли бы сделать меня счастливым, которые бы разговаривали со мной, а не просто трахали. Которым я был бы, возможно, интересен - как просто Гарри или как мальчик-который-убил-Волдеморта.
Однако, к сожалению, даже через три недели я, по-прежнему, хотел видеть в постели только одного человека.
Глава 17
Больше явных угроз не приходило, и я решил, что можно расслабиться. За последние недели пришла еще пара гневных писем, потом выставка завершилась, и от меня отстали - даже хозяин галереи не знал моего адреса, а номер почтового ящика я запретил кому-либо давать, так что если письма в галерею и приходили, то О’Халливан, полагаю, от них избавлялся.
