- Я знал, что вы двое поладите, - сказал Малкольм и продолжил безжалостно вколачиваться в ее глубину.
Мона положила голову на грудь синеглазого и почувствовала низкий рокот его смеха. Двое мужчин продолжали использовать ее без ее активного участия. Ее дырочки были влажными и раскрытыми. Что еще они от нее требовали, кроме молчаливого согласия? Руки Малкольма ласкали ее обнаженную спину, и она дрожала, как кошка, которую гладили в правильном направлении. Синеглазый мужчина вколачивался в нее, приподнимая ее своим членом с каждым ударом. Они приближались к кульминации, то сдерживаясь, то вместе продвигаясь вперед. Все ее существо было теперь сосредоточено в ее бедрах, в двух отверстиях, которые они использовали, и ничего больше. Она безвольно лежала на синеглазом и ждала, когда они закончат с ней. Чем скорее они закончат, тем скорее все начнется сначала.
Рука Малькольма сжала ее затылок, не сильно, но властно. Его толчки замедлились и углубились. Он был почти там. Она поняла это по звукам, которые он издавал - гортанные стоны превратились в длинные низкие вздохи. Хватка на ее шее усилилась. Малкольм вошел в нее, струи горячего семени заполнили ее внутренности, а в то же время, под ней синеглазый мужчина приподнял бедра с земли и опустошался в нее. Она замерла, затаила дыхание, и чувствовала их освобождение в обеих дырочках. Непристойно быть использованной вот так, но она принимала, смаковала, наслаждалась. Ей понравилось. Бесстыдно, блаженно и безумно понравилось.
Малкольм покинул ее тело первым, и Мона села, синеглазый все еще был внутри нее.
- Красавица, - сказал он, когда она выгнула спину и встряхнула волосами. - И почему ты только сон?
- Я не сон, - ответила она.
Он поднял голову и прошептал ей на ухо: - Я бы хотел верить в это.
Она только усмехнулась. Мона прекрасно понимала, что он чувствует. Он перекатился с ней на спину и вышел из нее. Она закрыла глаза и вытянулась под солнцем, загораживаемым кронами деревьев. Поблизости журчал ручей. Ее бедра были скользкими от спермы, и она не могла перестать улыбаться.
- Ты счастлива? - спросил Малкольм. Она открыла глаза и кивнула.
- И испачканная, - ответила она, раздвигая ноги, демонстрируя то, что они сделали.
- О дорогая. Мы должны с этим что-то сделать, не так ли? - спросил Малкольм. Он повернулся к синеглазому. - Как думаешь?
- Думаю... - начал синеглазый. - Думаю... ты слишком медлителен, старикашка!
С этими словами синеглазый разделся и побежал к воде.
- Мальчишки, - сказал Малкольм и покачал головой. - Они никогда не взрослеют.
- Никогда, - ответила Мона. Малкольм разделся так же быстро как синеглазый, и ей ничего не оставалось, как броситься за ними к ручью. Она бежала свободно, бесстрашно, зная, что этот мир безопасен для нее. Ее ноги не поранятся о камни. В траве не прятались змеи.
Она достигла ручья и стала на вершине большого плоского камня у кромки воды. Синеглазый мужчина подхватил купающуюся женщину на руки. Он сорвал мокрую и липкую муслиновую ткань с ее тела. Она смеялась и счастливо извивалась в его объятиях, не сопротивляясь, чтобы избежать его внимания. Малкольм встал на камень рядом с ней и нырнул в воду, его длинное стройное тело было таким же гибким и мускулистым, как у мужчины вдвое моложе его. Она села на камень и свесила ноги в воду, а Малькольм поплыл к ней. Он стоял на берегу ручья погруженный по пояс в воду, и она позволила ему опустить ее в воду. Вода была теплой, как в ванне, и она нетерпеливо обернула ноги вокруг талии Малкольма и обняла его за плечи. Он погрузился в нее своим членом. Он вошел легко, поскольку она была все еще так открыта. Она ахнула и положила голову на сильное плечо Малкольма.
Они не разговаривали и не целовались. Они просто отдыхали вместе в воде, их тела были тесно переплетены. Она наполовину дремала, наполовину наблюдала, как друг Малкольма совокуплялся с купающейся женщиной на мелководье. Он заставил ее лечь спиной на гладкое бревно коряги, пока ласкал ее полные груди. Он щипал и тянул за соски, сосал нежные розовые пики, все это время женщина стонала от удовольствия.
- Кто он? - спросила Мона.
- Уважаемый друг.
- Он реален?
- Так же реален, как и я.
- А ты реален?
- Ты задаешь слишком много вопросов для женщины, которую так мало волнуют ответы.
- Я боюсь потерять тебя, - ответила она. - Вот и все.
- Я всегда буду с тобой, если захочешь, - сказал он.
- Ты же знаешь, что хочу.
- Тогда так и будет.
В других словах утешения она больше не нуждалась. Это были слова, которые она хотела услышать уже несколько недель. Под поверхностью потока Малкольм снова трахал ее, используя плотность воды, чтобы обнимать ее за талию и прижимать к себе. Пока он брал ее, она наблюдала за купающейся женщиной и синеглазым мужчиной. Он подтащил ее к самому краю ручья, где глубина воды была всего несколько дюймов, и поставил на четвереньки. Мона наблюдала, как синеглазый взобрался на нее сзади, его руки сжимали ее талию для собственного равновесия. Наблюдать, как он берет ее, было завораживающе. Мона видела, как мышцы его бедер и ягодиц сокращаются и напрягаются с каждым толчком. Она наблюдала, как его толстый красный член проникал в ее тело с выверенным ритмом поршня. Красивый мужчина, широкоплечий и худощавый, но с достаточной мускулатурой, чтобы нанести настоящий урон, если бы захотел. Она могла бы наблюдать за ним весь день.
- Мона…, - прошептал Малкольм ей на ухо. Он кончал, она могла понять по напряжению его тела, и насколько сильно он прижимал ее к себе. Когда все закончилось, он откинул ее назад и позволил плыть по поверхности ручья, а ее волосы цвета сладкого яблока образовали нимб вокруг головы. Малкольм нежно играл с ее обнаженной грудью, пока она лежала на воде, все еще обхватив его ногами за талию. Не было ничего, что она не могла позволить ему сделать со своим телом и она сказала ему об этом.
- Рад это слышать, - сказал он, слегка потянув ее за соски. - Я намерен использовать твое тело.
- Для чего? - спросила она, хотя это и не имело значения. Ей было все равно. Если Малкольм использовал ее, то ее тело было его игрушкой.
- Я говорил. Чтобы сдержать обещание.
- Когда ты его исполнишь? - Она улыбнулась чистому солнцу над головой. Это был рай. Это было блаженство. Это было все, о чем она боялась мечтать, но мечтала бы, если бы осмелилась.
Малкольм обхватил ее голову руками и поднял из воды, так что она оказалась лицом к лицу с ним. Он поцеловал ее в губы, глубокий бархатистый поцелуй. Их языки встретились и переплетались, а вода плескалась и ласкала ее кожу. На берегу ручья синеглазый мужчина все еще совокуплялся с красивой черноволосой женщиной, которая теперь лежала на спине, ее лодыжки были в воздухе, а синеглазый вколачивался в нее жестокими толчками. Одним сильным толчком Малкольм снова проник в Мону, прямо в ее лоно, и когда она ахнула от внезапного вторжения, он улыбнулся и ответил на ее вопрос.
- Мне стоит начать выполнять его... сейчас.
Мона открыла глаза. Она лежала на кровати в задней комнате, и, хотя она была совсем одна, ее тело сотрясалось от оргазма. Ее пальцы скользнули внутрь ее влаги, это тугое внутреннее кольцо мышц сжалось вокруг ее собственной руки.
Когда спазмы закончились, она перекатилась на бок в позу эмбриона. Малькольм никогда еще не покидал ее так внезапно, пока она бодрствовала. Это напугало ее. Но тут она заметила на подушке рядом с собой белый конверт и села от волнения. Возможно, он все-таки не оставил ее одну.
Торопясь вскрыть конверт, она порезала палец о тонкую бумагу, и вскоре белая бумага покрылась красными пятнами. Ей было все равно. Ее интересовали только слова, которые она поглощала, слова, написанные размашистым почерком Малькольма.
Мона, моя дорогая шлюха,
Ты даже не представляешь, какой подарок сделала мне в прошлом году. Хотя я заплатил за это, и заплатил очень дорого, оно того стоило. Теперь я знаю, что все будет так, как я хотел.
