Малкольм положил руку ей на бедро, когда она растянулась на покрывале.
- Это должно уйти, - Малкольм обратился к другому мужчине. - Это устарело и вышло из моды. Это реликвия.
- Конечно, это реликвия, - ответил мужчина с синими глазами. - С этим я не спорю.
- К чему ты клонишь? - спросил Малкольм.
- Я хочу сказать... люди любят свои реликвии. Не так ли? - спросил синеглазый, обращаясь к Моне.
- Вы спрашиваете у меня? - спросила она.
- Вы управляете художественной галереей, верно? - спросил он.
- Да, - ответил Малкольм.
- Тогда вы лучше нас обоих знаете, как люди любят реликвии, - сказал синеглазый. - Какую картину можно продать дороже - плохую, которой четыреста лет, или хорошую, которую закончили вчера?
- Картину четырехсотлетней давности, - ответила она. - Почти всегда.
- Видишь? - сказал синеглазый. - Моя точка зрения доказана. Монархия остается нетронутой.
- Ты пытаешься покончить с монархией? - спросила она Малкольма. - Странная задача для англичанина.
- Он странный англичанин, - добавил синеглазый.
- Это пережиток мрачной эпохи, - сказал Малкольм.
- Как и все ценное, что ты ненавидишь, - сказал синеглазый. - Включая брак и моногамию.
- Я сдаюсь, - ответил Малкольм.
Мона рассмеялась. Они казались давними друзьями, хотя Малкольм так и не представил ее своему другу.
- Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, чем два моих самых нелюбимых слова на букву "М”, - ответил Малкольм. - Давайте поговорим о моем любимом слове на М.
- Каком? - спросила Мона.
Малкольм наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
- Мона, - ответил он.
- Действительно, это лучшая тема для разговора, - сказал синеглазый. Мона посмотрела на него и поняла, что он подвинулся к ней. Она напряглась, когда он наклонился и тоже поцеловал ее. Она думала, он здесь в качестве зрителя любовных утех между ней и Малкольмом. Оказалось, он тоже был участником. Малкольм никогда не позволял кому-либо еще заниматься с ней сексом в этих фантазиях, которые он для нее создавал. Изменится ли это сегодня?
- Доверься мне, любовь моя, - сказал Малкольм, и это все, что ей нужно было услышать. Мужчина с полуночными глазами улыбнулся, и Мона поймала себя на том, что улыбается в ответ, ее обнаженное тело покрылось багрово-красным румянцем. В любом случае, это была всего лишь фантазия, не так ли? Он был плодом воображения Малкольма, плодом, который исчезнет, как только она вернется во внешний мир.
Синеглазый целовал ее губы, целовал с грубостью и нежностью. Его ладонь удерживала за подбородок, чтобы она не смогла увернуться от его губ (не то, чтобы она хотела). Его язык проник внутрь ее рта, как будто она была чем-то, что мужчина приобрел вслепую и хотел узнать, стоила ли его покупка потраченных денег. Тепло разливалось по ее телу пока он целовал ее, тепло, а затем жар. Он мягко, но настойчиво толкнул ее на спину и продолжал целовать. Пока он целовал, Малкольм ласкал ее. Она узнала бы его прикосновения с завязанными глазами в темноте. Он ласкал ее груди, пока она и синеглазый мужчина страстно целовались, его борода щекотала ее подбородок и щеки. Малькольм перекатывал ее соски между пальцами, пока они не затвердели до боли, и когда они стали слишком чувствительными, она подумала, что закричит, он взял один из них в рот и пососал. Она застонала в рот синеглазого мужчины, и он усмехнулся над ее пылом.
- Прекрасная шлюха, - сказал синеглазый. - Возможно, мне придется оставить тебя.
Он снова мягко усмехнулся и грубо впился в ее губы. Если бы это было возможно, а она в этом сомневалась, мужчина казался еще более высокомерным, чем Малкольм. Он начинал ей нравиться. Его язык коснулся ее языка, и она почувствовала, как нечто электрическое проскакивает между ними. От этого ее сердце и внутренности затрепетали. Или, возможно, это было просто от прикосновения Малкольма к ее обнаженному телу, когда он провел рукой от ее груди к бедрам и снова вверх.
Малкольм раздвинул ее ноги и лег между бедер. Она попыталась прервать поцелуй, когда Малкольм раскрыл ее половые губы и лизнул ее, но синеглазый не позволил ей. Он заставил ее продолжать целовать его, даже когда Малкольм ласкал ее клитор. Поцелуй превратился в сладчайшую пытку, пока Малкольм играл с ее киской, массируя переднюю стенку и осторожно проталкивая кончики пальцев в ее самые трепещущие и чувствительные места. Целоваться и кончать одновременно было почти невозможно, но двое мужчин, казалось, были полны решимости заставить ее сделать это.
Мужчина с синими глазами взял в ладонь ее грудь и сжал, и еще больше углубил поцелуй, хозяйничая в ее рту своим языком, словно поглощал каждый ее стон. У него был вкус, будто он пил медовое вино и ел только что сорванные груши - опьяняющее, восхитительное сочетание, как Сангрия. Она шире открыла рот, когда Малкольм раскрыл ее тугую киску большим и указательным пальцами. Она застонала прямо в рот своему новому любовнику и почувствовала, как тот пытается сдержать улыбку.
Мона ощутила движение Малкольма. Она не могла видеть, что он делал, потому что поцелуй мешал ей поднять голову. Но она чувствовала, чувствовала, как он погрузил толстую головку своего члена в нее. Она попыталась приподнять бедра, желая получить больше его, но он удерживал ее на земле. Он наклонился к ее левой груди и снова пососал. Синеглазый мужчина поцеловал ее в подбородок, прикусил мочку уха и наконец взял в рот ее правую грудь. Ни разу в жизни два разных мужчины не ласкали ее одновременно. Ее голова откинулась назад, и она выгнулась над землей. Да... вот оно, блаженство без слов. Эти два горячих сосущих рта и ее тело их собственность и одержимость. Мужчина с синими глазами взял ее грудь в руку и сжал ее. Он потянул за сосок. Он дергал его и крутил, не сильно, но и не нежно, и ощущения пронзили ее грудь до самой спины. Мужчина с синими глазами смотрел на ее груди, пока ласкал и сосал ее. Он, казалось, находил ее завораживающей, как будто был так же удивлен, что оказался здесь, делая то, что делал, как и она. Кто же он? Он казался куда более реальным, чем призраки и тени людей, которые Малкольм создал в других своих фантазиях. Он выдохнул слово "прелестно”, прежде чем снова поцеловать ее сосок. Она запустила пальцы в его рыжеватые волосы. Она находила его невероятно красивым. Малькольм преуспел с этим выдуманным человеком. Возможно, Малкольм прочитал ее мысли и нашел ее идеального любовника. Она бы не стала его опускать. Она бы ничуть не удивилась.
Она повернула голову и поняла, что Малкольм смотрит на нее, глубоко всосав сосок в свой рот. Она коснулась его лица кончиками пальцев и нежно улыбнулась. Он поднял голову, улыбнулся в ответ, и затем вонзился в нее так грубо, что она увидела перед глазами алые звезды.
- Дьявол... - сказала она, и Малкольм дьявольски усмехнулся.
Мужчина с синими глазами прижался губами к ее уху. - Он ужасен, не так ли? - прошептал он. - Но хочешь кое-что узнать?
- Расскажи, - ответила она.
- Я еще хуже.
По его глазам она поняла, что он говорил серьезно, но какое же веселье, если она поверит на слово?
- Докажи, - ответила она.
Его темно-синие глаза расширились от удивления, а зрачки расширились от желания.
- Должно быть, мне все это снится, - сказал он.
- Почему? - спросила она.
- Потому что ты девушка моей мечты.
Он снова наклонился к ее губам, прежде чем она успела сказать еще хоть слово. Он сжимал ее грудь и продолжал целовать, в то время как Малкольм трахал ее. Орган внутри нее был восхитительным. Малкольм закинул ее ноги себе на плечи, чтобы толстая и упругая головка проникала в самые глубины ее тела.
- Ты всегда должна быть такой, - сказал синеглазый ей в губы. - Обнаженной и с членом внутри тебя. Тебе идет.
- Правда? - спросила она, едва понимая, что отвечает, настолько она потерялась в моменте.
- Твои груди розово-красные и соски цвета вина. Отчаянно хочу узнать какого оттенка красного твоя киска.
