Теперь я знаю, какой он на вкус: нежный, гладкий, терпкий, возбуждающий…
И запах намного сильнее и ярче его собственного.
Смотрю на него и вспоминаю, как неумело касалась губами твёрдой горячей плоти, как изучала языком каждую вздутую венку под кожей, как принимала в себя и утопала в странных, пьянящих ощущениях. Удивительно, но это был приятный процесс, хоть и непривычный...
Боже, о чём я только думаю?
Это всё равно ничего не меняет. Мне по-прежнему стыдно! Так стыдно, что хочется сбежать, скрыться подальше от его взгляда и не вспоминать о вчерашнем позоре. Притвориться, что вчера ничего этого не было. Я и вправду не хочу обсуждать наш секс. Только не сегодня. Тем более не сейчас!
Итан уходит в ванную. Из-за неприкрытой двери раздаётся шум включённой воды. Пользуясь случаем, покидаю уютную, нагретую нами постель. Только сейчас замечаю снятое с кровати покрывало светлого оттенка. Итан забросил его на кресло. На нём следы вчерашнего секса. На постели — доказательство моей невинности.
Всё. Это полный аут, невыразимый словами…
Это нужно срочно отстирать…
Но как? Когда? И где?
Сейчас я точно этого делать не стану.
Потрогав пальцами занывшую промежность, обнаруживаю несколько капель крови. Если бы он закончил половой акт, я бы наверняка чувствовала себя в разы хуже.
Мне нужно срочно домой. В свою комнату. Хочу закрыться в ванной, принять горячий душ и обдумать случившееся. Хочу побыть одной, иначе я провалюсь сквозь землю, сравнивая себя с его опытными любовницами…
Ворую первую попавшуюся под руки рубашку Святого. Потуже запахиваю на груди и тихо ускользаю из спальни. Затем и вовсе покидаю его бунгало, шлепая босиком по каменной дорожке в направлении нашего с тётей домика.
— Анна? — неожиданно раздавшийся голос за спиной вынуждает меня вздрогнуть и сбавить шаг.
— Тётя Катя? — сглатываю, прирастая к земле. Только её здесь и не хватало. — Аааа… ты, то есть… вы… разве вы не должны быть в городе? — пытаюсь унять сердцебиение, но чувствую, плохо выходит.
Черт! Она же мне сейчас весь мозг вынесет.
— Матильда плохо себя чувствует... Мы вернулись из города… — её голос как-то подозрительно замедляется. — Детка? — спустя короткую паузу, добивает: — Что ты делала в его бунгало? Он туда сто лет не заглядывал…
Как ушат холодной воды на голову, честное слово.
Боже, тёть Кать, разве не очевидно? Зачем спрашивать?
— Откуда… ты знаешь? — горло зажимает очередной спазм.
— Эту рубашку я отнесла в его шкаф пару недель назад. Я лично её утюжила.
***
Впервые в жизни я жалею о том, что попросила помощи у родной тётки. Лучше бы я остановилась в общаге от института, где мне положена отдельная комната. Но нет же! Я приехала к ней и теперь должна выслушивать её взрослые взгляды на жизнь.
Да блин! Я уже далеко не маленькая девочка! Мне почти двадцать! И я вправе сама решать как жить, с кем спать и с кем общаться.
— Давай в доме поговорим? Ладно? — бросив на бунгало взволнованный взгляд, решаю исчезнуть из поля зрения Святого, пока он не обнаружил пропажу и не устроил мне вырванные годы.
Млин! Лучше бы я до сих пор притворялась спящей. Так спалиться на горячем только мне под силу.
— Хорошо, — шумно вздыхает тётя. — Идём. Поговорим.
Не успевает закрыть за нами дверь, как сходу изрекает новый вопрос:
— Вы переспали?
— Да, — отвечаю честно, хоть и так всё понятно.
От тёти у меня никогда не было секретов. Но, чувствую, пора с этим завязывать. Себе дороже выйдет.
— Господи… — в её голосе скользит отчаяние. Тётя присаживается за стол, не сводя с меня ошарашенного взгляда. — На одну ночь тебя оставила без присмотра… А ещё думала, что ты с ним, как за каменной стеной… Дура я наивная… Я надеюсь, сексом занимались с защитой?
— Нет, — выпаливаю, не обдумав.
— Что??? — округляя глаза до невероятных размеров, она хватается ладонью за грудь, будто у неё и вправду сердце кольнуло.
Пугаюсь и сглатываю, сожалея о случившемся. Ну почему она постоянно появляется не вовремя?
— Успокойся, тёть Кать! — лечу к раковине, набираю стакан воды.
— Ты с ума сошла? Боже, Анна, если ты такая взрослая, почему не потребовала от Итана надеть резинку на член?! А лучше сразу три! — взвыв, хлопает ладонью по столу. Громко. Я подпрыгиваю на месте, расплёскивая воду на пол. Дёрнув от удивления бровью, отмечаю, что тётка больше не церемонится со мной. Не скупится на выражения. — Я за тебя в ответе перед матерью! О ней ты подумала? О своём будущем?
— Он был осторожен, — протягиваю ей то, что осталось в стакане. Она отвергает, делая резкий взмах рукой. — Он не кончал в меня, если тебя и это интересует.
Разворачиваюсь и отношу стакан обратно. Ставлю в раковину, желая поскорее закончить этот неприятный для нас обеих разговор.
— Не хочу знать подробностей! Когда у тебя были месячные?
Застываю, глядя перед собой. Судорожно вспоминаю нервные дни сборов…
— Закончились за несколько дней до отлёта в Европу, — осведомляю её.
— Отлично! — восклицает она, всплеснув руками. — Самое время сделать ребёночка.
— Прекрати, тёть Кать! — не выдерживая накала страстей, повышаю тон.
Столько эмоций за последние сутки… Моя психика тоже не железная. Лопнет.
— Если ты не в курсе, некоторым девочкам ветром надувает беременность! — родственница встаёт со стула, прожигая меня немилостивым взглядом.
— Я не верю в непорочное зачатие, — пожимаю плечами, переводя взгляд с тёти на окно.
— В смазке «головастики» тоже имеются, если что! Твоя мать залетела во время прерванного полового акта. Хочешь схлопотать аборт в 20 лет?
— Всё! Хватит! — бросаюсь в ванную. Тётя следует за мной, но я захлопываю дверь перед её носом. Прислоняюсь спиной к плоской поверхности и часто на нервах дышу. — Зачем делать проблему там, где её нет?
— Посмотрим, Аня. Ну, Итан! Ну, мать твою! Я тебе не только яйца оторву… Блять! Живьём закопаю... — злится, гремя кухонной утварью. — Он хотя бы был нежен с тобой?
— Я больше не хочу разговаривать на эту тему. Оставь меня в покое, пожалуйста.
— Анна!
— Всё было в лучшем виде. Достаточно? — выкрикиваю, прислушиваясь к её ответу.
— Угу… — тётя скептически вздыхает где-то совсем рядом с дверью.
Мне становится её жаль. По сути, я перегнула палку, не сдержав эмоции. Нагрубила ей, а она всего лишь волнуется за меня, как за родную дочь.
— Что «угу»? — спрашиваю, открывая дверь. Ловлю её задумчивый взгляд. — Почему ты ему не доверяешь? Причина твоего гнева кроется не в моих поступках. Всё дело в нём? Да?
— Ты слишком юная для него. А он — взрослый мужик, которому нужна не девочка, за которой нужен глаз да глаз, а опытная женщина. Желательно его статуса. Поиграет с тобой, и будешь сердце собирать по осколкам. Неужели непонятно?
— Дело в Матильде, да? — продолжаю выуживать из тёти инфу. — Думаешь, он до сих пор любит её? Но это же не так. Он опроверг это буквально вчера, — закравшиеся в душу сомнения приходится рвать на части. Мне хочется ему верить, но тётя как с цепи сорвалась. Пытается убедить меня в обратном.
— Он впустил тебя в душу? — спрашивает, касаясь пальцами моей щеки. Нежно и ласково, как мама. — Признался тебе в чувствах? Сказал, что ты ему нужна?
— Нет, — с горечью осознаю, что есть в её словах достаточно много логики. Умом понимаю, а сердце не хочет принимать.
— То-то и оно, девочка моя.
— Некоторым мужчинам нужно время, чтобы в них разобраться. В этих чувствах… — ворчу я, проглатывая обиду. Ещё чуть-чуть, и я заплачу от досады.
— Некоторым мужчинам достаточно одного взгляда, чтобы понять — твой человек или нет. Он всё ещё живёт прошлым. Вот когда он отпустит это прошлое, тогда мои сомнения отпадут. Задурить наивной дурочке голову проще простого, сказав ей пару красивых слов. Жаль, что ты этого не понимаешь.
— Не понимаю, тёть Кать. Потому что люблю его. Так сильно, насколько это вообще возможно…
