Замечаю в её глазах мелькнувшее волнение. Пальцы нервно комкают покрывало. На ногах и вовсе поджаты.
Да я сам, как на бомбе, малыш…
Не знаю, как смогу сдерживать контроль, когда в голове полный хаос и пьяный угар качает только от вкуса её губ.
Грудную клетку от напряжения распирает до боли. Становится горячо. Везде. Особенно в районе паха. Яйца от желания подскакивают к горлу, превращаясь в свинец.
— В тебе найдётся места, поверь, — успокаиваю её. — Потерпишь немного, и всё подстроится.
Подойдя к кровати, вцепляюсь пальцами в её трусики. Вернее не в трусики, в «ниточки для чистки зубов». По-другому не могу охарактеризовать микроскопические кусочки ткани на её нетронутом "цветке".
«И эта паршивка зажигала в клубе вот в ЭТОМ? Серьёзно???» — округляю глаза, дёргая за верёвочки в разные стороны. Обе части, треснув, остаются зажатыми в кулаках, она и пискнуть не успевает. Лишь округляет губы в букву «О» и удивлённо хлопает ресницами. Спустя пару секунд выдавливает тихое: «Ты…»
— За это блядство отгребёшь по полной, — продемонстрировав причину моего кратковременного срыва, отшвыриваю испорченные детали в другой конец комнаты.
— Это трусики… — виновато лепечет, смущаясь собственной наготы.
— Это инфаркт миокарда для мужчин! — говорю как есть, ибо её невинный зардевшийся вид заставляет сердце исступлённо колошматить рёбра, отдавая в затылок гулкими и частыми ударами. — Раздвинь ноги, Царевна, — командую, но Анна замирает, не реагируя на мой приказ.
— А.., может… под одеялом..? — скомкав под собой покрывало, судорожно выдыхает. — Оох, блин…
— Аna! — надавив интонацией, сбавляю тон до гортанного хрипа. Приходится выдохнуть со свистом скопившееся в лёгких напряжение. Сконцентрированный в нервных окончаниях огонь вот-вот вспыхнет с новой силой. — Либо ты подчиняешься мне, либо я сам это сделаю. Покажи мне себя. Раскройся. Хочу запомнить каждый дюйм твоего тела, до того, как превращу тебя в женщину...
Глава 27. Твой Первый
Итан
— Обязательно меня рассматривать? Там? — своим мегаглупым вопросом девчонка понижает градус желания. Может, зря я всё это затеял? Говорил же, не сегодня. Девственницы, сука, не моё! Она неисправима даже под кайфом.
Черррт!!!
«Ладно», — выдыхаю. — «Полюбоваться её прелестями всегда успею. Пора кончать с этим. Сердце не каменное. Может не выдержать нагрузки. Рванет как и ствол…»
— Ещё хоть слово, Царевна, и я займу твой рот более полезным делом. Боюсь, полный набор впечатлений за первый раз не потянешь. Треснешь.
Забираюсь на кровать. Под нашей тяжестью матрас мягко проседает, подстраиваясь под наши тела. Для первого раза то что нужно. Просто идеально.
Разведя коленом сжатые ноги, накрываю Анну своим телом. Она судорожно вздыхает, хватаясь за мои плечи, как за спасательный круг. Растерянная. Горячая. С беспокойным взглядом. Под пальцами ощущается «гусиная кожа». Она вся дрожит, словно её лихорадит. Впрочем, как и меня.
Ничего. Переживёт. Все девушки через это проходят. Уверен, вскоре осмелеет и попросит добавки. Темперамент у Царевны ещё тот! Любого с катушек снесёт.
— Тебе холодно или ты от счастья дрожишь? — интересуюсь, пытаясь разрядить обстановку. В глаза её смотрю. Всё ещё плавает в эйфории. Пробует время от времени выныривать и сосредотачиваться на реальности.
— Н-не холодно. Просто… ты у меня первый… — шёпотом поясняет и сразу же уходит обратно, вглубь ощущений. Чистое, непорочное, никем не тронутое до меня чудо, дрожащее от волнения и страха в ожидании первого секса. Как же мне хочется выпустить внутреннего зверя, разорвать ягнёнка на куски. Но то, что сейчас произойдёт, в её жизни станет первым опытом. Я просто обязан сделать всё, чтобы эти воспоминания остались у неё в памяти, как можно безболезненными и приятными. Но как быть с выдержкой. Распирает так, что хочется выть.
Нависая над её лицом, ещё раз оцениваю испуганный взгляд.
— Хочешь, остановимся?
— Нет, — отрицает, хватая рывками воздух. — Поцелуй меня, пожалуйста…
Усмехаюсь, всё-таки решила идти до конца. Чудно.
— Тогда расслабься, Царевна. Напряжение лишь усугубит процесс, — прошу её, убирая волосы с шеи. Кожа пылает жаром, влажная от пота притягивает ещё сильнее. Пахнет так вкусно, как никогда. Запах её страсти обволакивает разум пьяной пеленой, крепко оседая в памяти.
Касание губ к местечку за ухом отзывается в теле вспышкой удовольствия. Не только у меня. Анна издаёт сдавленный стон, выгибаясь и подставляя шею под поцелуи.
О, дааа… Она слишком чувствительная девочка. Просто находка для меня.
— Из тебя лепить женщину — одно удовольствие, — кусаю за мочку уха. Она вздрагивает, как от разряда тока. То стонет, то хнычет от нестерпимого кайфа. Поверхностное дыхание девчонки ускоряется, как и пульсация крови в сонной артерии. Прижимаюсь к ней губами. Целую, слизывая капельки пота. От этого вкуса мгновенно клинит как и от её конвульсивного бульканья: «Итан… Итан… О, Боже, Итан…»
— Мать твою… — слетает с языка. Лёгкие царапины на моей шее вспыхивают огнём. Под кожей растекается приятное жжение.
Я только начал, а она уже на грани зависла, вибрирует, наполняя комнату возбуждающими интонациями.
Огладив пальцами линии подбородка, скул и губ, спускаюсь к груди. Маленькая. Упругая. Идеально помещается в мою ладонь. Закатив глаза от наслаждения, сминаю её, а затем мучительной пытке подвергаю сосок. Губами его обхватываю, втягивая в рот тугую и безумно вкусную горошину. Присасываюсь, зубами царапая. У каждой женщины здесь миллион нервных окончаний. Своего рода «волшебная кнопка» активирующая взрыв их вселенной.
— Итааан… — протянув гортанный стон, Анна выгибается дугой, вплетая пальчики в мои волосы. Сжимает их, дрожа подо мной. Затылком матрас продавливает. Бьётся в судорожной агонии, — Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста, не мучай меня…
Взяв короткую паузу, позволяю обоим резко вдохнуть.
— Всё в порядке, Царевна? — с трудом фокусирую взгляд на её лице.
— П-почти… — лепечет, задыхаясь. — Ты… Ты чуть не убил меня… Боже, это… Это… Как сладкая смерть. Ещё хочу. Пожалуйста, сделай так ещё…
***
Господи, кто бы говорил!
Это она меня убивает. Долгой, мучительной смертью. Прицельно бьёт по выдержке, заставляя мышцы дрожать от напряжения и гореть огнём.
Собрав последнюю волю в кулак, исполняю её просьбу. Ртом накрываю вторую грудь, возбужденный сосок дразню. Страстно припадая к нему губами, вырываю из горла Анны новый вскрик.
— Боже, Боже, мамочки, Боже… — судорожно тянет воздух, мечась подо мной на пике блаженства.
Отрываюсь от груди. Обхватывая затылок ладонью, в губы впиваюсь. С жадностью сминаю их своими, пью до дна. Как одержимый усиливаю напор, продолжая трахать языком. Свободной ладонью лобка касаюсь. Такой гладкий, наощупь как бархат, ни единого волоска. Пальцами сползаю вниз. Протестующе промычав мне в рот, Анна резко замирает. Глаза как блюдца. Круглые. Тёмные. Ошалевшие…
— Тише, тише, малышка… — шепчу ей в рот, успокаивая напуганного кролика. — Расслабься. Тебе понравится.
Скользнув по лепесткам вниз, аккуратно раздвигаю их. Влагу пальцами собираю. Девчонка горячая и до невозможности тугая. Потекла от ласки. Пульсирует.
Блять, какая же она ох*енная! Вся моя. Нежная. Трепетная. Невинная…
Ныряю между складочек в сердцевину. Сжимается вокруг пальца так тесно, что башню напрочь сносит.
— Итан! — вскрикивает, как только глубже погружаю в неё палец. Ногти в спину вгоняет. Борозды на коже оставляет. Вынуждает зашипеть от боли. — Итан, Боже… Чееерт…
— Расслабься, Ana, иначе будет больно, — команда выходит осипшей, но твёрдой. Такого напряжения в теле я ещё не испытывал. Растягивая её внутри, в глаза прицельно смотрю. Как будто бомбу обезвреживаю, покрываясь холодным потом.
— Итан, Итан, пожалуйста, — захлёбываясь воздухом, умоляет ей помочь.
