― Сэр? ― спросила она.
― Да. Здравствуйте. Я гость.
Она не двигалась вперед так же, как и он, чувствуя ее настороженность.
― Что вы сказали?
― Здравствуйте, ― он повторил, чувствуя себя идиотом.
― Нет. Другое.
Зак всегда искал информацию в голосах людей, но она была странной: тихой и утонченной, но ее голос был чистым, без намека на акцент, который мог бы дать ему небольшую информацию о том, откуда она. Он был четко поставлен, будто она смотрела много фильмов Грейс Келли и научилась тому, как говорить так.
― О. Я, эм, гость. Буду оставаться здесь в течение следующих нескольких недель.
Она засмеялась, и тембр голоса показался ему странно знакомым.
― О чем ты говоришь? Ты остаешься здесь? Это я остаюсь здесь. Я останусь здесь в течение ближайших двух недель, ― ее голос повысился и потерял лишь немного своей утонченности.
― Я так не думаю. Джон сказал мне, что дом свободен на весь октябрьский месяц и что я могу использовать его столько, сколько захочу.
― Джон?
― Джон Льюис. Владелец.
― Ну, а Лена Льюис сказала, что я могу остаться здесь, ― сказала она твердо.
― О, Боже.
Лена Льюис. Чокнутая Лена, бывшая жена Джона, которая иногда появлялась в офисах «Cornerstone», публично рассказывая о своем дерьмовом разводе. На прошлой неделе Джон похвастался Заку, что, хотя Лена закончила свою квартиру в Гринвиче, ему не пришлось платить больше денег. Зак вспомнил его точные слова:
― Надежный брачный контракт на вес золота, Зи.
― О, парень... Что? ― спросила девушка.
― Ты, наверное, уже знаешь это, если дружишь с Леной, но Джон и Лена Льюис находятся в конце довольно неприятного развода. Я уверен, что Джон владеет этим домом. И знаю, что Лена сильно нуждается наличных деньгах.
― Нет. Нет, нет, нет. Ты, должно быть, ошибаешься! Лена Льюис, ну, мы вместе в женском клубе. Она сказала, что я могу использовать это место бесплатно. Мне просто нужно было заплатить ей тысячу долларов за коммунальные услуги, ― девушка вытащила свой айфон из заднего кармана и быстро начала что-то набирать. ― У меня есть электронная почта, ― продолжала набирать текст, экран телефона слегка осветил ее темную фигуру. Она откинула голову назад, в отчаянии взглянув на звездное небо. ― Здесь нет сигнала. Но, поверь, у меня есть электронное письмо, дающее мне разрешение на то, чтобы находиться здесь.
Зак повернул голову в сторону, прищурившись, чтобы лучше разглядеть ее в тусклом свете, но он стоял в нескольких шагах от нее. Едва мог разглядеть ее силуэт.
― Что ж, Джон сказал, что я могу использовать его. Сказал, что он пуст и свободен. Что я могу использовать его, чтобы уйти на несколько недель и поработать, ― он протер внутреннюю часть запястья, прежде чем слегка ударить по нижней губе большим пальцем.
Луна показалась из-за облачного покрова, и на мгновение он мог разглядеть блеск ее глаз. Вероятно, она не хотела, чтобы ее взгляд задержался на его губах, но пока она это делала, он заметил. Девушка слегка пошевелилась, поймав лунный свет, и он увидел, что ее грудь была пропорционально больше ее хрупкого тела. Зак был поклонником больших сисек на маленьких женщинах и почувствовал, как его тело немного напряглось.
― Но у меня есть электронные письма, ― настаивала она. ― Лена сказала, что я могу... Ты не можешь остаться здесь.
― Да. Хорошо, ― сказал Зак.
Он понимал, что здесь происходит. Он был приглашен фактическим владельцем дома, освободил его невероятно насыщенный график, взбесил Малколма, арендовал внедорожник на следующие две недели, и привез самое ценное ― свою гитару, синтезатор и двухнедельный запас скотча, и проделал восьмичасовую поездку, чтобы его выгнали, прежде чем ступить на порог дома.
Не так быстро, большегрудая милашка с фальшивым голосом.
― Похоже, что у тебя небольшие проблемы, ― сказал он, когда отошел назад, встав у дверцы внедорожника и скрестив руки.
― Похоже, у тебя проблемы. У меня есть разрешение быть здесь. Я заплатила за то, чтобы находиться тут.
― У тебя может или не может разрешения находиться в доме, который не принадлежит человеку, предлагающему его. И все, за что ты, вероятно, заплатила ― это за билет Лены Льюис в Кабо, ― сказал он, обходя сзади внедорожник и открывая багажник, свет из которого осветил его разнообразные сумки и футляры.
― Что ты делаешь? ― спросила она с легким воплем, и что-то в ее голосе заставило его снова замолчать. Хотя она несла чушь со среднеатлантическим акцентом, даже на мгновение ее голос был странно знакомым. Возможно, Новая Англия? Кто-то, кого он знал в Йельском университете? Его брови нахмурились, и его сердце стало биться быстрее. Он высунул голову из ярко освещенного багажника и снова взглянул на нее. После яркого света его глаза должны были привыкнут к темноте, поэтому он ничего не мог разглядеть.
Напиши мне что-нибудь красивое, Зак.
Слова всплыли у него в голове, но он раздраженно сжал челюсть. Эта цыпочка не была ею, и он просил, чтобы Господь перестал делать это с ним, ища ее повсюду. После девяти лет это было изнурительно.
Злясь на себя, он повернулся к багажнику
― Что я делаю? Разгружаю вещи, ― он вытащил гитару из багажника и прислонил ее к бамперу, после чего закинул рюкзак на плечо.
― Вы действительно глухой? Это мой дом! У меня есть разрешение использовать его!
Этот чертов высокомерный тон просачивался ему под кожу.
― На самом деле, принцесса, я не думаю, что ты имеешь право на него. Но, эй, мне все равно. Это большой дом.
― И?
Он повернулся к ней лицом, поправил рюкзак и положил руки себе на бедра.
― Как тебя зовут?
― Что? Почему ты хочешь это знать?
Он с легкостью разглядел в темноте, как она скрестила руки на груди. Зак встречался со всеми типами женщин, но она придавала новый смысл возбуждению.
― Хорошо, если мы собираемся делить дом, вероятно, должны познакомиться, не так ли?
― Делить? Ты сумасшедший? Ты незнакомец! Т-татуированный незнакомец!
Он посмотрел на свою руку, освещенную фонарем. Да, высокомерный сноб. Девушка, которую она напомнила ему, не была снобом. Никогда.
― Мои татуировки, как известно, кусаются, поэтому, это хорошо, что ты держишь дистанцию.
― О! Я...
Он действительно был не в настроении, чтобы иметь дело с истеричкой. Он указал на чехол из-под гитары, пытаясь сделать более мягкий тон.
― Слушай, я музыкант, и живу в Манхэттене. Я здесь, чтобы поработать. Проделал долгий путь и останусь тут с тобой, Гринвич.
Он закинул тяжелую вещевую сумку на другое плечо. Она смотрела на него с приличного расстояния, которого все еще придерживалась, по-видимому, потеряв дар речи.
― Теперь я не незнакомец, ― добавил он.
― Как Вы узнали, что я из Гринвича? ― спросила она мягко за его спиной.
― Лена живет в Гринвиче, ― сказал он, помня комментарий Джона о разводе и квартире. ― Не то чтобы я знаю ее лично.
Он пошел к парадной двери, поправляя сумку, чтобы наклониться и нащупать под приветственным ковриком ключ, который Джон сказал, будет лежать там. Он поднял его, отпер дверь и вошел внутрь, щелкнув выключателем света слева от него. Огни не зажглись, поэтому он положил свою сумку на пол у двери. В течение нескольких месяцев, когда дом не использовался, вероятно, сеть выключали. Когда он обернулся, она стояла немного ближе к дому, у подножия лестницы в темноте позади него.
Он чувствовал ее дискомфорт, и часть его была рада. Теперь он мог сосредоточиться на ней: богатая, высокомерная, сноб, которая, вероятно, использовала деньги папы для двухнедельного отпуска, чтобы найти себя. Ну, она могла искать себя в одной половине дома, пока он писал музыку в другой. Черт, в туре он с радостью остался в гостиничных номерах на десятую часть меньшего размера, где в три раза больше людей, с некоторыми из них парень был совершенно не знаком. Не было причин, по которым они не могли разделить дом. И если ей это не нравится, она может найти что-то еще, чтобы остаться. Он имеет такое же право быть здесь, как и она. На самом деле даже больше прав.
