― Это был один из маминых дружков, ― говорит он, все так же улыбаясь, но смысл его слов отрезвляет меня.
Бесконечный поток мужчин, проходящих через двери нашего дома, никогда не иссякал. Все, как один, были такими же пропойцами, как и мать, до сих пор причитавшая в углу, как чертова банши из сказок Деклана.
― Можешь встать?
Я ненавижу то, с какой легкостью поднимаю Деклана с пола. Словно вязанку хвороста.
― Не бросай меня, ― хнычет мать из угла. Гнев бурлит у меня в венах, и, если бы он мог превращаться в нечто большее, давно бы сжег ее дотла.
Мы с Декланом выходим. В его комнате ужасный беспорядок. Его кровать давно исчезла. Грязный матрац на полу застелен простынью, на которую я не могу его уложить. Деклан ковыляет к нему, но я его останавливаю.
― Надо ее сменить. Она вся в блевотине.
― Это моя блевотина.
Он уже собирается лечь, но я успеваю выдернуть простыню из-под него.
― Как ты собираешься достать деньги? ― не глядя ему в глаза, задаю глупый вопрос, бросая простыню в груду грязного белья возле комода.
Он ложится и стонет, когда я отдергиваю занавески, чтобы впустить немного солнечного света в комнату.
― Мейв, перестань! Закрой их! ― он прикрывает глаза рукой. Но я не слушаю его, и следом рывком распахиваю окно, чтобы впустить в комнату еще и немного свежего воздуха.
― Деклан, все это очень серьезно, ― говорю, уставившись на нашу давно почившую лужайку. Мой взгляд путешествует дальше, к группе парней, которые отбивают бит для других.
― Я понятия не имею, где взять деньги.
Услышав признание брата, я отхожу от окна и отправляюсь в ванную за аптечкой. Стенаний матери уже не слышно, когда я возвращаюсь в комнату брата и опускаюсь на колени возле матраца.
― Что насчет Ленни? ― спрашиваю я и меня передергивает. Я ненавижу даже упоминание имени Ленни. Но он местный ростовщик.
Брат поворачивается ко мне, и я не могу не видеть печаль в его глазах. В них как будто кружиться вся его боль и высасывает из него душу. Сила, которую я не могу остановить. Я касаюсь рукой его темных волос и мне хочется умолять моего брата вернуться и помочь мне.
Эта мысль вынуждает меня сфокусироваться на его ране.
― В прошлый раз Ленни сломал мне ноги, ― говорит Деклан и шипит от боли, когда я слишком сильно нажимаю на рану.
― Да, ну а я не хочу, чтобы меня раз за разом насиловали, ― резко говорю я, и его долговязое тело коченеет. Он на пять лет старше меня, ему двадцать девять, но чаще всего мне кажется, что именно он ― мой младший брат.
― Я что-нибудь придумаю, ― бормочет он и отворачивается от меня. Я сижу рядом с окровавленным полотенцем в руках, пока его дыхание не становится ровным, и я не убеждаюсь, что он уснул.
Проснувшись, он может даже не вспомнить об угрозе, нависшей над нами.
ГЛАВА 2
ДЖЕК
Джип мотает из стороны в сторону, когда я переезжаю металлические балки, уложенные на въезде в дом на ферме. Опускаю стекло, от холодного воздуха, ворвавшегося в салон, горят легкие. Холод покалывает кожу и заставляет немного взбодриться.
Сколько часов я уже без сна? Тридцать шесть? Без понятия. Честно говоря, я уже сбился со счета. Подъезжаю к красному заграждению, мешающему двигаться дальше. Выключаю мотор и тянусь на заднее сидение в поисках плаща. Рука скользит по прохладной коже. Должно быть, я оставил его в клубе.
Вытащив ключи из замка зажигания, я неохотно выхожу. Запах металла и свежескошенной травы обволакивают меня, когда, сунув руки в карманы джинсов, наклоняюсь и пролезаю под красным заграждением.
Старый фермерский дом стоит заброшенный, с забитыми досками окнами. На крыше растет больше травы, чем на том крошечном пятачке грязи, который можно было бы назвать передней лужайкой.
Прохожу вдоль стены дома, направляясь к сараю, в котором, наверное, могло содержаться одновременно больше ста голов скота. Сейчас он пуст. Скот снаружи, на клочках зеленой травы, что виднеются вдалеке. Изо рта вырываются танцующие облачка пара, когда я оборачиваюсь на шум приближающегося автомобиля.
Работа, которая мне сегодня предстоит, не имеет ничего общего с моей основной деятельностью. Я делаю это для своего отца. Я держу клубы, управляя ими и поддерживая порядок. Остальными аспектами нашей деятельности занимаются мои дяди. Все они играют свою роль.
Но сегодняшнее дело ― это начало моего испытания. Я должен доказать, чего стою, прежде, чем мой отец передаст мне корону.
Белый джип подъезжает позади меня. Я не вижу водителя, но знаю, кто это. Финн, мой дядя, выходит из машины, и я проклинаю своего ебаного папашу. Финн хороший. Он никогда ни о ком и слова плохого не скажет. Он как миротворец. Я бы хотел работать с моим дядей Шейном или, на худой конец, с дядей Даррой. У всех у них руки в банке, над которой отец держит крышку, в любой момент готовый ее захлопнуть.
Финн машет мне, в уголках его глаз появляются морщинки. Он открывает заднюю дверь, достает теплое серое пальто и набрасывает себе на плечи. По крайней мере, у него хватило здравого смысла захватить пальто. Но я другого от Финна и не ожидал ― только разумности и подготовленности.
― Финн, ― приветствую его, двинув подбородком, когда он подходит ближе.
― Ну и дубак, ― он достает перчатки из кармана и натягивает на руки.
― Да, очень холодно. Так что за дельце? ― я надеюсь, что он знает больше моего, но, судя по тому, что отец прислал Финна, нужно будет просто что-то забрать.
Он не стал бы посылать его, чтобы кому-нибудь навредить. Мой дядя отпустил бы их или попытался бы отговорить нас от причинения им увечий.
Внешне он ужасно похож на моего дядю Дарру. Они с ним близнецы, но занимают противоположные части спектра. Дарра ― больной ублюдок, всегда таким был, если верить тем историям, что я постоянно о нем слышал.
Финн вечно находится в непрекращающемся круге боли. Говорят, это из-за того, что он потерял жену. Этого мне не понять. По правде говоря, я считаю, что, если бы он потрахался как следует, ему стало бы лучше. Конечно, у меня хватает ума не высказывать свои мысли вслух. Что бы я себе ни думал, я должен проявлять уважение к старшим.
― Я понятия не имею, зачем она нас сюда прислал, ― Финн рассматривает фермерский дом, застегивая пальто.
Я вынимаю руки из карманов джинсов, и трение о ткань обжигает кожу. Пробую согреть их дыханием, но оно почти не помогает на таком лютом холоде.
Финн поводит плечами в своем пальто, и я следую за ним в сарай. Он наклоняется и заглядывает в каждый закуток, проверяя каждое стойло прежде, чем перейти к следующему.
― Так ты говорил с Ки́аном?
Я двигаюсь вдоль противоположной стены и принимаюсь за проверку в стойлах, чтобы ускорить процесс. Я тут скоро яйца отморожу.
― Нет, ― отвечаю коротко, но прекрасно понимаю, в каком тоне звучит мой ответ.
Финн больше не двигается, а я сую пальцы подмышки, чтобы согреться, и поворачиваюсь к нему.
― Он… ― пытаюсь подобрать подходящие слова. На языке вертится «совершеннейший мудак», но, опять же, понимаю, что должен следить за словами.
― Я знаю, что с ним нелегко.
Я не могу скрыть улыбку, растянувшую мои губы.
― Он ― маленький рыжий долбоеб.
Блядь! Я сказал это вслух!
Финн пытается спрятать улыбку, осматривая следующую стену.
― Лучше, чтобы Шейн этого не слышал.
― Да, я понял, не дурак, ― бормочу я.
― Я знаю, поэтому-то ты нас и возглавишь, — от доверия Финна мне не по себе.
С самого рождения я знал, что встану во главе нашей семьи. Мы контролируем всю северо-восточную Ирландию. Под нашим контролем все поставки наркотиков, все бордели, поставки оружия. Отец с братьями начинали с нуля, а сейчас в империи, что простирается передо мной, сети отелей, клубы, рестораны и несметное количество объектов недвижимости. Мне следовало бы испытывать счастье из-за того, что унаследую все это, но не так уж все и просто. Далеко не просто.
― Нашел! ― возглас Финна прерывает мои размышления, и я в один прыжок оказываюсь возле него. Он заходит в самое последнее стойло в ряду. Разумеется, это в самом конце, в самом дальнем от джипа месте. Я откидываю зеленый брезент и обнаруживаю белые блоки, уложенные в башню высотой почти полтора метра.
