Взгляд Эдуарда упал на подол платья Аннабель. Тот был мокрым от снега.
-Где ты была?- быстро спросил он.
-В городе,- уклончиво ответила девушка.
-Зачем?
Это был не вопрос. Эдуард требовал. И рука его так сильно сжала руку Аннабель, что та с трудом сдержалась, чтоб не вскрикнуть от боли.
-Я отослала письмо. Другу. В Жиль.
При этих словах сердце в груди Эдуарда бешено заколотилось. Аннабель отправила в Жиль письмо...Кому? Одному из прихвостней своего мужа? Как ловко придумано! Эдуард больше не в своем замке. Теперь он заперт здесь. В этой чертовой таверне. И выйди он отсюда- ему не скрыться.
-Зачем?- прорычал Эдуард.
Аннабель вырвала у него свою руку. Стиснула зубы от боли, но на ее глазах не показалось и слезинки.
-Мне нужны некоторые вещи из дома моего отца,- ответила она,- К тому же, когда ты увидишь, ты сам все поймешь.
Эдуард не слушал ее. Зверь в клетке, он ходил туда-сюда по комнате. Пытаясь, но не находя выход из ситуации.
Внезапно, Эдуард ощутил чье-то прикосновение. Аннабель. Подбежав к нему, она порывисто обняла тело Эдуарда и прижала голову к его груди.
-Прости,- шепнула она,- Мне следовало сказать. Но поверь: я не предала тебя. Я просто не могу ее бросить одну в этом городе. Эдуард...
Все естество Эдуарда было напряжено. Он не знал верить или нет словам этой женщины, но, в конце-концов, у него ведь не было иного выбора?
-Эдуард...- повторила Аннабель.
-Да?- мрачно ответил тот.
-Я... Всю жизнь я читала глупые сказки и верила им. Даже когда верить было уже смешно, во мне оставалась надежда на чудо. И вот я встретила тебя. Должно быть это не спроста и наша встреча хоть что-то значит. Я ...- голос Аннабель дрогнул,- Я не люблю тебя. Но ты дорог мне как друг. Поверь. Я...
-Довольно,- прервал ее Эдуард. Голос его был мягким, усталым.-Это я, кто должен просить прощения. Все это лишь из-за смены обстановки. Я слишком долго был домоседом,- он горько ухмыльнулся,- Прости. Я верю тебе, Аннабель.
И он погладил мягкие волосы девушки.
Из глаз Аннабель потекли слезы. Она крепче прижалась к Эдуарду, и тот слегка рассеяно гладил ее по голове. Так они и стояли. Двое, но оба совершенно одинокие.
8
Учитывая последний разговор, у Эдуарда оставалось мало вариантов, кроме как довериться Аннабель. И ждать ее таинственного друга. Ждать пришлось без малого неделю, и Аннабель сильно нервничала, приедет ли кто-нибудь вообще. А Эдуард нервничал о том, кто и зачем приедет, так как на все расспросы Аннабель отвечала, что Эдуард все поймет, едва познакомится с этим человеком. Это откровенно раздражало Эдуарда, но после разговора в их первый вечер он, как мог, старался держать себя в руках, понимая, что Аннабель так же от многого отказалась из-за него.
Тем временем, приготовления к поездке в столицу продолжались.
Пункт назначения выбирала Аннабель. По ее уверениям, только в столичных архивах можно было найти наиболее полную информацию о госпоже Монтисан и ее дочери, которых они собирались искать. Эдуард, помнящий свой последней сон, вяло предложил Верном.
-Перестань, это глухая провинция,- фыркнула Аннабель,- Какого рода информацию ты хочешь там найти?
Эдуард согласился. Он не привык доверять снам. К тому же, если быть полностью честным с самим собой, он не желал видеть воочию ни Агату, ни ее мамашу. И лучше сгнить заживо, чем позволить этим двум гадинам лицезреть его несчастье. Тем более, что это вполне могло быть их рук делом.
Поэтому было решено ехать в столицу. Узнать, сколько оставил для него в банковской ячейке любимый папаша. Обосноваться ненадолго.
Эдуард рассчитывал, что со временем Аннабель полюбит его и это поможет снять проклятье.
Аннабель хотела наконец во что бы то ни стало выбраться из провинции.
Для поездки Аннабель продала несколько безделиц, припасенных из замка. Купила Эдуарду костюм с высоким воротом. Хорошие перчатки, которые помогли бы скрыть его руки. Широкополую шляпу. Еще один плащ.
Снежные сани, на которых они приехали из замка, были проданы. Решено взять частный экипаж.
Так же следовало привести Эдуарда в более-менее нормальный вид. Если, конечно, Эдуарда можно было привести в более-менее нормальный вид.
Во всяком случае, Аннабель старалась.
-Думаю, тебя следует подстричь,- решительно заявила она.
-Подстричь где?- спросил Эдуард с немалой долей сарказма.
-Везде.
Эдуард чуть не выронил чашку чаю, которую он держал в руках.
-Знаешь, я предпочел бы остаться как есть.
Но Аннабель лишь помотала головой.
-Позволь. Думаю, я смогу сделать тебя чуть более...приглядным.
Одна мысль была смешна Эдуарду, и, тем не менее, пришлось повиноваться. Ибо иного выбора у него все равно не было.
У Аннабель в запасе оказалась адская машинка, которую ее отец планировал продавать в качестве механического цирюльника, и Аннабель сочла Эдуарда лучшим подопытным кроликом для данного изобретения.
-Вы уже пробовали брить этим хоть что-нибудь?-спросил Эдуард, скептически разглядывая прибор.
-Папа срезал комки с шерстяного пледа.
-Плед жив?
-Более чем. Иди сюда,- пальчиком подозвала Аннабель.
Эдуард вздохнул. Когда-то давно прекрасные девушки звали его так в постель. Ныне-состригать шерсть. О времена. О нравы...
Разрешив Аннабель показать ему на примере руки, как работать с механизмом, Эдуард все же вытолкал девушку за дверь( невзирая на протесты вроде "Я уже была замужем. И что я там не видела?!"). И, пытаясь собрать собственное достоинство, принялся бриться. Не все прошло гладко, но устройству Морана следовало отдать должное: оно подходило для шерсти различной длины и отлично сбривало все под корень. Поэтому, проведя целый день в мучениях, Эдуард все же расстался со своей шерсткой и оглядел результат в небольшое зеркало, находившееся в комнате.
-Черт,- пробормотал он,- Так еще хуже...
Теперь каждый недостаток его искаженного черепа еще чётче виднелся на лице. Хотя в одном Аннабель была права: если раньше его могли принять за чудовище, то сейчас- просто за урода. Какое облегчение... На долю секунды у Эдуарда возникло почти непреодолимое желание разбить проклятое зеркало. Но он сдержался. Неприятностей с зеркалами ему точно было не нужно.
****
9
Аннабель, комната которой была смежной с комнатой Эдуарда, все это время преспокойно сидела возле окна, чинила прорехи на одежде и немного, лишь уголками рта, улыбалась. Из соседней комнаты были слышны тихие ругательства вперемешку с проклятьями в адрес изобретения ее отца. Ясно было, что Эдуарда необходимость "менять внешность" ужасно раздражала. Между тем, после их первого разговора, когда Эдуард дал волю своим эмоциям, мужчина старался держать себя в руках. Порой даже слишком. Аннабель было забавно наблюдать, как зверь в нем изо всех сил пытается казаться милым пушистым зайчиком. Она ценила его "джентельменское поведение", но некоторые его аспекты казались слишком вымученными. Возможно, им двоим было бы проще, перестань Эдуард притворяться, что он рад изменениям, происходящим вокруг него. Наверное, им даже стоило поговорить об этом. Ведь Аннабель не боялась его внутреннего зверя. Ровно как и не испытывала никаких светлых чувств, когда Эдуард делал вид, что ему крайне нравится прибор для стрижки изобретенный ее отцом, или что он действительно будет рад поехать в полную людей столицу.
Хотя, наверное, стоило все же оценить старания бедняжки (как это сделали бы многие), но...
Аннабель давно понимала, что с ней что-то не так. Тогда как все девушки любили получать цветы, держаться за руки со своим возлюбленным и при каждом удобном случае буквально висели на шее у своих мужчин, Аннабель все это казалось верхом глупости. Зачем выставлять напоказ, насколько сильно ты зависима от другого человека. Более того, подобные нежности всегда доставляли Аннабель мало удовольствия. Когда они с Леруа только поженились, тот старался быть с ней предельно нежным. В первую брачную ночь он сильно нервничал и постоянно спрашивал Аннабель, не больно ли ей, и как она воспримет, если он сделает так-то и так... От всего этого девушка раздражалась и зажималась. Да и что она могла сказать? Да, ей черт подери больно! И нет, ей так не нравится. Она вообще ждет не дождется, когда этот глупый акт, называемый любовью, закончится и она сможет пойти читать книгу! Конечно, этого она не говорила. Как никак, Леруа теперь был ее мужем и сильно ранить его чувства ей не хотелось. Но все и без того отлично читалось на ее лице, и в итоге кончилось тем, что на второй неделе брака Леруа стал предпочитать посиделки в таверне тихим семейным вечерам. Аннабель это отчасти устраивало. С другой стороны, той, что вечно портила ей жизнь, Аннабель чувствовала некое недовольство. В конце-концов, она его жена, и менять ее на таверну и друзей было вздором. Тем более что в Жиле эту новость быстро подхватили и начали судачить. Обвиняя во всем, безусловно, Аннабель. Поэтому, когда Леруа однажды вечером пришел домой, его жена была более чем не в духе.
