- Спасибо, - бормочет Федя, оборачиваясь.
У него с собой даже вещей нет. Судя по всему, в воспитании детей мой отец так и не преуспел. Всё на том же уровне развития.
Поднимаюсь наверх. Здесь тоже холодина. Бросив на кровать пиджак, вырубаю кондей и иду в ванную. Снимаю галстук и умываюсь холодной водой.
Что-то меня вырубает.
Открываю шкафчик, чтобы забросить в рот БАД, которыми Женька потчует нас всех, как помешанная.
Брови ползут вверх, потому что прямо на уровне моих глаз лежит белая пластиковая хреновина. Не тормозя ни секунды, беру ее в руку.
Не понял...
И чё тут у нас?
Две отчётливые синие полоски.
Пялюсь на них, туповато улыбаясь.
Я чё-то пропустил?
Я такие уже видел.
Два раза.
Первый - двенадцать лет назад, второй - пять.
Первый раз именуют Алексом, второй - Сеней Максимовичем. Алекс - осознанный шаг, Сеня - привет с Бали. Так отдыхали тогда, что не помним половину. Первый раз без ребенка улетели.
Возвращаю всё на место, делая, как было.
Хрена се. Я думал - сегодня я король сюрпризов.
Лениво улыбаюсь, забив на переодевание. Спускаюсь вниз немного подвисший. Пытаюсь хотя бы примерно прикинуть, когда это могло случиться. Вариантов уйма, лучше даже не пытаться.
Сажусь рядом с Федей, который ковыряется вилкой в куче салатных листьев. Пока меня не было, тут опять диет-меню расцвело. Сейчас в доме только женщины и дети. Тесть третью неделю на плановой реабилитации недалеко от нас.
Открываю бутылку минералки с шипящим звуком. Наливаю себе и Феде. Делаю глоток и медленно поворачиваю голову в сторону входных дверей.
Прислушиваюсь к голосам где-то на подъездной дорожке. Судя по крикам пацанов, машину заметили.
Смотрю на дверь. Федя дублирует. Он племянников своих вживую никогда не видел. Как и мою жену. Наш максимум с семьей отца - обмен фотографиями по очень большим праздникам. Не помню, когда мы это делали в последний раз.
Они вваливаются в дом всей гурьбой, и всё становится таким, каким должно быть. Бардачным.
- Пап? - вытягивает шею Алекс, сваливая на пол надувные матрасы.
- ПАПА! - подает голос мой балийский отрыв.
- Ой, как хорошо! - вздыхает тёща, утирая пот со лба. - У нас тут хоть жить можно, на улице я немного сварилась.
Встаю, встречая бегущего Сеню на полпути. Боюсь, чтобы нос не расквасил. Пол плиточный, а на нем носки в полосочку без обуви. Опасно-знакомая ситуация. Беру на руки, подкидывая вверх и ероша выгоревшие русые волосы подошедшего старшего.
Он уворачивается, пихая меня кулаком в грудь.
- Привет, - говорит счастливо, ныряя под мою ладонь. - Я логорифм закончил!
- Покажешь.
Мой пацан гнёт остров по матиматике. Сразу заметили задатки, дальше Женька взялась репетиторами. А у Сени пока в голове машинки и никаких очевидых наклонностей. Не страшно.
Алекс смотрит на Федю с затаённым любопытством. А я смотрю на дверь, потому что в дом заходит Женька. В сарафане и босая. На голове соломенная шляпа с лентами, нос блестит от крема.
Сеня лопочет без перебоя. Автоматически поддакиваю, встречаясь глазами со своей женой.
- Привет, - говорит, стягивая с головы шляпу.
Кладет на комод, осматривая меня с головы до ног. Загруженная, растрёпанная и молчаливая.
- Мы тебя сегодня не ждали...
- Мне завтра заскочить? - выгибаю брови, наблюдая за ней.
Подходит ко мне, молча обнимая за талию. Целую мокрые волосы, пристально глядя на неё сверху вниз.
Теща суетится, пробираясь к холодильнику. Федя притих за моей спиной. Женя вопросительно смотрит на него, потом на меня.
- Это Федор, мой брат, - говорю, оборачиваясь. - Он с нами поживёт.
- Аааа… - тянет она, явно прифигев от такой новости. - Очень… приятно, Женя.
- Здрасти… - смущённо раскланивается тот, пожимая руку Алекса. - Я в курсе.
- Федя, там в холодильнике мясо есть. Необязательно траву жевать, - говорит теща, дружески похлопав его по спине. - Я - Светлана.
- Ааа… ясно… - кивает тот.
- Можно тебя на минуточку? - тихо просит моя жена, подняв на меня глаза.
На лице до фига веснушек. На щеках и на носу. Они у неё и в Москве круглый год не сходили, а здесь просто места живого нет.
Ставлю сына на ноги и иду за ней. Ведёт меня наверх, шлёпая босыми ногами по полу. Замирает в центре нашей спальни, а потом начинает расхаживать туда-сюда, кусая губы и глядя себе под ноги.
Прислонившись плечом к стене, наблюдаю, расстегивая манжеты рубашки. Превращаюсь в ожидание. Ещё до моего отъезда её плющило, но она молчала. Теперь, видимо, созрела.
Остановившись, смотрит на меня с немым отчаянием. Выгибаю брови, доставая из петель ремень.
Мучается ещё минуту, а потом выдает:
- Когда ты опять улетишь?
- На следующей неделе. Орлов пока один справится, потом потребуется мое присутствие.
Кивает, обнимая себя руками.
- А вернешься?
- Через две или три.
Подходит к окну, повернувшись ко мне спиной. Она похудела за этот месяц. Приталенный сарафан на ней висит. Хмурюсь, потому что я как-то раньше этого не замечал.
- Что не так, Жень? - спрашиваю тихо.
Посмотрев через плечо, отвечает:
- Всё не так, Максим.
- Правда? В каком месте?
Игнорирует, продолжая:
- Ты спишь по пять часов в сутки. У тебя… волосы седые, тебе тридцать пять.
- Генетика, - твёрдо говорю ей.
- Ты последний год дома вообще не бываешь. Тебя месяцами нет, Макс.
- Я деньги зарабатываю. Для нас, - напоминаю, если она вдруг забыла.
Выдохнув, массирует виски.
- Деньги… - смеется так, как будто слово такое впервые слышит. - Всех денег не заработаешь. Сколько еще тебе нужно? У тебя денег - девать некуда.
- У нас, - поправлю жестко. - Последний год, потому что я пашу, как лошадь.
- Вот и я о чем! - срывается она с места. - Нашим детям нужен отец рядом, а не на экране телефона. И мне ты нужен… Я не хочу, чтобы тебя в сорок удар хватил! Блин, Немцев… я… у нас… я беременна!
Актёр из меня хреновый. Как следует изобразить удивление не выходит. Она считывает меня мгновенно.
- Ты что знаешь? - закрывает лицо руками. - Откуда?
- Интуиция, - начинаю расстёгивать пуговицы на рубашке и, сняв ее, швыряю на пол. - Иди ко мне.
Уперев руки в тонкую талию, смотрит в ожидании.
- Жень, сюда иди, - повторяю громче. - Я дома. Я соскучился. Я тебя люблю. Хочу третьего ребёнка.
- У меня токсикоз. Уже месяц. Ты даже не в курсе, - не двигается с места.
Глубоко вдыхаю, откидывая голову.
- Чё ты хочешь от меня? Ты сама хоть знаешь?
- Я хочу баланса. Я хочу, чтобы ты притормозил. Прямо сейчас. Или… я с тобой разведусь…
- Чё ты сделаешь? - искренне ржу я.
- Что слышал!
- У нас проект в финальной стадии, - аналогично кладу руки на бедра. - Два года готовились…
- Да плевать мне! - топает она ногой. - На ваши проекты! Я беременна. Мне тридцать восемь! Я мужа вижу раз в месяц!
- Не утрируй! - злюсь я, подходя к ней вплотную.
- Нет… - протестует, толкая меня в живот.
- Да, - говорю, хватая одной рукой за вырез сарафана, а второй распуская её волосы.
Блять.
Она реально похудела.
Это токсикоз?
Её оба раза штормило так лихо, что я охреневал.
Беру в ладони напряжённое лицо и смотрю в мокрые карие глаза, чувствуя внутренний дискомфорт.
Как я мог такое не заметить?!
Она смотрит на меня, сопя и совершенно точно собираясь плакать.
- Не поеду никуда, пока тебе лучше не станет, - нахожу компромисс, пока сам не зная, как сдержать это обещание.
- Мне станет лучше через восемь месяцев, - упрямо заявляет она, пытаясь убрать мои руки.
Сжимаю сильнее, заставляя стоять на месте.
Восемь… нам уже месяц или около того?
На ум приходит барбекю в честь новоселья финских соседей...
Блин.
В саду, за домом. Там оливковая миниплантация. Я хотел купить этот участок про запас, но не успел…
