Хуже…
— Нам пора. Где Аришка? — отвечаю.
— Вон, бегает на улице среди этого сброда. И как вообще можно было влюбиться в такого мужчину? А вот в Урюпинске тебя ждал Аскольд. Из приличной семьи, научный кандидат, между прочим…
— Любят не за что-то. И выйти замуж по расчету я бы не смогла. Мне жаль, что мы с тобой так долго не общались.
— Забудем.
Кидаюсь к маме на шею. Она никогда не отличалась особыми чувствами. Мама человек искусства, творчества. Всю молодость порхала мотыльком, спихнув меня на бабушку. Именно поэтому я не хотела такого же детства для Аришки и не отправила ее к матери, а лично воспитывала. Как бы сложно мне ни приходилось.
— Пора, Ника.
— Ты выходи, а мне нужно время настроиться.
Мама кивает и шагает вон. Я глубоко дышу и медленней следую за ней. У двери на первом этаже замираю. Краснею от жара, растекающегося по всему телу. Сердце колотится бешено, словно собираюсь прыгнуть с высокой скалы в пропасть. Приятную проспать души Громова.
Слышу командирский бас Артёма:
— О… Магдалена Петровна, а вы, как всегда, без настроения?
— Будешь тут в настроении.
— Ну так давайте я вас обрадую. — Я приоткрываю дверь и выглядываю в щель. Громов спускает с рук Аришку и сверху вниз смотрит на мою мать. — Арина сказала, что очень рада встрече с родной бабушкой и хотела бы видеть ее чаще.
— Я тоже счастлива. Мои двери всегда открыты для нее, Ники и… тебя, зятек.
— У меня нет времени мотаться каждую неделю к вам в гости. Сечете? И я не привык отказывать дочери.
— А я при чем?
— Я говорю, собирайте чемоданы из своего Урюпинска. Вы переезжаете сюда, моя не понимающая намеков теща!
Ой-ой, сейчас начнется Армагеддон, если я не вмешаюсь! Хотя противиться Громову бесполезно. Все равно будет так, как он скажет. Но отложим это на потом, не в день нашей росписи.
Забываю о тревоге, делаю шаг вперед и тут же встречаюсь с пронзительным взглядом Артёма. Он застывает, я застываю. Не слышу собственного дыхания. По телу мурашки, в коленках дрожь.
— Фортуна…
Громов идет мне навстречу, я вижу, как у непробиваемого лидера краснеют кончики ушей от волнения. Он тоже женится в первый раз, и для нас это событие очень значимо. Громов обхватывает меня за талию и упирается лбом в мой лоб.
— Самой счастливой будешь. Больше никто не посмеет тебя обидеть. — Его шепот звучит только для нас двоих. Я всхлипываю от умиления. — Никто не посмеет обидеть, кроме меня…
— Громов! Ты не умеешь шутить абсолютно!
И смешно только Артёму, естественно.
Он подводит меня к машине. Внедорожник без украшений и полностью тонирован. Громов не согласился нацепить даже ленты на капот из соображений конфиденциальности.
В этом авто поедем только мы вдвоем. Мама, Аришка и Панкрат в другой за нами. Остальные в конце колонной. Артём заводит мотор и выруливает на проезжую часть. Я снова любуюсь его красочными от татуировок руками, пальцами. Уже скоро на безымянном будет светится кольцо.
А я официально стану женой самого грозного авторитетного лидера. За стенами его особняка — в доме же он заботливый отец и страстный муж.
Единственный момент, который меня гложет, остается открытым, и сейчас совершенно не время… Мы сворачиваем с перекрестка прямиком к ЗАГСу. Я нервно перебираю кружева на подоле. Я должна знать, как погиб наемник, отчасти это произошло по моей вине тоже.
— Артем, — начинаю мямлить неуверенно, — ты пристрелил Касыма или задушил?
Громов скалится. Он откровенно сердится от упоминания о Касыме и ревнует. Стучит пальцами по рулю:
— А с чего ты решила, что я его убил? Разве был такой разговор?
— Но ты сказал, что ему теперь гораздо лучше, чем у тебя на службе…
— То есть быть участником моего ОПГ хуже смерти? — Цыкает мой повелительный Громов. — Знаешь, сколько денег они за это получают?
— Тогда что с ним случилось?
— Я оставил бойца в лесу дожидаться подмоги. Его увезли в больницу, а когда Касым очнулся, я его выгнал. Просто, блядь, выгнал! Хотя следовало убить. Такое не прощают. И я поступлю так обязательно! Голыми руками ему сломаю хребет, если еще раз увижу Касыма рядом с тобой! Потом не обижайтесь!
Попискиваю и радостно цепляюсь пальцами в рукав пиджака Громова.
— Ты не монстр, Артёмочка! Я знала, верила в это!
— Монстр. И я тебя предупредил. Приехали.
Громов галантно распахивает дверцу и подает мне руку. Я вижу рядом подоспевшее авто с мамой и Ариной. Дочка сегодня наряжена, она счастлива за нас безгранично. Громов не может пока записать ее в документы на себя. Сделает это попозже, когда Арина немного подрастет. Мы определили дочь в частный лицей, она делает большие успехи, но появляется в здании только в сопровождении двух наемников.
А мне про работу пришлось забыть. Во-первых, опасно, во-вторых, как говорит Артём, ему западло, когда его женщина трудится. Он же предводитель, а мое дело заниматься домом. Зато теперь у меня есть интернет. И пока Громов расправляется с врагами, я втихаря занимаюсь репетиторством. Бесплатно. Обучаю деток, у родителей которых нет возможности оплачивать услуги учителя. Ну не могу я без ребятни. Аж душу сковывает.
Раз в неделю сопровождаю Артёма на собрания главарей с супругами. Как тогда в клубе. Но водку больше не пью, хотя мятежная Угонщица из меня до сих пор не выветрилась.
Мы поднимаемся в полном составе по ступеням внутрь здания. Нас с Громовым даже не видно из-за широких спин наемников. В сопровождении доходим до главного кабинета и, наконец, остаемся вдвоем.
— Присаживайтесь, дорогие новобрачные!
Женщина с бордовыми кудрями указывает нам на два кресла, как из царских покоев. Ох, у меня снова дух захватывает. А Громов с каменным лицом. Не потому что не рад, просто в любой непонятной ситуации он предпочитает быть сдержанным.
На ходу кладу ладошку на его грудь, а там буря. У Артёма настолько сильно бьется сердце, будто вот-вот разорвется.
Мы садимся за стол, а женщина протягивает нам бумагу и ручку, украшенную пером.
— Артём Александрович, согласны ли вы взять в жены Веронику Сергеевну?
— А ты как думаешь?
Он смотрит на сотрудницу, как на ненормальную. На ее пухлом лице ментально вспыхивает румянец.
— Это обязательное вступление…
— М… нет. Она, — указывает на меня пальцем, — силой заставила. Вызывай ментов, женщина. Спасай, ёпта.
Невыносимо! Несмешные шуточки Громова льются сегодня как из рога изобилия! Я-то привыкла, а посторонних звериный рык огромного татуированного Артёма вводит в ступор.
Раздраженно хлопаю его ладошкой по плечу, стыжусь, ругаюсь:
— Давай уже ставь свою каракулю!
— Вот видите! — пером тычет в меня.
Самодовольно лыбится и подписывает. Выхватываю у него ручку и делаю то же самое. Я улыбаюсь намного шире, зловеще, дьявольски, когда беру кольцо и надеваю его на палец Артёма.
— Ну все, Громов. Теперь тебе даже менты не помогут!
Мой Громов надевает на мой палец украшение с большим бриллиантом, которое я хранила семь лет.
Громов снова оборачивается к побледневшей сотруднице. Я бы тоже побледнела, не зная Артёма.
— Уважаемая, горько-то скажешь? — хмыкает он.
— Горько…
Артём дотрагивается до моей щеки, поглаживая, подтягивает к себе ближе. Сначала робко касается губами, нежно лаская поочередно. Ему плевать, что мы не одни. Он проталкивается глубже языком и страстно целует. Заполняет своим дыханием. Теплым, приятным, родным. Очерчивает острую кромку зубов, тяжко сопит, распаляя меня все сильнее. Громов обожает меня целовать. Прикусывать, оставляя свои метки…
Приходится оттолкнуть мужа, чтобы, наконец, покинуть кабинет. Сегодня Ариша останется в доме с настоящей бабушкой. Сегодня наемники Громова нас больше не потревожат. Сегодня мы поедем в самый роскошный отель и посвятим вечер и ночь друг другу.
Мы выходим из здания и принимаем поздравления. Громову ничего не остается, как начинать выполнять выдвинутые мной условия ранее. Он приказывает наемникам выстроиться в ряд. Здоровенные мужланы повинуются, а я отворачиваюсь спиной и замахиваюсь.
