дышу ртом. Глаза закатываются от того, что он делает со мной.
– Твою мать, Милана! Какая же ты горячая… Самая сочная из всех, кого мне приходилось пробовать… Хочу трахнуть тебя…
Зверь слегка ослабляет хватку, вытаскивая пальцы. Лязг ремня. Мясистая головка упирается во влажные складки.
Толчок.
Он входит в нежную мягкую плоть рывком, до упора заполняя собой. Не дает привыкнуть, как делал это раньше. Набрасывается на меня, точно животное. Рукой сильнее прижимает, пошевелиться не дает.
Даян вколачивается внутрь снова и снова, с каждым новым толчком выбивая из легких воздух, вынуждая стонать от возбуждения и удовольствия, которые полностью затянули разум.
Он не ласкает. Нет. Просто трахает, насаживая меня на себя. Жестко. Мощно. По-животному.
Зверь присваивает меня себе. Без разрешения берет, потому что в его руках власть над моим трепещущим телом.
С каждым движением доказывает, что мне не скрыться от его одержимой похоти. Я просто не смогу. Даян владеет мной сейчас и, кажется, это будет продолжаться до тех пор, пока я еще дышу.
Милана
Сейчас я думаю лишь об одном, о том, как хочу скорее избавиться от этого напряжения внизу живота. Я мечтаю об этом. Хочу кончить.
Даян разряжается первым. Он дергается внутри меня, прижимая еще плотнее, касаясь таких точек, о существовании которых я даже не знала.
Его семя пульсирующими выстрелами наполняет мое лоно.
Впервые он пачкает меня там, внутри, и осознание этого факта толкает меня к порочному финалу.
Я взрываюсь оргазмом, пока Зверь глубоко дышит мне в затылок. Сжимаюсь вокруг его члена, все еще подрагивающего внутри меня. Разлетаюсь на миллион кусочков, что вынуждает меня сильнее схватиться за перила ограждения.
Я не чувствую своего тела. Ноги трясутся. Если Даян отпустит меня – я просто-напросто упаду.
Осознание приходит лишь тогда, когда все заканчивается. Эйфория проходит, и я оказываюсь в своей чертовой реальности, где снова позволила Зверю поиметь себя.
Господи! Его родители, жена… Они же могли нас увидеть. Они могли…
Я зажимаю рот рукой от отчаяния.
Даян никогда не станет считаться со мной. Никогда не будет думать о том, чего хочу я.
Все, что ему нужно – удовлетворение низменных потребностей, животной натуры и горячего темперамента.
Прямо сейчас хочется оттолкнуть Зверя и сбежать, но у меня нет на это права.
Натягиваю белье и одергиваю платье.
– Ты бы знала, как сладко кончать в тебя, – он снова подходит ко мне сзади. Обнимает.
Я давлюсь слезами. Даян не должен знать о них.
Крепкие объятья кажутся нежными. Будто мужчина прижимает меня к себе с любовью, хочет успокоить после того, что только что натворил.
Но это все обман. Ничего не значащая игра моего больного воображения.
– Нам пора ехать.
Все быстро прекращается. Минута спонтанной нежности сменяется безразличной действительностью, где Даян становится бандитом, а я его невинной жертвой.
– Я не люблю повторять, Милана, – мужской голос звучит угрожающе, даже больше, чем нужно.
Поворачиваюсь. Стараюсь не смотреть на своего мучителя. Расплакаться боюсь. Он не потерпит. Разозлится только.
Не знаю, как смотреть теперь в глаза его родственникам. Особенно жене. Но Даян избавляет меня от этой необходимости, проводя по пустынному двору, и открывая пассажирскую деверь своем машины.
Там пусто. Мужчина усаживается на водительское место, и запускает мотор.
– Пристегнись, – это все, что он говорит мне.
Наш автомобиль резко выруливает на дорогу. Я вижу, что Зверь напряжен. Это напряжение читается в каждом движении. По-моему, разговор по душам с родными не принес ему ничего хорошего.
Украдкой смотрю на него. Каменное лицо ничего не выражает. Оно холодное. Страшно становится. Кажется, что одно неловкое движение или неверный вдох – и я рискую попасть под горячую руку.
Но я все же решаю заговорить. Возможно, то, что я скажу сейчас, поможет Зверю хоть немного расслабиться.
– Даян, – боязливо начинаю я, наивно полагая, что поступаю правильно.
– Если ты не собираешь просить разрешения на то, чтобы отсосать мне, то лучше промолчи, – недовольно огрызается он, и мне приходится заткнуться.
Меня от его грубости на части разрывает. Понятия не имею в чем виновата я?
Но подобный ответ полностью отбивает во мне желание продолжать. Бакир предупреждал, что я должна быть незаметной, дышать и разговаривать только когда позволят. А сейчас мне не позволили.
Дома мы оказываемся быстро, но у меня ощущение, что вечность проходит.
– Иди в комнату, – короткий приказ слышится, как только мы переступаем порог особняка.
Я послушно поднимаюсь. Поскорее одна остаться хочу. Мне в этой мини-тюрьме намного комфортнее, чем рядом с ним.
Даян остается на первом этаже. Отходит куда-то в сторону, и быстро скрывается за поворотом, замечаю это, оглянувшись напоследок.
В комнате принимаю душ и переодеваюсь в пижаму. Мне тошно оттого, что я не знаю чего ожидать. Как начнется мой завтрашний и день, и что он принесет мне.
Ложусь на кровать и зажмуриваюсь. Со всей силы стараюсь заснуть, но ничего не выходит.
В итоге долгое время просто смотрю в потолок, раскинув руки в стороны.
Стук в дверь вынуждает напрячься. Я приподнимаюсь на постели, подтаскивая к себе ноги.
Даян распахивает дверцу, так и не дождавшись моего разрешения, а я как-то облегченно вздыхаю, когда понимаю, что это он.
– Ты что-то хотела мне сказать, – напоминает Зверь недавний разговор в машине. – Я готов слушать.
Я мешкаю. Если честно, сейчас я уже не уверена в том, что эта информация чего-то стоит. Вдруг, Даян будет недоволен тем, что я несу полную нелепицу. Мне как-то не очень хочется злить его.
– Когда я спрашиваю, ты, мать твою, мне отвечаешь! – мужчина недовольно рыкает, быстро приближается и усаживается на кровать рядом со мной.
Теперь я знаю, чем он занимался внизу. Запах алкоголя бьет в нос. Надеюсь, он не напился настолько, чтобы не ведать, что творит.
Взгляд пустой и безразличный. Даян смотрит на меня, но будто не видит.
Ему так и не удалось расслабиться.
– Ну… – я робко начинаю свой рассказ, и чувствую себя очень неуверенной рядом с ним. – Вы с Бакиром постоянно просили меня что-нибудь вспомнить. И я, кажется, вспомнила. Не знаю, насколько это важно, и имеет ли вообще хоть какое-то значение…
– Милана, говори конкретнее!
– Отец говорил, что открыл ячейку. И что, если мне будет грозить опасность, я должна ею воспользоваться.
– А раньше ты этого вспомнить не могла? –
