Ответ лежал на поверхности. Но я всеми силами отказывалась его принять.
— Понятно. Лучше уж травмпункт, — пробормотала я, не двигаясь.
— Нужен ключ, Ратти? — тоном искусителя шептал Львовский. — Подойди и возьми.
— Придурок! — прошептала я, но мой взгляд, точно привороженный, был приклеен к мужской шее, на которой едва заметно поблескивала тонкая цепочка.
Мужчина расстегнул еще две пуговицы, и теперь я отчетливо увидела крошечную отмычку, которой можно было расстегнуть замок браслета.
Всего несколько шагов, и свобода была бы у меня в кармане. И я бы швырнула браслет в ненавистное лицо, а вместе с ним и стерла любое напоминание о Львовском.
Однако я не повелась на провокации мужчины. Легче умереть на месте, чем коснуться его тела.
— А этот твой… Не придурок? Он — хороший мальчик? — разобрала я хриплый рокот Львовского.
Все! Уходим так же быстро, как и пришли! Плевать на браслет! Плевать на Львовского! Плевать на все!
— Он не подонок, в отличие от вас, Роман Дмитриевич! — процедила я и сделала шаг назад, к выходу.
Я предпочла не оглядываться. Шла вперед. Практически бежала. Даже не обратила внимания на то, чем занята секретарь Львовского.
Оказавшись перед закрытыми дверьми лифта, нажала на спасительную кнопку.
Сердце тарабанило, словно грозило выскочить из груди. Браслет жег запястье. А за спиной раздался звук приближающихся шагов.
Я повторно нажала кнопку вызова кабинки. Еще и еще, до тех пор, пока горячая, обжигающая, испепеляющая мое спокойствие рука не накрыла мои пальцы.
Львовский крепко, но осторожно сжал мою ладонь. А я замерла, не дышала, даже моргнуть боялась.
Рома стоял позади меня. Рукой он держал мое запястье. Не сильно сжимал, но моя кожа плавилась от прикосновения.
Волосы на затылке шевелились от дыхания этого мужчины. А по шее, к позвоночнику, волнами шло тепло. Оно пробиралось к коленям, которые грозили вот-вот подогнуться.
— Отпусти! — выдохнула я, понадеявшись, что мой голос звучит твердо, уверенно и настойчиво, что тот писк, который коснулся моих ушей, совсем не мой голос, а чей-то чужой.
— Не могу! — шептал на выдохе, а после шумного, свистящего вдоха: — Ты под кожей. Везде. Всегда. Не могу!
— Ты муж моей сестры, Рома! — произнесла я почти без эмоций, понимая, что глаза готовы закрыться, но, что удивительно, я не плакала. — Ты всегда будешь для меня Дашкиным мужем.
Я не хотела, чтобы в словах звучал упрек. В конце концов, этот мужчина никогда не давал мне ложных обещаний. И не виноват, что я сама же и вручила ему свое глупое сердце.
— Плевать на нее. На всех плевать! — выдохнул Роман, а я почувствовала, как он прижимается лбом к моему затылку и дышит так, словно вот-вот задохнется, жадно хватая ртом кислород. — Я все исправлю. Смогу. Вернись.
Хорошо, что крепкая рука подхватила меня поперек живота, и я не упала на пол.
Плохо, что теперь я каждой клеточкой тела чувствовала этого мужчину, его возбуждение, дрожь, его дыхание. Кажется, даже его пульс тарабанил в унисон с моим.
— Вернутся? Рома! Мы никогда не были вместе! Недельный секс — твоя мимолетная предсвадебная блажь! Ты так захотел. Вынудил меня согласиться. Тебе действительно плевать на все! Эгоистичная ты сволочь, Рома! — говорила я, пытаясь вывернуться из крепких рук, но Львовский лишь крепче держал меня. Хорошо, что не лез целоваться. Иначе бы случилось непоправимое.
Не знаю, как долго я могла бы сопротивляться напору Львовского. Возможно, вечность. Возможно, секунду.
Но меня спас лифт.
Дверцы распахнулись, и перед моим лицом появилась улыбающаяся секретарша Львовского.
— О, как! — выдала девушка знакомую фразу. — Подбросить? Или без меня управитесь?
— Скройся, Рус! — прорычал Львовский, ором выталкивая меня из гипнотического тумана, в который сам же и укутал своим голосом.
Я почувствовала, как руки Львовского немного разжались. И тут же рванула вперед.
Думала, Роман ворвется в кабинку вслед за мной. Взвалит на плечо. Утащит в кабинет.
Но нет, я, повернув голову, смотрела, как Львовский стоит за пределами лифта, в холле. Стоит, упираясь рукой в стену, и смотрит на меня так, словно вот-вот проглотит. Жадно. Дико. Безумно.
Дверцы лифта сошлись, и я прислонилась спиной к стене.
— Ничего так. Искрит, — задумчиво проговорила Руслана Михайловна. — Как там кабинет? Опять ремонт проводить? Или в этот раз все уцелело?
Я вздернула бровь в изумлении.
— И часто у вас ремонт? — спросила я первое, что пришло на ум.
— Если судить по хмурой физиономии руководства, — задумчиво проговорила девушка, — то завтра заново начнется. У Романа Дмитриевича вредная привычка: чуть перенервничает и тут же крушит все подряд. Думаю, это на фоне судебных разборок. Бывает такое. Дааа.
Я согласно кивнула, сделав вид, что все поняла. Но на самом деле в голове все еще звучал голос Романа, а по телу разливалось ненужное мне сейчас, но до боли знакомое тепло.
***
Глава 48
Я торопливо шла по улице. Да что уж скрывать — я бежала. А остановилась и перевела дыхание, лишь когда запрыгнула на заднее сиденье машины такси.
Назвала водителю адрес и прикрыла глаза.
Сердце гулко билось о ребра. Чертов Львовский!
Водитель пытался заинтересовать меня общими беседами, но мне не хотелось вести бесед с незнакомцами. Ограничилась общими фразами, а как только увидела за окном продуктовый супермаркет, попросила остановиться.
— Спасибо! Дальше я добегу!
Водитель уехал. А я, как и планировала, отправилась за покупками.
Спустя час я торопливо бежала домой, нагруженная пакетами и всякими вкусностями для бабушки. Моя старушка уже сообщила, что вот-вот подъедет.
Пришлось поторапливаться. Но, не дойдя до своего подъезда, я так и замерла, стоя на тротуаре и глядя на огромный рекламный билборд, расположенный через дорогу.
— Чертов Львовский! — простонала я, прикусив губу.
У меня не было ни капли сомнений, чья именно заслуга.
— Думаешь, он? — рассмеялась бабушка, которая неожиданно оказалась рядом.
— А кто еще? — вздохнула я.
Плакат, размещенный на огромном рекламном щите, был немного странным. Мягко говоря.
На фото была изображена женская фигура вполоборота. Лица не было видно, темные волосы скрывали плечо и часть спины. Я бы сочла всю композицию странным рекламным ходом компании, по продвижению средств для укладки волос или другой косметики. Но баннер был подписан коротко и лаконично: «С днем рождения!». А значит, это точно не реклама. К тому же то самое платье, что висело в моем шкафу, было точной копией того, в котором красовалась таинственная модель.
— Ну-да, ну-да, — согласно закивала бабушка и махнула рукой куда-то вправо. — Там тоже.
Что именно увидела бабушка «там», я поняла, как только присмотрелась. Таких билбордов было много. И на каждом — одна и та же девушка в шикарном платье и с длинными, до пояса, волосами.
Убила бы этого Львовского! Голыми руками придушила бы!
***
Далее день рождения шел по плану. Мы вдвоем с бабушкой приготовили ужин, накрыли стол, включили старые фильмы и наслаждались вкусной едой, приятной компанией и веселыми беседами.
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть, а бабушку хмуро взглянуть на часы.
— И кого это принесла нелегкая? — пробормотала она.
А я неосознанно прикоснулась ладонью к браслету. Рома? Нет! Только не он!
Вздохнув, встала из-за стола.
— Наверное, соседи, — на всякий случай произнесла я и пошла открывать.
