— Спасибо, — говорю я чопорно.
Он усмехается.
— Ты будешь той, кто поцелует меня сама.
— Мечтай! — Я кричу по-детски.
Мы почти у моей квартиры, и солнце начинает выглядывать из-за крыш. Куда пропала ночь? Я провела с этим человеком десять часов, даже не осознавая этого.
Я останавливаюсь у входной двери и поднимаю подбородок.
— Я свяжусь, когда буду готова увидеть файл.
— И последний вопрос. — Арсен прислоняет руку к моему уху, прислоняясь к моему зданию. Он такой бесстрастный, такой красивый, что с ума сойти от мысли, что он - был - мужчиной одной женщины.
— Что такое?
— Я слышал, как твоя мать говорила, что тебе следует пойти к врачу. Ты в порядке?
Да. Нет, я не знаю. Я слишком боюсь проверять.
Небрежно смеясь, я говорю:
— До свидания, Арсен.
Я распахиваю входную дверь и захлопываю ее перед его носом.
В конце концов, для него это было бы еще одним экзотическим лакомым кусочком, над которым можно посмеяться по дороге домой.
Для меня это моя жизнь. Моя судьба. Мое горе.
Я просыпаюсь от одновременного звона телефона, будильника и дверного звонка. Застонав в подушку Пола — мне до сих пор нравится нюхать ее по ночам, делая вид, что его запах остается на мне, — я отлепляюсь от теплых простыней.
Я бью будильником по кнопке. Пока я тянусь к телефону, звонок обрывается. Я щурюсь, экран слишком яркий для моих сонных глаз. Цепочка текстовых сообщений катится одна за другой.
Лукас: СКАЖИ МНЕ, ЧТО ЧИТАЕШЬ «ТАЙМС». СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЧИТАЛА. БОЖЕ МОЙ. БОЖЕ МОЙ. ТЫ ЗНАМЕНИТА, ДЕТКА.
Рахим: Нам нужно попросить о повышении зарплаты после этого, лол.
Рахим: Кстати, ты хорошо добралась до дома?
Ма: Привет, Сливка. Вернулась домой целой и невредимой. Полет, к счастью, прошел без происшествий. Все передают «привет». Мы любим тебя и очень гордимся тобой!
Крисси: Уверена, что не хочешь подумать о Голливуде? Похоже, это будет год Винни Эшкрофт. Ты сейчас горячая штучка, буу.
Звонок в дверь снова звонит, и я вскакиваю с кровати, стукнувшись ногой о каркас кровати, по пути за ней.
— Твою ж мать. . . — бормочу я, распахивая дверь. Я ожидаю увидеть Крисси на другом конце, но вместо этого это курьер в пурпурно-желтой униформе. Он сует мне в руки iPad с сенсорным экраном.
— Виннфред Эшкрофт? Подпишите здесь, пожалуйста.
Я подписываю. Когда я закончила, он передает мне толстую стопку газет и журналов.
— Подождите, а кто мне это прислал?
Парень пожимает плечами.
— Я здесь, чтобы доставить вещи, мэм.
Он разворачивается и уходит.
Я раскладываю все журналы на своем обеденном столе и открываю в каждом из них театральный отдел. Четыре новых рецензии на «Чайку».
— В ансамбле, состоящем из относительно опытных актеров, Эшкрофт сияет как трагическая героиня пьесы с ее шелковистым, мечтательным взглядом и кокетливой хрупкостью.
— Бродвею есть за что ответить. Это неслыханно, почти преступно, что Виннфред Эшкрофт до сих пор не украсила собой ни одну из его сцен.
Даже менее восторженные отзывы все же несколько благоприятны.
— Хотя «Калипсо Холл» нельзя обвинить в создании высококачественных, заставляющих задуматься работ в последние годы (или вообще), подход Лукаса Мортона к одной из наиболее известных пьес Чехова, возможно, не является изобретением, но дает прочный, захватывающий побег от реальности.
Я откладываю газеты и затыкаю ладонями глазницы. Конечно, на сцене я выглядела трагически. Это потому, что я трагична.
Первые ростки истинной обиды прорастают во мне всякий раз, когда я вижу фамилию Эшкрофт рядом со своим именем. Кажется, все неправильно. Я не Эшкрофт. Родители Пола почти не отвечают на мои звонки, когда я пытаюсь дозвониться и проверить их. Я Таулз. Всегда была.
И дело не только в этом. Истинный смысл того, что сделал Пол, наконец, начинает доходить до меня. Он обременил меня своей фамилией, хотя я всегда должна была быть Виннфред Таулз. Девушка с мечтательными глазами из Малберри-Крик, которая мечтала по-крупному и, наконец, осуществила это.
Арсен прав. Пол и Грейс не заслуживают нашего сочувствия, нашей преданности, нашей верности. Он прав во многом. Я никогда не должна чувствовать себя бессильной. И это нормально иметь немного эгоизма. Это лучше, чем отказаться от себя только для того, чтобы быть «Женой».
И еще в одном он прав. . .
Позвонить своему врачу.
Я беру телефон и звоню.
— Sullivan OB-GYN Medical Group, чем я могу помочь? — отвечает бодрый голос. Я открываю рот, чтобы записаться на прием, но не могу произнести ни слова.
Мне нужно обратиться к врачу.
Мне нужно сдать анализы.
Я не в порядке, возможно, я никогда не буду в порядке, и я боюсь того, что это может означать.
— Здравствуйте? Алло? — спрашивает секретарша на другой линии.
Я вешаю трубку, вскакиваю на ноги и несусь в ванную. Я хватаюсь за края раковины и смотрю на себя в зеркало.
— Ты такая трусиха, Винни Эшкрофт. Такая проклятая трусиха. Я хочу вернуть Винни Таулз.
Впервые за долгое время я узнаю лицо, смотрящее на меня. Я вижу девушку из Малберри Крик. Ее веснушки. Непокорность. Надежды. Мечты. Смех в ее глазах.
— Винни! — Я закрываю зеркало руками. Внутри меня бурлят удивление и облегчение. Я вижу девушку, которая навещает детей в больнице, чтобы сделать их счастливыми. Девушку, которая тайком встречалась с Рисом Хартнеттом, капитаном футбольной команды, во время выпускного вечера и потеряла девственность в раздевалке для мальчиков, пока он извиняющимся поцелуем заглушал ее стоны. Та самая девушка, которая появилась в аэропорту Нэшвилла с половиной города за спиной, когда она попрощалась с Теннесси и переехала в Нью-Йорк.
Девушка, которая научила соседских детей крутить колеса на своей росистой лужайке перед домом. Которой втайне нравилось каждое воскресенье ходить в церковь, потому что это давало ей ощущение общности, заземления. Которая читала классику и мечтала о большем, представляя себя на месте Джейн Эйр и Элизабет Беннет.
Я люблю эту девушку. Она все еще здесь, и именно она спасла меня прошлой ночью на сцене.
— Хорошо, что ты вернулась. — Я щупаю зеркало, улыбаясь. — А теперь, пожалуйста, скажи своему новому «я», что тебе нужно провериться?
Я моргаю, и в мгновение ока все исчезает. Это снова я. Винни Эшкрофт. Впалые щеки и избитые жизнью. Преданная и неуверенная.
Только на этот раз я точно знаю, кем мне нужно быть, чтобы привести свою жизнь в порядок.
Винни Таулз.
ГЛАВА 19
Арсен
Две недели спустя я сижу напротив Арчи Колдуэлла в ресторане. Арчи - мой старый знакомый по Академии Эндрю Декстера. Он живет в Лондоне, и всякий раз, когда он в Нью-Йорке, он тащит меня в самые ужасные заведения. Со звездой Мишлен, с очень белыми скатертями, минимальным дизайном и едой, которая выглядит как образцы из Costco, поданные на огромном фарфоре.
— Как ты справляешься со всем этим . . ты знаешь. — Арчи морщится.
— Смерть моей невесты? — вежливо подаю я, беря ложку икры из миски со льдом. — Жизнь продолжается, — протягиваю я.
— Вот это дух, приятель. — Он тянется через стол, чтобы неловко похлопать меня по руке. — Это не конец света. О, полагаю, для нее - да. В любом случае, заказать нам еще грейпфрутового розе и какой-нибудь десерт?
— Можешь, если хочешь соблазнить меня, но я буду честен, Арчи. Ты слишком женат, а я слишком натурал. Твои шансы невелики.
Арчи и я, хотя и дружим, не были близки уже много лет. Значит, он позвал меня сюда не просто так. Я за версту чую намерения людей. Арчи здесь, чтобы представить деловое предложение. Я бы хотел услышать его больше, чем его бездумную болтовню об облигациях и дивидендах по акциям.
