Как и не увидела теперь уже явно проступивших из холодной мглы скальных "шпилей" и темных, гладких, каменных плит...
Поторопившись, индийгир немного не рассчитал и, резко поравнявшись с камнями, едва не расшиб драгоценную свою ношу об них!
И сам чуть не расшибся, поскольку разум, затуманенный болью, яростью и страхом, вообще отказывался что — то там рассчитывать.
Благо, в последний момент удалось извернуться невероятным образом и, притормозив прямо в воздухе, упасть на гладкую, теплую каменную поверхность животом, распластав крылья. Сейчас грозное Чудовище, только что обратившее в бегство и трусоватого Правителя, и его охрану, выглядело словно милая ящерка, прокатившаяся по мокрому камню мягеньким, зеленоватым брюшком.
"Да твою ж! — рыкнул про себя индийгирский Зверь, крепче сжав передними лапами почти бездыханное тело жены. Задние, мощно напрягшись, глухо скребнули когтями по слегка влажной поверхности — Карацитова жопа! Эй, Мелли. Прибыли, твою мать! Амелла!"
Остановившись наконец — то и благоразумно рассудив, что вести какие — то беседы с полутрупом не имеет смысла, он бережно уложил Амеллу на гладкую, тут же глухо загудевшую плиту.
Источник был полон!
Полон до краев, как закрома богатого, деревенского мужика, нелюдимого скряги, ворчливого и жирного. Если конечно, есть способы заработать прибыль и обогатиться, не растреся при этом задницы, да...
Полон, ровно винные чаши в праздник, полон как сытое брюхо любимого хозяевами цепного пса, преданного и злобного.
Полон настолько, что, никогда не тревожимый ничьими просьбами, теперь гудел, торжествовал, радовался, соприкоснувшись с телом (телами!) тех, кому понадобился много лет растущий здесь запас... Тех, кому теперь возможно этот запас отдать!
Зверь погасил зрачки и убрал крылья и чешую, становясь вновь человеком.
— Сейчас, — шептал, споро разворачивая бледное, стройное тело нейры Дангорт, тихо матюгнувшись вновь, сорвал с него остатки платья, отбросив прочь грязный, синий комок — Сейчас! Прости меня, прости, потерпи немного...
Сильными, гудящими от боли, окровавленными руками прижал девушку к плите, будто пытаясь вдавить полуживую в камень, навеки запечатав в нём.
Плита, поняв, чего от неё хотят, завыла сильнее. Окрасившись пришедшим откуда — то снизу, сапфировым огнем, мелко, точно в лихорадке, задрожала.
Миг. Момент!
И на бледные щеки нейры Дангорт начал возвращаться румянец.
Ещё миг. Ещё момент!
И неглубокая рана, нанесенная копьем ублюдка — охранника медленно, но начала всё же стягиваться, выплюнув на прощание пару густых, рубиновых сгустков мертвой, свернувшейся крови.
Ещё миг...
Веки девушки дрогнули. Маленькие пальцы рук и ног согнулись и разогнулись тут же.
Ещё миг, и пара Зверя Дангорта, сильно дернувшись всем телом, коротко выдохнув и тут же вдохнув, принялась кашлять. Кашлять глухо, как заправский дымила, дорвавшийся до бесплатного или просто дешевого табака.
Уже вовсе обессиленный, нейер упал рядом с женой, не выпуская её руки из своих пальцев. Ярко чувствуя, как дрожащая плита под ним, раскалившись сильнее, баюкает и поет, возвращая силы и мощь. Жизнь!
— Амелла, — позвал громким шепотом, будто боясь разбудить и в тоже время НЕ разбудить — Амелла...
Сдавленный, явно сдерживаемый кашель и легкое рукопожатие явилось ему ответом.
Прошло миллион лет, прежде чем Дангорт услышал звук, родной и теплый, с трудом пробившийся сквозь одышливое дыхание, ожививший хрипящее горло жены:
— Нейер... Дейрил, у меня всё тело болит! Ноги, руки ровно коровы жевали... Спины вообще не чую! Это чего это, а? Головы не повернуть... Это ж похуже, чем с вами было в первую ночку, о Боги мои... Ох ты, охушки мои! Помру щас, до срока ботинки провожатым сдам...
— Поной, поной, — уже не сдерживая ликования, он вновь сжал тонкие, уверенно и быстро горячеющие пальцы — Попричитай! С возвращением, нейра светлая. Ты думала, сбежишь от меня? Нет, дорогая. Вот слушай. Сбежать не дам. Ни в Параллель, ни из поместья, ни к карацитам в угодья. Никуда не пущу. Попробуешь смыться, верну и убью.
— Ой, убейте! Моченьки нет терпеть! Душа с телом расстается...
Утробно расхохотавшись и повернувшись набок, Дангорт притянул к себе хнычущую и стонущую супругу, радостно отметив стремительно мягчеющее, оживающее тело, и далекую еще, но ответившую на прикосновения и усилия совершенно не пострадавшую жизнь в нем.
— Дейрил, — прошептала Амелла, обнимая мужа пока ещё слабыми руками — Я не померла, нет? А вы?
— Нет, — ответил, жарко прикасаясь губами к снежным волосам, хранящим ароматы крови, гари и дыма — Не померла. Но вполне можешь, если ещё раз мне "выкнешь". Сто раз тебе было сказано...
— Ты, Дейрил, ты, — шелестнула ответным шепотом — Ты. Голова кружится. Тело как не моё. И... спать хочется. Тошнит, как тогда, на казни.
"Снова переела, — осторожно погладив жену по спине, покачал головой Каратель — Хорошо, конечно! Быстрее оживет, но... Зачем ей столько? Прямо ведь из Источника пьет! Чистейшую Силу. Амелла... Твою мать, нейра Дангорт! КТО ТЫ ТАКАЯ?!"
...Приказав себе отбросить все мысли, аккуратно, но крепко прижал к себе жену.
Всё это очень интересно, но — потом. Всё позже. Пока же вперед выходили другие задачи.
Прежде всего, надо было выспаться. Обоим.
Довершить начатое Источник сможет скорее только, если пьющие из него забудутся сном. Ведь так, если верить записям, которые всегда считались сказками.
После — найти девчонке какую нибудь еду, поскольку проснувшись, маленькая обжора захочет чего нибудь плотского. Кстати, рыба из озера рядом вполне подойдет!
И последнее... нет, предпоследнее.
Нейра Дангорт уже спит, не понимая того, что близость её пропитанного Потенциалом и светом тела, по пробуждению сподвигнет мужа на другую близость... Напитавшись и окрепнув, Зверь не сможет долго терпеть рядом Пару — голенькую, розовенькую и беззащитную.
