Возможно, чтоб отвлечься от слабых, но раздражающих, тянущих болей в пояснице, начавшихся несколько часов назад?
— О, Боги Светлые, — пробормотала Амелла, вновь морщась — Вот ещё напасть — то, а!
Ещё раз пошевелившись, положила ладонь на резко напрягшийся громадный живот и, неглубоко набрав в рот воздуха, выпустила его медленно изо рта. Точно так, как учил живущий теперь в поместье целитель.
— Роды вот вот могут произойти, — авторитетно гнусавя, заявил он — Останусь пока здесь, пожалуй.
"Но не сегодня же! — подумала Амелла, вспомнив эти слова — По подсчетам, мне ещё недели две ходить... Ой!"
Тем временем Райна, досмотрев за кухарками и получив известие от стражников, что нейры Дангорт и Гранн наконец — то вернулись и направляются к особняку, распахнула двери комнаты, желая обрадовать Хозяйку.
— Буди целителя, — сдержанно выдохнула та, тяжело поднявшись из кресла — Похоже, началось. Спина ноет, мочи нет, живот аки камень тяжелый...
...Стоило огромных усилий удержать разбушевавшегося от новости о начавшихся родах, Карателя внизу, в холле особняка.
— Вам там делать нечего! — рявкнул целитель, раскинув руки и преграждая путь Палачу, собравшемуся уже вихрем лететь наверх по лестнице, в спальню, куда молоденькая горничная и Райна увели Амеллу — Без вас обойдемся. Вы уже свое дело сделали, нейер Дангорт.
— Если моя жена умрет, — зашипел Каратель, рассекая влажную ткань плаща острыми пластинками чешуи и заливая зрачки огнем — Я твои кишки намотаю на пики... Я тебя сожгу живьем!
— Да, да, — согласно кивнул целитель, спокойно удаляясь — Да, нейер. Так мы и сделаем.
Ошалевший совершенно Дангорт потряс в воздухе сжатыми кулаками.
— Сядь, — глухо и отрывисто вдруг приказал Гранн, расстегнувшись и бросив плащ подбежавшему служке — Сядь и жди. Эй, парень!
Молодой слуга, перекинув плащ через руку, почтительно изогнулся.
— Вина нам, — велел Князь, устраиваясь на жесткой тахте — Крепкого. Кувшин.
— Гранн, — Дангорт, упав на тахту напротив, откинул голову, уперев затылок в стену — А вдруг она... как Менерина...
Полная вином чаша и пожелания Князя идти к карациту в известное место заткнули рот Карателю.
— Никогда не засевай семенами прошлого земли будущего, Дангорт. Полынь горькую, сорняки да бросовые травы пожнешь вместо хлебов... Понял?
Больше и добавить было нечего.
Ну, кроме того, что через два пустых, пахнущих крепкой сладостью кувшина, несколько донесшихся сверху выкриков "Ойойёшеньки, душа с телом расстается! Ой, помру, ботинки скину! Ой, прям щас!" и пары хлопков дверью, полотно ожидания разорвал резкий, неожиданно звонкий детский плач.
— У вас девочка, нейер Дангорт! — взвизгнула опрометью сбежавшая вниз Райна — Подождите, нельзя пока! Позовут, когда войти разрешено будет...
...В спальне, залитой светом невероятно яркой и уже точно летней ночи, терпко пахло кровью, ванилью, забродившими ягодами и ещё чем — то резким.
— Дейрил, — хриплым, дрожащим от слез и нежности голосом произнесла Амелла, уперев локти в подушки и неуверенно поднявшись на локтях — Ну, ну, подойди! Посмотри... Нейер Гвир, покажите нейеру Дангорту нашу дочку. Ведь можно?
...И уже в следующий момент...
Грозный, блистательный будущий Правитель Остара...
Объединивший впоследствии пятнадцать прежде разрозненных Княжеств в одно крепкое, сильное Государство.
Создавший из нескольких слабых банд головорезов, разбойников и отщепенцев настоящую Армию, способную перегрызть глотку любому врагу, только посмевшему косо глянуть на Остарскую Громаду.
Прикормивший посредством родственника Николаса Радонира, позже, по понятным причинам, принявшего на себя чин Старшего Коноритской Обители, несколько крупных общин подобного толка и также сливших их в одну, нужную и преданную Остару.
Поднявший с колен образование, книгописьмо, торговые и лекарские дела.
Выгодно выдавший замуж Милану Дангорт, свою дочь, за надменного красавчика, наследника прежде враждебного к ним Княжества Сцилл.
Вырастивший сильных магов — воинов из своих двоих сыновей.
И прочее, и прочее...
...теперь же дышал рвано и тяжело.
Едва сдерживался, чтоб не зарыдать, пряча лицо в пахнущие мятой и молоком, снежные кудри трогательно, сердито сопящей, новорожденной леминны, недовольно щурящей наивные, серебряные глаза.
— Весна моя, — прошептал, лаская взглядом Амеллу, скрывшую смех под узкой, белой ладонью — Моя Весна.
— Люблю тебя, Дейрил...
Она ведь его и вправду любила. Совершенно точно!
Это подтвердил даже гром, рассыпав счастливые слезы вернувшейся летней грозы по саду, каменным, зеленым от травы дорожкам и крыше особняка, отражающей сейчас пряный, веселый, теплый ночной свет.
