Владимир и вправду задремал и почти ничего не слышал, как вдруг громкий окрик прервал его уютный, послеобеденный сон.
– Ося! Какой, ты неловкий! – раздался голос хозяйки. В нем появились истеричные ноты.
– Кларочка, я нечаянно, прости, пожалуйста. Я все сейчас вытру, – пролепетал испуганный Ося.
Владимир с трудом разлепил сонные веки и обнаружил следующую картину: неловкий Ося, потянувшись за пирожком, опрокинул фарфоровую вазу с цветами. Бурая вода растеклась по белоснежной скатерти, цветы рассыпались в блюдо с омарами. Омары, снова ожили: они шушукались, фыркали и строили брезгливые рожицы…Ося моргал белесыми ресницами, отчего-то дрожал и не переставал извиняться.
– Клара, я все уберу. Ты только не сердись. Я прошу тебя, – лепетал он, все более бледнея.
«Вот же придурок малохольный! – подумал Владимир. – И чего так унижаться перед бабой? Подумаешь, вазу опрокинул! Я бы за такие выходки эту вазу ей на голову надел – знала бы, как с мужем разговаривать».
– Нет, Ося, поздно! Ты провинился, и я должна тебя наказать! – мстительно прокричала его жена.
– Не надо, Клара! Не сейчас. Не надо при гостях, – взмолился несчастный.
– Нет, Ося, экзекуции не избежать. И я сделаю это именно сейчас, при наших гостях. Это будет показательная экзекуция.
– Не надо, Клара! Пощади!
Сон у Владимира сняло, словно рукой, он решительно вскочил на ноги.
– Господа, спасибо за угощения. Я что-то засиделся у вас. Пора и честь знать. Разрешите, откланяться? – выпалил Владимир.
– Сидеть! – властно прошептал Виктор. Он незаметно подошел со спины. – Я не давал тебе команды топать домой. Сейчас мы увидим еще один спектакль. Он позабавит тебя. А может, ты и сам согласишься принять в нем участие…
– Господа, мне надо переодеться и все подготовить к предстоящему действу. Это не займет много времени, – кокетливо проворковала Клара. В ее зрачках отразилось пламя камина, они расширились, еще больше потемнели и выглядели почти зловеще. Тонкие пальчики крепко вцепились в худенькую руку мужа.
– Иди, дорогуша. Мы с Владимиром подождем, – ответил Виктор.
Не прошло и десяти минут, как дверь распахнулась, а на пороге появилась Кларисса Феофановна. Сверху донизу ее укутывал черный, серебристый плащ, на голове сверкала бриллиантовая диадема, мочки маленьких ушек украшали продолговатые сапфировые серьги в россыпи мелких алмазов, высокую куафюру[75] венчала черная страусиная эгрета. Она загадочно и томно посмотрела на мужчин и опустила острый подбородок.
– Прошу вас, господа, следуйте за мной, – сузив глаза, прошептала она. Полная голая ручка выскользнула из-под полы длинного плаща, пальчик с отточенным красным ноготком поманил к себе.
Виктор и Владимир заворожено пошли на призывный жест хозяйки. Они миновали еще одну комнату, напоминающую по виду библиотеку, свернули в узкий коридор и уперлись в низкую, темную дверь с тяжелым засовом. Хозяйка ловко отворила засов, дверь скрипнула, потянуло сыростью и летучими мышами. Дверь вела на каменную площадку, ниже которой шла узкая винтовая лестница. По бокам от лестницы, на закопченных стенах весели укрепленные металлические факелы. Неровные языки пламени выхватывали темноту, удлиняли и искажали тени. Крупные сапфиры Клариссы, отражая огонь, горели ослепительными искрами, не меньше сапфиров горели ее темные, прекрасные глаза.
«А хозяйка, определенно, хороша, – подумал Владимир, – прямо Шамаханская царица. Надо же, у такого идиота и кисляя – такая красивая жена. Но что-то есть в ней зловещее». Словно завороженный и сонный змей, убаюканный звуками чарующей флейты факира, Махнев безропотно спускался в подвал за Клариссой и Виктором. Пару раз он поскользнулся на узкой лестнице, стопа ощутила нечто, похожее на нетолстую веревку. Ему показалось – из-под ног выскочила какая-то хищная, волосатая тварь. Раздался цокот твердых когтей о каменный пол, раскаленными углями сверкнули чьи-то злобные, маленькие глаза, послышался вздох и злобное ворчание. Но все это длилось не более секунды. Владимир не успел толком разглядеть: кому принадлежат эти красные глаза. Волосатая тварь снова юркнула в густую темноту подвала.
Наконец они оказались на месте. Это было довольно большое и мрачное помещение, без окон. Освещение шло от множества закрепленных на каменных стенах, факелов. Посередине располагался прямоугольный деревянный стол, пара лавок, темный шкаф, несколько юфтевых[76] кресел. Тут же красовалась… пыточная дыба. На дыбе что-то белело. Махнев подошел ближе: спиной к зрителям, скрючившись и опустив белокурую голову, был подвешен хозяин дома – Осип Аполлонович. Бедняга был полностью обнажен – худая спина с цепочкой выпуклых позвонков переходила в унылые, продолговатые ягодицы. Осип стоял на коленях и покорно молчал.
«Господи, какое унижение, – подумал Владимир. Ему был неприятен вид несчастного обнаженного подкаблучника. – С каким бы удовольствием я врезал бы этой дамочке по ее симпатичной мордашке».
Дамочка же, в свою очередь, пригласила гостей расположиться в креслах. Сама же вышла на середину комнаты и легким движением руки сдернула с себя серебристый плащ. Обнажилась великолепная, упитанная фигура восточной красавицы. На хозяйке не было платья – пышные формы скрывал тугой корсет, сшитый из черной кожи, ниже корсета шли коротенькие кружевные панталончики и черные шелковые чулки на подвязках с бархатными бантами. На стройных, чуть полноватых ножках красовались остроносые туфли на высоком каблуке. Обильные груди, стесненные корсетом, выпирали так, что виднелись темные ореолы крупных сосков.
Кларисса насладилась эффектом, произведенным на мужчин, и победоносно посмотрела вокруг.
«Неплохо было бы привязать эту кареглазую ведьму и отходить ее по-полной. Видать, этот малохольный ни разу не вдувал ей, как надо. Я засадил бы ей так, что она навсегда бы забыла о своих жестоких и деспотических замашках. Распустили бабу!» – размышлял Владимир, ощущая знакомую тяжесть в паху.
Меж тем Кларисса, не разделяя его «домостроевских» настроений, подошла к закрытому шкафчику. Створки распахнулись, озабоченный взгляд прошелся по полкам. Нежная ручка выудила из шкафа увесистую плетку и подошла к дыбе. Крепко привязанная белокурая «жертва» не дергалась и не сопротивлялась, а лишь понуро смотрела в пол и жалобно хныкала.
– Господа, я попрошу вас сесть удобнее. Начинаю экзекуцию, в ходе которой, я с удовольствием прислушаюсь к вашим советам. Если кто-то желает присоединиться ко мне, я буду только рада, – проговорила Клара нежным голоском. Пальцы с длинными ноготками крепко сжали шестиконечную плеть.
