— Это чувство, — выдыхает он мне в рот. — Тебе знакомо это чувство, когда ты просто не можешь приблизиться к кому-то достаточно близко? Я никогда по-настоящему не понимал, о чем говорят люди, Лэнг. Я хочу… Даже не знаю, что хочу сделать. Просто знаю, что не хочу, чтобы ты уходила отсюда сегодня вечером. Даже если будешь спать в другой комнате.
— Хорошо. Потому что я никуда не собираюсь.
Наши лица так близко, всего в нескольких дюймах друг от друга. Глядя в его глаза с такого расстояния, можно увидеть все детали, которые я упускала раньше. Карамельные и золотые крапинки окаймляют его зрачки, осветляя тон радужки и немного смягчая их. В них так много разных цветов, смешанных и переплетенных вместе, чтобы создать самый красивый шоколадный тон. Но дело не только в этом. Всякий раз, когда у меня была причина проводить время с Салли раньше, его напряженность пугала меня, и я в конечном итоге отворачивалась от его взгляда. Никогда не смотрела на него достаточно долго, чтобы понять, что микроскопические изменения в выражении его лица громко кричат о том, что он думает или чувствует. Теперь я вижу все это.
Салли бесстрашен, уверен в себе, сильный и честный. А еще немного сломлен — правда, которую он не возражал признать. Мужчина осторожно проводит кончиком указательного пальца по моему лбу, между бровями, вниз по переносице. Его палец задерживается на моих губах, и мне приходится бороться с желанием высунуть язык и лизнуть его. Странное желание. Мне так хочется сделать это, но веду себя прилично. Затем Салли проводит пальцем по моим губам, подбородку, по шее и ключице.
— Я к этому не привык, — тихо выдыхает он. — Я не знаю, как с тобой обращаться. Ты кажешься такой... хрупкой.
— Я сильнее, чем кажусь, — шепчу я в ответ.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Тогда тебе не нужно осторожничать со мной, Салли. Я не сломаюсь.
— Ты даже не представляешь, каким грубым я могу быть, — говорит он низким рокочущим голосом, который вибрирует у меня в груди.
Волна желания захлестывает меня, застав врасплох. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше. Мой разум уже представляет себе все вещи, которые Салли мог бы проделать со мной, все ощущения, которые он мог бы зажечь в моем теле, даже не пытаясь. Я чувствую себя пьяной от него, моя голова кружится от запаха, тепла и ощущения его твердой груди, прижатой к моей.
— Ты что-то раскраснелась, Лэнг. Тебе холодно? — спрашивает он, а в его глазах вспыхивает озорной блеск, он знал, что я слишком распалилась, если уж на то пошло.
— Нет. Я в порядке. Просто устала. Может, ты покажешь мне, где я буду спать?
Я уже бывала в его спальне, когда мне нужно было найти ему свежую одежду несколько недель назад, и прекрасно знаю где она находится. Но мне хочется, чтобы он отвел меня наверх. Мне хочется насладиться последними оставшимися часами Рождества, обнаженной в его объятиях, без всяких претензии и запретов.
Салли потирает подушечкой большого пальца мою нижнюю губу, глядя на нее с явным восхищением.
— Хорошо, — произносит он одними губами. — Пойдем.
Мое тело все гудит, когда Салли ведет меня наверх. Я не в ладах с самой собой, трясясь от нервов и предвкушения и просто дрожа от удовольствия. Салли открывает дверь в свою спальню и наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы.
— Спокойной Ночи, Лэнг. Если тебе что-нибудь понадобится, я буду наверху в обсерватории, хорошо?
Я не знаю, что сказать. Молча киваю, стараясь не выдать своего замешательства. Он не собирается спать со мной? Мы не собираемся наконец заняться сексом? Салли целует меня в шею, зубами нежно покусывая мою покрасневшую кожу, а затем отступает назад. Он исчезает на винтовой лестнице, которая ведет на смотровую площадку маяка, а я стою у двери его спальни, словно парализованная.
Какого черта?
Прошло тридцать секунд, а потом еще целая минута. Он не хочет меня? Это полная чушь. Нет, просто нет. Я не вхожу в его спальню. Это был бы самый простой вариант. Вместо этого выбираю более трудный, гораздо более неловкий путь. Мое Рождество не закончится вот так — в одиночестве и растерянности. Я собираюсь встретиться с ним лицом к лицу. Спросить его, что, черт возьми, происходит. Перепрыгивая через две ступеньки, поднимаюсь по лестнице в обсерваторию, уже обдумывая все те резкие, недобрые слова, которые собираюсь сказать ему, когда доберусь до верха.
— Салли Флетчер, ты самый... — моя нога касается верхней ступеньки, и я вижу, что он стоит там, лунный свет льется сквозь изогнутые окна, отбрасывая серебряные тени на его идеальную кожу, и я внезапно забываю, что собиралась сказать. Он обнаженный. И он ждет меня.
— Тебе потребовалось слишком много времени, — говорит он. — Но ты очень храбрая, Лэнг. Очень, очень храбрая.
Салли медленно подходит ко мне, и мне показалось, что я вот-вот скачусь вниз по лестнице. Его тело — настоящее произведение искусства. Линии плеч сильные, широкие и мощные. Грудь представляет собой стену мышц, образующих идеальную V-образную форму ниже, где бедра впадают в пах. Я не могу отвести взгляд. Мускулистые бедра покрыты легкой порослью волос. А его член…
До того, как я вышла замуж за Уилла, я спала только с одним парнем. Его член был меньше, чем у Уилла, но он действительно знал, что делать, чтобы заставить женщину кончить. У Уилла был значительно крупнее, но он думал, что не имеет значения (или, может быть, ему было все равно), как он использовал свой размер, чтобы доставить мне удовольствие.
Но я уже знаю, что Салли обладает и размером, и опытом. Один взгляд на то, как он двигался, когда шел ко мне, говорил мне, что он был очень искусным парнем. И он был таким огромным. Почти пугающим.
Поднимаю взгляд и замечаю, что он поймал мой пристальный взгляд.
— Все в порядке, Лэнг, — говорит он мягко. — Не сдерживайся из-за меня. Смотри, сколько хочешь. Трогай, сколько хочешь. Пробуй, сколько хочешь. Я чертовски уверен, что не буду сдерживаться.
— Черт. Мне кажется, я немного волнуюсь, — признание дается с большим трудом. Не так трудно, как признаться самой себе, какой неопытной и недостойной я вдруг себя почувствовала. И уязвимой. Боже, такой уязвимой.
Салли босиком медленно подходит ко мне и обнимает, приподняв над полом, руки скользят под мои бедра, направляя меня, чтобы обхватить ногами его талию.
— Не волнуйся, — выдыхает он. — Расслабься. Дыши. Я остановлюсь, когда ты захочешь. Просто скажи.
— Хорошо.
Крыша над обсерваторией представляет собой купол из чистого стекла. В центре комнаты огромное зеркало отражает свет от удивительно маленькой лампочки за проволочной сеткой; оно поворачивается влево, и нас омывает яркая волна чистого белого света, отбрасывая резкий силуэт в луче. Салли не лгал, когда говорил, что спал здесь, наверху. К одной из стен купола была придвинута низкая койка, аккуратно застеленная, с лежащей на ней одеждой Салли. Он относит меня туда, но не опускает на матрас. Ставит меня обратно на ноги и прижимает к стеклу, а затем начинает целовать мою шею, лизать и кусать меня, пока не чувствую, что море звезд над головой вращается слишком ярко и слишком быстро.
Его сердце колотится в груди под моими руками, так же бешено, как и мое собственное. Я не могу перестать прикасаться к Салли. Пробегаю руками вверх и вниз по его спине, ногтями впиваясь в его плоть, пока текстура его кожи не меняется под кончиками моих пальцев, став очень гладкой и лоснящейся на ощупь, и я замираю. Это шрам на его боку, тот, что шел вверх по спине. Салли, кажется, не замечает моих колебаний, прежде чем я снова провожу рукой по шраму, осторожно исследуя, чувствуя, как меняется рельефность поверхности его кожи.
Салли продолжает целовать меня в шею, но в конце концов я чувствую, что он немного напрягся.
— И кто сейчас осторожничает, Лэнг? — хрипит он себе под нос.
— Прости, я не хотела. Просто...
— Мне не больно. Меня он не беспокоит. Тебе не нужно ходить вокруг него на цыпочках. У меня есть шрам. Он довольно большой. — Салли откидывается назад и одаривает меня плутоватой улыбкой. — А теперь не стесняйтесь забыть об этом и уделить немного внимания остальным частям моего тела. Как насчет... вот этой. — Он берет мою руку и опускает ее вниз, так что я касаюсь его эрекции.
