2
Хорошо, что Кадир уже стоял на четвереньках – он знал, что теперь лучше не двигаться без прямого приказа госпожи, и потому не мог видеть ни одну из двух демониц. Это заставляло его чувствовать себя ещё более уязвимым – Кадир всегда боялся, когда кто-то заходил к нему со спины. Но это же позволяло ему держать спину прямо, иначе он скрючился бы от боли, которая разрывала грудь. «Уродливое животное». «Тварь». Уродливый, отвратительный, покрытый шрамами, испорченный… грязный. Всё это было про него. Кадир надеялся, что Ракшаса казнит его, чтобы он мог перестать оскорблять её дом самим своим существованием.
- Конечно, Марена. Ты можешь воспользоваться купальней и любыми рабами, которые тебе понадобятся. А мне с моей распутной зверушкой надо поговорить.
В поле зрения появились стройные ноги Ракшасы, в пушистых домашних тапочках, как всегда на высоком каблуке. Кадир не мог не заметить их изящества даже сейчас, когда изо всех сил старался смотреть только в пол. Слова Его Хозяйки прозвучали до боли мягко, почти как мурлыканье кошки.
- Волчонок, ты меня разочаровываешь. Я думала, ты знаешь, кто твоя Хозяйка. Когда подруги спрашивали меня, почему я держу такого страшного питомца, я всегда отвечала им: потому что ты предан мне как никто. Но ты же дикий маленький зверёныш, да? Ты всегда готов укусить единственную руку, которая накормит тебя. Что мне с тобой делать?
- Хозяйка… Хозяйка, казните меня, - голос Кадира прозвучал хрипло, слова с трудом пробивались сквозь подступивший к горлу ком.
Ноги Ракшасы чуть сместились, она сделала шаг мимо него, как будто размышляла.
- Да, - вздохнула леди, - казнить тебя – это то, что мне следовало бы сделать, не так ли? Это, по крайней мере, заставило бы закрыться этот похотливый ротик, который только что назвал хозяйкой другую госпожу, - Ракшаса громко вздохнула и теперь позиция её ног выдавала то, что она стоит напротив Кадира, скрестив руки на груди. – Ты делаешь меня слабым, волчонок. Моя привязанность к тебе. К кошмарному злому зверьку, который никогда не научится есть с рук. И всё же… Я не могу заставить себя казнить тебя.
В голосе Ракшасы очень искренне прозвучала грусть, и в тот момент стыд волной накатил на Кадира. Это было правдой. Всё, что она сказала. Его Хозяйка, вопреки всему, хотела его и по-прежнему позволяла ему жить, а он так легко позволил другой использовать его. Всё, что для этого потребовалось – это надежда, что его больше не будут считать пугалом и ненужной игрушкой, хотя ему следовало бы знать, что ручное страшилище госпожи – это лучшее, чем он когда-либо мог стать. Его предательство вонзило нож в доброе сердце его настоящей Хозяйки.
Он действительно чувствовал себя никчёмным. Без приказа, даже не спросив разрешения, Кадир опустил голову к ноге своей Госпожи. Потянул тапочек зубами и, добившись своего, принялся лизать её пальцы, пытаясь вымолить прощение самым доступным ему способом. Ракшаса, слишком великодушная, если учесть, как он обманул её доверие только что, позволила ему это.
- Ты думал, она захочет тебя? – спросила она, отступая назад и усаживаясь в кресло, грациозно закидывая ногу на ногу и коротким жестом показывая, что раб может продолжать. – Разве ты не знаешь, что единственное, что кто-либо кроме меня может от тебя желать – это посмеяться над тобой и унизить меня, показать, как глупо я веду себя, держа на расстоянии вытянутой руки такого бесполезного и уродливого раба? Разве ты до сих пор не понял, что моё милосердие – единственная причина, по которой ты ещё жив? Ты противен всем, кроме меня, только я готова к тебе прикасаться. И всё же с какой готовностью ты предаёшь меня при первой возможности, несмотря на всё моё великодушие? Но я знаю, что ты просто глуп и не обучен. Ты просто ещё не понимаешь, насколько я к тебе добра. Я бы хотела, чтобы ты понял это – тогда я могла бы наказать тебя, как ты заслуживаешь. Ты должен сам попросить меня об этом, волчонок, тогда мы сможем вернуться к тому, что между нами было. Но ты всё ещё не просишь меня. Так что я должна сначала убедиться, что ты понимаешь, что натворил.
Рука Хозяйки вцепилась в волосы Кадира, оттягивая его голову назад, и краем глаза он заметил, что она снова опускает ногу в туфлю.
- Хватит пока. Я покажу тебе мир, который ты не сумел разглядеть за моей безосновательной жалостью к тебе. Следуй за мной. На четвереньках, как и положено глупому зверьку. На сегодня моё милосердие закончилось.
Кадир послушно пополз за своей Хозяйкой, что-то влажное всё ещё стекало по задней части его ног и внутри было больно, но сильнее был стыд от понимания того, что все домашние видят, как он ползёт за своей госпожой, видят следы того, что кто-то использовал его. Ракшаса проследила, как он ползком спускается за ней по лестнице в атриум и открыла дверь в сад. Кадир замешкался, осознав, что она предлагает ему выйти во двор в том виде, в котором он был, но противиться приказу не посмел. Так же, по аллеям сада, разбитого с помощью магии вопреки всем условиям Бездны и Нижних Островов, он прополз следом за ней к домику целительницы.
- Джени, вот моя глупая распутная зверушка. Он позволил леди Марене порвать себя. Пожалуйста, разберись с этим и проследи, чтобы рабы очистили его изнутри. Мне мерзко думать, что что-то, что не принадлежит мне, всё ещё может оставаться внутри него. Когда вы закончите, его кишечник должен быть абсолютно пустым. Промойте его столько раз, сколько потребуется. Позовите меня, когда дело будет сделано.
Всё ещё стоя на четвереньках, Кадир беспомощно смотрел, как его Хозяйка уходит. Он привык, чувствовать себя незащищённым перед людьми Госпожи, привык, что его тело не принадлежит ему. Но в тот день, после всего, что случилось, после всех разбитых надежд, клизмы почему-то казались чем-то особенно неправильным, действия целительницы и её рабов вторгались слишком глубоко. Двое крупных мужчин-бойцов держали его, помогая ей делать своё дело, и хотя с мечом в руках Кадир легко поспорил бы с любым из них, он чувствовал себя слишком слабым и беспомощным, чтобы противиться. И к тому же, его милосердная госпожа отдала этот приказ.
