Голос его пел уныло и скучно, то есть он не просто произносил слова, он действительно выпевал их, стараясь попасть в ритм шагов проходящих мимо прохожих.
— Подайте инвалиду безногому, подайте инвалиду убогому.
На стоянке такси несколько минут не было ни одной машины, и образовалась очередь. Ко мне подошел какой-то кругленький низенький человечек с битком набитыми пластиковыми пакетами в руках.
— Принимаете ли вы Иисуса как Господа вашего? — спросил он. Голос его звучал как-то рефлекторно, словно говорил не живой человек, а автомат, и сама фраза казалась почти бессмысленной, как будто он говорил это вместо «здрасьте».
— Извините, нет, я еврейка, — ответила я.
Этот шаблонный ответ для меня имеет, скорее, культурный, нежели религиозный смысл, но его вполне достаточно, чтобы отгонять этих сумасшедших, как назойливых мух.
Он сочувственно кивнул. Глаза его так и не поднялись выше уровня моего плеча.
— Евреи хотели себе царя, и Бог дал им царя, но он был, понимаете, одержим маниакальной депрессией и предпочел удалиться, он скрылся в густом кустарнике и оттуда кричал на свой народ.
— Что и говорить, не очень-то хороший царь, так себе царишка, — сказала я.
— Я замерзну, пока буду стоять там на мосту, — сказал он и, подхватив свои сумки, потопал прочь.
dimanche, к 22 fevrier
Вот что получила я за сегодняшний день:
1 фунт стерлингов сдачи (с двух фунтов в автобусе) Пару белых носков (в спортзале, где я их забыла в прошлый раз) Предупреждение об опасности (от друга) Серебряный браслет с янтарем (от клиента) Пять штук этих странно ярких, какого-то колдовского цвета маргариток (от одного воздыхателя, с которого я не беру ни пенни) Счет от мастеров-сантехников (разве вручить его мне должен не их начальник?) Странные взгляды от водителя такси (он что, обо всем догадался?) Простуду.
Итак, хваленый и модернизированный общественный транспорт (см. первый пункт этого списка) оказался вполне «общественным», там все общее, даже микробы. Ну да ладно, зато теперь у меня есть время, в самый раз, чтобы посидеть с какой-нибудь хорошей книжкой и потребовать от своих друзей и близких принести побольше блинов.
lundi, к 23 fevrier
Таинственная машина снова вернулась. Не хочу смотреть в ту сторону, но не могу удержаться и постоянно смотрю только туда. Вряд ли у меня началась паранойя, но лучше на всякий слугчай закрыться на все замки. И эти лихие мастера-водопроводчики как-то странно на меня смотрят. Я всерьез подумываю потратить деньги на какой-нибудь экстравагантный парик и темные очки в поллица, и не только для того, чтоб изменить поднадоевшую внешность.
Во всех других отношениях мне сегодня немного лучше, большое спасибо.
mardi, к 24 fevrier
Он: У вас, м-м-м... Я не совсем уверен...
Я (глядя через плечо на мужчину, который стоит у меня за спиной на коленях): Что-нибудь там не так, сладенький мой?
— Там у вас... э-э-э... Я, право, даже не знаю, как вам сказать...
Меня вдруг охватывает тревога: что такое? Порез от бритвы? Пучок невыбритых волос? Тампон недельной давности? Может, начал расти хвост?
— Ла?
— У вас тут синяки на бедрах.
— Ах, вон оно что! Это означает, миленький мой, что вы — далеко не первый мужчина, который решительно ступил на эту дорогу и топчет ее тяжелыми сапогами. Вам понятно? Можно сделать все по-другому, хотите?
— Ну да, вообще-то, и в самом деле, — пролепетал он, и член его стал еще тверже и как-то, если можно так выразиться, еще настырней. — Вы могли бы мне рассказать как-нибудь, как другие это делали.
mercredi, le 25 fevrier
А-1 отмечает день рождения, очередную веху на своем жизненном пути. Его подружка заранее все устроила: заказала столик в одном дорогущем индийском ресторане в Клеркенуэлле, что можно ей простить, потому что у нее совершенно нет вкуса.
Я давно уже хотела где-нибудь отдохнуть и повеселиться в большой компании. Работа порой изматывает. Это похоже на бесконечный ряд свиданий с незнакомыми людьми, снова и снова одно и то же, и каждый раз нужно исполнять свою роль легко и непринужденно, понимая в то же самое время, что из этого в результате мало что выйдет. Высасывает все соки. И обрушившаяся на меня череда настоящих свиданий тоже не помогает. Пока я получаю удовольствие, болтаясь по кафе и барам с небольшой компанией друзей, всегда существует опасность, что зная друг о друге слишком много или почти все, мы можем потерять всякое умение и интерес вести беседу. Ведь только с людьми, которые знают тебя с тех пор, когда ты только достиг половой зрелости, можно развлекаться такими, например, разговорами:
«А помнишь...» -за этим следует неопределенный жест. «Да, прямо как в том кино». «О боже!А как он классно делал этот прием!» Случайная цитата из «Звездных войн». Какой-нибудь случай из политических событий середины девяностых
Удовлетворенное молчание или приступы беспричинного хихиканья на целые полчаса, а то и больше.
Вести такие разговоры не так-то просто, и подружки Н. и А. обычно оказываются за бортом, независимо от их прелестей и способностей. Была одна такая у А-2, выросла в Южной Африке, в коммуне, сама выстроила себе дом от фундамента до крыши и ни разу в жизни не была в ресторане «Макдоналдс», (прелестная, кстати, деталь). Но она не знала ни одной цитаты из «Принцессы-невесты», и постоянно попадала впросак и смущалась, особенно когда А-2 пытался — и совершенно безуспешно — предложить ей руку и сердце с помощью рассуждений о том, что Жизнь есть Страдание.
Нам всегда нужно еще и еще. С другими людьми. Нормальными людьми.
Я явилась поздно, вся в шуршании шикарной рубахи черного шелка и в строгих брюках в английском стиле. Волосы зачесаны наверх, изящные серьги с жемчугами. В общем, выглядела, как черт знает что. Но неважно. За столом уже было довольно оживленно, вина и прочие напитки текли рекой, разговоры не смолкали, словом, все было нормально. Я села прямо напротив Н, который притащил с собой свою подружку Энджел, еще одну рабочую лошадку, с которой месяц назад у меня была небольшая стычка. Но она, похоже, быстро одумалась и теперь казалась довольно милой и бодренькой.
В самый разгар еды Энджел попросила меня одолжить ей на минутку мобильник, чтобы послать кому-то эсэ-мэс — в ее телефоне села, по ее словам, батарейка. И я, конечно, как доверчивая дура, дала, а сама, увлекшись флиртом с голубоглазым Адонисом, сидевшим у меня справа, и понятия не имела, что она там отправила и кому.
