— Эй, Эви.
Девушка оглядывается через плечо, улыбаясь:
— Что?
— Мы часто говорили о том, чтобы вместе отправиться в Нью-Йорк, поэтому я хочу, если поступлю в ту школу, чтобы ты поехала со мной.
Вообще-то, я хотел сформулировать это как вопрос, но что-то пошло не так. Мое нутро сжимается, пока я жду ответ.
— Хорошо, — легко отвечает Эви, будто я спросил о том, с каким вкусом мороженое она предпочитает.
Я соскакиваю с кровати и, пока она не успела выйти в коридор, заваливаю ее на ковер. Обхватив руками ее лицо, смотрю ей в глаза и прерывисто дышу.
— Ты поедешь?
— Да. — Ее взгляд сияет, а губы изгибаются в теплой улыбке. — Я бы отправилась за тобой куда угодно, Диллс. Все, что тебе нужно сделать, — спросить.
Я обрушиваю на нее губы в поцелуе: сначала грубом, затем нежном, жестком, потом мягком. Эви не отстает и с яростью и диким рвением целует меня в ответ. Она запутывает пальцы в моих волосах, наши языки сплетаются. Мне нравится ее импульсивность. Хотя я люблю в ней все.
— Дилан, — говорит Эви, задыхаясь, — ты должен меня отпустить… Я…
— Голо-о-о-дная, — смеюсь я. — Да-да, знаю.
Я встаю, затем протягиваю ей руку, чтобы помочь подняться с ковра.
— Иди, но возвращайся побыстрее, — прошу я, при этом шлепая ее по заднице, когда она проходит мимо в восхитительно обнаженном виде.
«Неужели это происходит на самом деле?» — единственный вопрос, крутящийся в моей голове, когда я запрыгаю в постель и складываю руки за головой.
Я смотрю в потолок, как будто он может меня выслушать. Она любит меня и хочет поехать в Нью-Йорк, если я туда соберусь. А вероятность этого «если» довольно-таки велика. И, несмотря на это, сейчас я словно живу чужой жизнью.
Мои мысли переключаются на человека, которого мне стыдно назвать отцом. Я представляю, как, уставившись на него, тычу пальцем ему в грудь: «Видишь, мудак. Я достаточно хорош».
К счастью, Эви прерывает поток негативных мыслей, прогоняя их прочь. Я вижу, что она кривит губы.
— В чем дело?
— У нас нет мороженого. — Девушка собирает одежду, разбросанную по полу, и начинает одеваться.
— Подожди, куда ты идешь?
Эви уже почти натягивает юбку на бедра, но замирает и с улыбкой поглядывает на меня сквозь рыжие пряди, падающие на лицо.
— К тебе домой за мороженым… и презервативами.
— Обожаю и то, и другое, — посмеиваюсь, сползая с кровати. — Я пойду с тобой.
— Диллс. Я скоро вернусь, — говорит она, но я не обращаю на нее никакого внимания и надеваю боксеры, а затем натягиваю футболку. — Тебе ни к чему...
— Знаю.
Когда мы оба полностью одеты, я беру девушку за руку, и она переплетает пальцы с моими.
— Пошли. Чем раньше мы выйдем, тем быстрее вернемся и насладимся мороженым... и сексом.
Мы выходим на улицу и сразу чувствуем необычайную влажность. Облака закрывают большинство звезд, в воздухе висит легкая дымка тумана. Эви замирает, когда мы достигаем входной двери моего дома.
— Я счастлива.
Эта фраза звучит так просто, и хотя в темноте я не могу четко видеть ее глаза, эмоциональность ее голоса просто ошеломляет. Мою кожу покалывает от этого чувства, накрывающего меня с головой. Кажется, я становлюсь более сильным и смелым. Более уверенной версией самого себя.
— Я тоже, малышка.
Мы заходим в дом. Лишь над плитой в кухне горит свет. В остальных помещениях довольно темно. Скорее всего, Джордан еще не вернулся. Либо он в закусочной, либо с Самантой. Я следую за Эви, которая движется в сторону холодильника за своим лакомством.
— Я возьму мороженое, а ты — презервативы, — кричит она через плечо, хитро усмехаясь.
Я качаю головой и смеюсь, поднимаясь по лестнице. Да, я определенно люблю эту девушку.
Спустившись, я вижу, как Эви рассматривает фотографию, висящую на стене. Оставляю коробку с презервативами на столе, подхожу к ней сзади и обнимаю за талию, положив подбородок на ее плечо. Она наклоняет голову, и мы вместе смотрим на нашу более молодую версию. На фото мы сидим на крыльце ее дома и едим мороженое. Ну, больше было похоже на то, что мы его только-только принесли. Думаю, нам было лет по семь. Мы, все в грязи, только что вернулись с велосипедной прогулки. На душе становится тепло. Какой парой мы были... И до сих пор остаемся.
Я так рад, что пару лет назад мы с бабушкой повесили фотографии. Мои родители никогда не увлекались этим. По крайней мере, не теми фото, на которых был я.
— Я помню, когда моя мама сделала эту фотографию. Я просила ее подождать, пока мы отмоем грязь под шлангом, но она отказалась. — Эви улыбается воспоминаниям, радостно вздыхая. — Не помню ни дня, когда бы тебя не было рядом со мной, — шепчет она.
Я касаюсь губами ее виска.
— Мое любимое место — рядом с тобой.
Она крепче прижимает мои руки к своему животу, и мы стоим так пару минут, пока Джордан не заходит в дом.
— О, привет, детишки. — Он включает лампу и бросает сумку на стул. Я отпускаю Эви и направляюсь к нему. — Чем вы тут занимаетесь, ребята?
— Ничем. Просто зависаем, — говорю это небрежно, но мы с Эви улыбаемся так, будто что-то задумали. Хотя, по сути, так и есть. — Ты куда-то собираешься?
Джордан смотрит на что-то позади меня, а затем на нас.
— Судя по всему, нигде не будет так увлекательно, как там, куда идешь ты, — ухмыляется он, снимает ботинки у двери и вешает куртку. — Скоро придет Саманта. Собираюсь быстро чем-нибудь перекусить и принять душ.
— Отлично. Увидимся позже.
Я направляюсь к двери, подталкивая Эви вперед.
— Увидимся, Джорди.
Она открывает дверь, когда его голос останавливает нас:
— Ничего не забыли? — кричит он, и, обернувшись, я вижу его самодовольную улыбку. — Лови.
Коробка с презервативами летит по воздуху, и я протягиваю руку, ловко хватая ее. Щеки Эви становятся максимально красными, а я просто теряю дар речи.
— Уф. Спасибо.
— В любое время. Повеселись, — смеясь, он поднимается по лестнице.
Эви и я тоже не можем сдержать смех, как только выходим на улицу.
— Боже мой! — восклицает она, пряча лицо в ладонях. — Мне так неловко.
Эви смотрит на меня сквозь пальцы, застенчиво улыбаясь:
— Коробка? Нам нужна целая коробка?
— Я не теряю надежды, — поддразниваю я, — и энергии.
Пожимаю плечами, и девушка фыркает, так сильно заливаясь смехом, что мне кажется, она может упасть.
— Рад, что ты находишь это забавным, — говорю я, посмеиваясь, и она спотыкается, роняя пинту мороженого на дорогу.
Эви наклоняется, чтобы поднять его, а я в это время наслаждаюсь открывшимся передо мной видом, когда вдруг по моей шее бегут мурашки. Все чувства обостряются. В вечерней темноте наступает мирная тишина, но на улице слишком темно. Почти тревожно. В этой тишине раздается какой-то звук. Что-то смутно знакомое. Гул. Я осматриваюсь по сторонам, но не вижу ничего, кроме темноты, а шум тем временем нарастает. Вдыхаю странный запах, но не понимаю, что это. Мою кожу что-то обжигает, а потом меня сковывает холод.
— Идем, Диллс.
Эви стоит на дороге с мороженым в руках, но я не в состоянии что-то сделать, ноги словно окаменели. Повернув голову в сторону, я прислушиваюсь. Гул нарастает, отдавая в уши. На улице все так же темно.
—Дилан?
— Лучшие друзья навсегда. Верно, Диллс? — сказала она с огромной глупой улыбкой на лице.
Я сжал ее палец, также широко улыбаясь:
— Навсегда, Эви.
Я смотрю на Эви, моя хватка на коробке с презервативами слабеет, и она выпадает из рук. Приближающийся шум отрезвляет меня.
— Эви! — кричу я, бросаясь через дорогу, чтобы оттолкнуть ее с пути надвигающейся машины.
Я с силой падаю на тротуар, приземляясь на спину. Позвоночник пронзает волна боли, и я слышу треск, очень похожий на звук сломанной кости. Но треск раздается не от меня.
— Эви?
Грудь сжимается от охватившей меня паники, руки и ноги начинают дрожать, но я игнорирую все это. Адреналин уже бежит по моим венам. Моя единственная цель — добраться до Эви.
