Поутру оба проснулись птицами.
Думаешь, Птичка была довольна, Астра?
Вовсе нет. Она с нетерпением ждала новой ночи и ликовала, обернувшись ненасытной демоницей.
Потому что любовь — это еще и страсть. И низкие желания, и злость, и ревность. Она многолика, но прекрасна, пусть иногда кажется демонически страшной.
Птичка не побоялась заглянуть в пекло, а ты, Астра? Ты осмелишься любить?»
* * *
Амарант крепче перехватил мою подушку.
— Сна ни в одном глазу. Может, уподобиться демону и пойти тебя искать?
Все это время я провела, не шелохнувшись. Впитывая, переживая и наслаждаясь поворотами сюжета и переливами голоса Амаранта.
Он любил и умел рассказывать любые байки, но теперь все они были для меня и про нас. Жаль, что я не слышала предыдущие.
С Амаранта станется искать меня посреди ночи. Как же его остановить?
Неожиданно он встал и положил подушку на постель рядом с собой. А затем растянулся на ложе во весь рост.
— Не пойду, Астра. Ты, наверное, где-то спишь или гуляешь. Тебе не до меня, раз ты не тут. Я не страшен, но для тебя я хуже демона. Ты умеешь жить одна, поэтому лучшая забота — оставить тебя в покое, правда?
Столько безжалостной и яростной тоски. Проламывающей грудную клетку и выдирающей сердце.
— Нет… — я сказала вслух, разрывая ненормальную, убийственную тишину покоев.
— Нет? — Кажется, Амарант даже не удивился, услышав меня. Неужели он все-таки понял, что я здесь? — Ты решила меня пожалеть, Астра? Разве я нуждаюсь в жалости? Это оскорбительно, знаешь ли.
Как он все вывернул!
— Я не жалею тебя. Мне просто грустно, что ты в таком кошмарном состоянии. Это невыносимо видеть! В прошлой жизни я бы обязательно потащила тебя на море развеяться… А в этой ты решишь, что у нас начались отношения…
— Серьезно? — Амарант приподнялся на локте. — У меня отношения с невидимой девчонкой, которая даже не осмеливается мне показаться? А знаешь, почему? Ты — воин, Астра. Больше всего на свете ты боишься проиграть, потому и скрываешь свои слабости. Держишь сердце на замке и не отдаешься никому до конца, опасаясь полностью подчиниться. Это поражение, немыслимое для воина. Но, Астра, зачем ты ограничиваешь себя ролью воина?
Я покачала невидимой головой, запоздало сообразив, что он не может увидеть этого жеста.
— Значит, я плоская?
— Глубокая. Только в тебе я смогу спрятать всю свою глубину, Астра. Ты — источник. И ты же — бесконечное принятие. Вот только ты не хочешь никого принимать. Бросаешь мужчин. Бьешь сердца. Коверкаешь души. Я доверюсь, а ты поиграешь со мной и выкинешь, — он развел руками.
Я хмыкнула.
— Вот и бойся. Это хорошо, когда мужчина любит чуточку больше.
— То есть ты все-таки признаешь, что я тебя люблю? — краски постепенно возвращались на его лицо.
— Я… нууу… раз ты так говоришь…
— Говорю. Ты всегда в моем сердце. Ты — кровь в моих венах. Ты — свет в долгой изнуряющей ночи. Ты — счастье. Даже если ты станешь мучительной болью, я все равно выберу тебя. Только тебя, Астра. Ты сейчас тоньше призрака, и можешь не сомневаться — это не влияние Дара. Я люблю тебя саму просто потому что ты — это ты. Каждую твою черточку. Может, покажешься мне, наконец?
— Ох… я… ммм… да… конечно… я не умею так красиво говорить.
Амарант смотрел в то место, где я была, с неприкрытым восхищением, светившимся в его темно-синих глазах.
— Тебе и не нужно. Тебе достаточно слушать. Не бойся, Астра. Давай.
А когда я воплотилась, он резко рванулся вперед, подмял меня под себя и вдавился в меня всем телом.
— Поймал! Сбегай еще, Астра. Мне нравится тебя ловить. Делай, что хочешь — главное, оставайся собой: такой восхитительной!
Он говорил, а мне ужасно хотелось самой вплавиться в него, обнять и прижаться тесно-тесно, зарываясь пальцами в его густые черные волосы. Чувствуя каждой клеточкой тела всю сладкую твердость, вжимающуюся в меня.
— А ты… больше не будешь… вот так… ужасно страдать… в темноте?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Без тебя одна темнота в любом случае. Конечно, есть работа и всякие государственные дела, но сама понимаешь. А сейчас у меня много света и самая прекрасная музыка в мирах. Да, это все ты.
Он гордо и немного самодовольно улыбнулся, а я… стерла эту дерзкую улыбку поцелуем. Обожаю его чувственные губы!
Хочу, чтобы Амарант сошел с ума, чтобы перехватил меня крепче в нашей отчаянной жажде слиться и стать одним целым. Когда уже не ясно, кто кем владеет и кто кому принадлежит.
Он — мой. И я очень люблю его.
Между ног набухло и пульсировало, а воображение подкидывало мне нескромные дико возбуждающие картинки. Детально и остро, как Амарант сильно входит в меня, а я выгибаюсь ему навстречу, вжимаю его в себя, обхватив за крепкие круглые ягодицы. И это бесконечное, заливающее все вокруг счастье.
Амарант наблюдал за мной с бессознательной улыбкой. Ошалевший и еще более отдавшийся ощущениям, чем я.
Проигравших в нашей «войне» нет.
А потом он медленно раздел меня, больше лаская, чем снимая платье. Я таяла от его уверенных и очень нежных движений — невероятно сладких, распаляющих… идеальных…
Далеких от… боги… но я совсем не против, чтобы Амарант привязал меня где-нибудь в каменном подвале и грубо взял, усадив на край стола и кинув мне подушку под попу.
— У меня много стыдных желаний, Амарант. Не все их разделяют…
Он выдохнул мне прямо в губы:
— Но я — да. Чем стыднее, тем слаще, Астра. А теперь, подумать только, у меня есть Дар. Я и раньше все неплохо чувствовал, но это — непередаваемо.
Я сурово уточнила:
— С другими женщинами?
— Нет, звезда. С тобой. Обычно у меня получается угадывать твои желания. Сантос подарил тебя мне… хочется надеяться, что и я для тебя такой же подарок, — Амарант говорил и целовал меня… всюду… и я чувствовала, что вот-вот кончу от прикосновения его горячих губ… и буду кончать, пока не выдохнусь от бесчисленных оргазмов.
— Конечно, ты тоже подарок! Я постоянно думаю о тебе. И все, что я делаю…
— Сама целуешь меня… — Амарант мягко улыбнулся.
— Ты… будешь комментировать весь процесс? — от одной мысли об этом меня бросило в жар.
— Ммм… может быть… Думаешь, я оставлю без внимания хоть одно твое желание? — его медленные, но сильные толчки сводили меня с ума. Какой-то особенный чудесный ритм.
— Я люблю тебя…
— Это мы еще посмотрим.
— Ах так! Ааах… — и я растворилась в чистейшем наслаждении, больше не в силах ни о чем думать и связно отвечать.
Дома. На месте. С тем самым, для кого я создана, и тем, кто, без капли сомнения, создан для меня.
