Оставив меня одну в своём номере, профессор стремительно направился в курительную комнату — он терпел от самого вокзала, поскольку констебли тщательно следили за тем, чтобы в центре города не расхаживали мужчины с трубкой в зубах.
Я облегчённо положила чемодан на пол, озираясь по сторонам: комната была намного меньше нашей в Хогвартсе, но зато она не казалась такой холодной и пустой. Тёплых тонов шторы делали проходящий сквозь них тусклый солнечный свет более жёлтым, что добавляло уюта и комфорта. Достаточно большая кровать на первый взгляд выглядела мягкой, но я не спешила сесть — хотелось как следует всё осмотреть. В комнате стоял небольшой книжный шкаф с парой-тройкой книг: Оскар Уайльд, Диккенс, Джейн Остин… Я мечтательно провела кончиками пальцев по корешкам, стирая с них тонкий слой пыли. Мой взгляд наткнулся на причудливую вазочку, в которой не было цветов. Стало как-то грустно, и я поникла. Мне когда-нибудь дарили цветы? Помнится, Гаррет… На этом имени я поперхнулась той болью, которую он мне причинил, и поспешила отогнать всякие о нём мысли. Я повела плечами, пытаясь стряхнуть с них паутину липкого напряжения. Опустившись на пол, отщёлкнула замки на чемодане — оттуда целой непонятной кучей повалили вещи.
— Мерлин, что же со мной было этим утром, что я так собиралась? — бурчала я, раскапывая эту гору.
Кожу пальцев будто обожгло, когда я дотронулась до странной вещи, выбивающейся из массы других. Я осторожно и боязливо вытянула тяжёлый серый пиджак, тут же окунаясь в древесный запах, исходящий от него. Воспоминания вихрем охватили и стянули душу болью, отчего по коже поползли мурашки.
— Как ты тут оказался? — недовольно процедила я, скидывая его на кровать.
В голове яркими цветными птичками взлетели события трёхдневной давности, ноги стали ватными, и я обрадовалась, что сижу на полу, а не стою — иначе бы точно упала.
На плечи вмиг навалилась тяжесть, и я воочию увидела, как отдаляется спина Себастьяна, пока мои глаза застилают горячие слёзы обиды. Мне надоело себя жалеть, но жизнь как будто издевалась, подкидывая всё новые и новые испытания. Я зябко обняла себя за плечи, привалившись виском к каркасу кровати. Чёрт, почему он не пришёл за своим пиджаком? Почему я не могла вспомнить все эти дни, чей он? Надо сконцентрироваться и попытаться освежить память, что же было после того, как девочки нашли меня под лестницей?…
Я сосредоточенно массировала виски, закрыв глаза. Под прикрытыми веками начали появляться бесцветные смазанные картинки, а затылок отозвался тупой ноющей болью.
***
Ещё не зайдя внутрь, мы уже с улицы отчётливо различили визги, смех и стук кружек друг о друга. «Три метлы» снова в ударе, но от осознания этого мой живот скрутило волнением. Я пожалел, что согласился, потому как сейчас мне хотелось тишины и уединения. Я настороженно покосился на Леандера и Оминиса, о чём-то болтающих друг с другом, и сглотнул вязкую слюну беспокойства. Похоже, чтобы сегодня расслабиться, мне нужно будет порядочно выпить.
Самый популярный паб в округе встретил нас своим неизменным полумраком, запахом сливочного пива и карамели. Я ухмыльнулся, когда увидел, что портрет Фердинанда всё ж таки сняли и, похоже, отнесли наверх, чтобы не портил настроение своим недовольным бурчанием.
Сирона суетилась у барной стойки, наполненной старшекурсниками, и мы не стали её вылавливать — завалились за небольшой столик в самой глубине паба и отправили Леандера за элем.
— Слушай, а он точно не проболтается потом, о чём мы тут говорили? — я заговорщицки наклонился к Оминису, украдкой наблюдая за отдаляющимся Пруэттом.
— Да он сейчас наклюкается и вообще ничего не вспомнит, — он махнул в мою сторону, и я немного расслабился.
Через время вернулся Леандер с тремя большими кружками эля и, пыхтя, уселся рядом. С его лица не сходила азартная улыбка, а глаза так и светились жаждой поскорее налакаться. Мне было решительно всё равно, пусть хоть упьётся этим элем, главное, чтобы мы с Оминисом смогли поговорить. Первые кружки постепенно опустошались.
Когда мой язык достаточно развязался, я наклонился к другу, пока Леандер заигрывал с девчонками за соседним столом. Это была отличная возможность поговорить, не боясь, что он сунет нос не в своё дело.
— Знаешь, Себастьян, у меня эта тема уже вот где, — и Оминис ребром ладони показал поперёк горла. Я понимающе прыснул со смеху, привалившись спиной к стене.
— Да я и сам уже устал от всего, хоть бы этот месяц доучиться как-нибудь, а потом… — я мечтательно закатил глаза, разваливаясь на стуле.
— А потом что? Ты всерьёз решил убраться в Ильверморни?
— Ну да, а что тут ещё делать? Кто знает, чем может закончиться вся эта канитель… Не хочу подвергать Амелию опасности.
Оминис хмыкнул и отвернулся. Я толкнул его в бок, ожидая объяснений, что же ему показалось смешным в моих словах.
— Забавно, что ты только сейчас вспомнил об «опасности», а не тогда, когда творил всякую ерунду. — Он насмешливо поднял брови.
— Когда-то же надо это заканчивать. Видишь, у них с Уизли, кхм, что-то получается… наверное. — Я замялся, опустив глаза в пол. Эта тема зажигала высоченные костры в моей душе. Я почувствовал, как разгоняется кровь внутри, как расслабленное тело снова напрягается, а в голову лезет змея ярости, гнева и ревности.
— Слу-у-ушай, а ты правда такой тупой или притворяешься? — Оминис подбоченился, но улыбку с лица не стёр, отчего его тон показался мне ещё более оскорбительным.
— Да в чём тупой-то? Ты бы мне хоть объяснил… или тебе просто нравится меня унижать? — я обиженно поджал губы и отвернулся, глядя куда-то в стену.
— Ты мне скажи, как считаешь, после той его выходки Амелия станет с ним общаться? Не говоря уже о большем.
При последних словах, понимая, что имеет в виду Оминис, я возмущённо подпрыгнул.
— Да я откуда знаю, может они… они уже… — Я хватал ртом воздух, как рыба, но слова костью застряли в горле.
— Серьёзно? И такого мнения ты о нашей дорогой подруге? — язвительно пропел он, отхлёбывая ещё немного эля.
— Да при чём тут мнение? Он же почему-то это сделал при всех, значит, был повод или, может, они уже…
— Целовались, — закончил за меня друг то, что я не мог никак выговорить. Я устало и смиренно промычал. Оминис похлопал меня по колену и продолжил:
— Скажи, Себастьян, а ты пробовал с ней поговорить? Как мы с тобой сейчас, — он обвёл комнату рукой.
— Сколько раз бы я ни пытался, ни черта не получается, — распсиховался я, всплеснув руками. — Каждый раз мы либо ссоримся, либо она ускользает куда-нибудь, как сейчас в Министерство, чтоб его!
— Напиши ей письмо, — пожал плечами Оминис.
— И что мне там написать, «Привет, как дела»?
— Ну уж письмо за тебя я писать точно не буду, — возмутился он, отодвигаясь.
— Нет, серьёзно, ну напишу я ей это письмо… и что дальше? В лучшем случае в ответной сове меня пошлют ко всем чертям, а в худшем даже не ответят…
— Почему ты так боишься с ней сблизиться? То есть идти с Самантой, которую ты едва знаешь, на поэтический вечер тебе было не страшно, а поговорить с подругой, которая помогла тебе и спасла Анну, ты боишься?
Его слова ударили как обухом по голове, и я задумался. А ведь правда, почему сближаться с Самантой мне было легче? Мне это как-то не приходило в голову.
— Ты ещё мне про Саманту напомни, я и так чувствую себя полным ничтожеством. — Я исподлобья стрельнул взглядом в противоположный угол паба, где за столиком собрались Когтевранские девчонки. Саманта сидела спиной и вряд ли видела, как мы сюда зашли.
— Если игнорировать проблему, она никуда не денется, Себастьян. — От его поучительного тона на моей коже выступили мурашки негодования.
