Майклу.
За что Габриэлю и причинили боль.
— Я не прикоснусь к тебе, — отрывисто сказала Виктория.
— Да поможет тебе бог, если ты прикоснешься ко мне, Виктория. — Его тон, не допускающий дальнейшего обсуждения, придал особый вес его словам. — Puisque je ne puis pas. Потому что я не смогу.
Габриэль отошел в сторону, пропуская Викторию вперед. Она не смотрела по сторонам, — все ее чувства были сконцентрированы на идущем позади нее мужчине.
Электрический свет в кабинете на мгновение ослепил глаза, и она оступилась.
Габриэль не подхватил ее.
Он говорил, что они должны доверять друг другу.
Она должна верить, что он подарит ей наслаждение.
Он должен верить, что она не прикоснется к нему.
Яркость света в спальне лишь немногим уступала степени освещения кабинета.
Виктория остановилась перед кроватью, теребя пальцами голубой шелк, завязанный на талии.
— Я… раньше не была такой худой.
Фигуры женщин за прозрачными зеркалами, были разных форм и размеров, но ни у кого она не видела таких выступающих ребер, как у нее.
Лицо Габриэля застыло.
— Я не выключу свет, Виктория.
Ее сердце на мгновение остановилось.
— Я не хочу, чтобы ты… чтобы мой вид вызвал у тебя отвращение.
Тень накрыла его лицо.
— Я видел вас, мадмуазель, и уверяю вас, ваш вид не вызвал у меня отвращения.
Как нелепо она себя ведет. Она разделась перед ним в самую первую их встречу. Она стояла обнаженной перед ним, пока мадам Рене снимала мерки, а она спрашивала, как соблазнить мужчину.
Как любить его.
Виктория распрямила плечи. Взгляд Габриэля остановился на ее груди. Ей не нужно было опускать глаза, чтобы знать, как соски впиваются в тонкий шелк.
Она вскинула подбородок.
— Мне бы доставило удовольствие смотреть на тебя.
— Я не ангел, Виктория.
Неожиданная улыбка осветила ее лицо.
— Уверяю вас, сэр, меньше всего я ожидаю увидеть под вашей одеждой крылья.
Габриэль не улыбнулся ей в ответ.
— Но ты надеешься на чудо.
«Габриэль был Божим посланником», — сказала Виктория.
«Майкл был его избранником», — отвечал Габриэль.
К лучшему или к худшему, но французская мадам навсегда изменила жизни двух мальчиков. Цена выживания.
Виктория когда-то верила в сказки, но…
— Я никогда не верила в чудеса, Габриэль.
— Я постараюсь не причинить тебе боли.
Доверие.
Но Габриэль все еще не доверял ей.
Он не доверял ей, поэтому не позволял прикоснуться к себе.
Он не доверял ей, поэтому не позволял увидеть себя обнаженным.
Но она доверяла ему.
— Я знаю, — сказала Виктория дрожащим голосом и скинула с себя покрывало.
Взгляд Габриэля оценивающе взвешивал ее груди. А затем — это сделали его руки.
Виктория собрала все свои силы, чтобы устоять на ногах и не упасть на колени от пронзившего, словно молния, ощущения.
— У тебя красивая грудь, Виктория, — хрипло сказал Габриэль. Она с силой вдохнула в себя воздух, ощущая обжигающее тепло его кожи и грубую ласку мозолистых пальцев.
— Спасибо.
Он провел пальцами по ее ребрам и талии, оставляя горящий след удовольствия.
— Женщины носят корсеты, чтобы иметь такую талию, как у тебя.
— Спасибо…
Его глаза поймали в ловушку ее взгляд.
— Я знаю, каково это — голодать. Тебе не нужно извиняться за то, как ты выглядишь. Не передо мной. Jamais.
Никогда.
Тепло его взгляда и рук обжигало ей кожу.
— У меня нет крема, — задыхаясь, сказала она.
— Тебе он не нужен.
Виктория вдохнула глубже.
— Но ты сказал…
— Сядь, Виктория.
Виктория села на краешек кровати.
Ее взгляд безошибочно остановился на его серых шерстяных брюках, — они оттопыривались.
— Ты возбужден, — еле слышно произнесла Виктория.
— С тех пор, как ты вошла в кабинет, я был постоянно возбужден.
Откровенная правда звучала в голосе Габриэля.
Казалось, что с того момента, когда она вошла в его кабинет, пролетела целая жизнь. Хотя прошли всего лишь день и ночь…
Она увидела смерть. За последние несколько часов она также увидела желание, что толкало мужчин и женщин в объятия друг друга.
Она увидела обнаженных мужчин. Виктория впилась ногтями в ладони, чтобы не дать рукам дотянуться до брюк Габриэля и расстегнуть их.
Она подняла взгляд.
— Я хочу, чтобы ты тоже почувствовал удовольствие.
— Тогда ложись на спину и позволь мне прикоснуться к тебе.
Полностью одетым, в то время как она обнажила себя целиком.
Виктория легла на спину.
Тотчас же сильные руки впились в кожу ее ягодиц. Габриэль подтянул ее к себе.
Виктория вцепилась в покрывала.
Она лежала, опираясь ягодицами на самый край постели с разведенными в разные стороны ногами.
Твердые руки нежно давили, раздвигая их еще сильней.
Тепло серебристого взгляда быстро вытеснило холод проникшего в неё воздуха.
Габриэль громко вдохнул.
Он прикасался к ней.
Виктория шумно втянула воздух.
— Ты мокрая, Виктория.
Да.
Его палец нежно затрепетал там, где никто никогда не касался ее.
Она сама только полгода назад начала прикасаться к себе там.
Виктория уставилась на покрытый белой краской потолок, сжимая в руках бархат покрывал.
Если он прикоснется к ее клитору…
Твердый, мозолистый палец обвел скользкие половые губы и надавил на клитор.
Виктория задохнулась… И достигла пика наслаждений, ощущая тяжесть электрического света на лице и давление пальца, пронзающего ее душу.
— Ты испытала оргазм.
Голос Габриэля разрезал тишину в ее ушах.
Пытаясь вдохнуть, она ловила ртом воздух. Его палец, не останавливаясь, продолжал посылать возбуждающие импульсы клитору.
— Да.
— Что ты видела?
Виктория извивалась в попытках убежать от его пальца. Но Габриэль не позволил ей этого сделать.
Он, не переставая, давил на нее. Легкие прикосновения вызывали неистовую пульсацию в крови, которая тяжелыми ударами отдавалась в ушах.
— Свет, — ответила Виктория.
И только она подумала, что еще чуть-чуть и ее накроет новая волна оргазма, лишающий силы палец скользнул обратно к влажным губам.
Он нежно исследовал.
Ее мышцы инстинктивно сжались от его прикосновений.
Виктория закусила губу.
— Что ты видишь, когда достигаешь оргазма?
— Тьму, — ответил Габриэль сквозь стиснутые зубы.
