Мужчина одним рывком поднялся, и теперь он стоял между ног женщины, а она поднимала свои руки и тело, чтобы принять его. В то время как мужчина, стоящий позади Виктории, отгородился от их страсти.
От страсти Виктории.
И от своей собственной.
— Это то, чего он хочет, — внезапно поняла Виктория.
Ноздри Габриэля расширились.
— Что?
— Он хочет причинить тебе боль.
Но Виктория не хотела, чтобы Габриэлю причинили боль.
Она взяла в свои руки обе нити их жизней. Она повернулась и встала лицом к лицу с их желаниями.
— Ты хочешь прикоснуться ко мне, — сказала она. Молясь, чтобы это оказалось правдой.
Правда светилась в его глазах.
— Да.
Грудь Виктории сжалась, когда она увидела желание в его глазах.
— Но ты боишься.
— Да.
Прикоснуться. Или чтобы к нему прикоснулись.
Виктория рискнула.
— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.
Серый. Серебряный.
Страх. Страсть.
— Я знаю, — ответил Габриэль.
Он не прикоснулся к ней.
— Я хочу, чтобы ты почувствовал мое удовольствие, — откровенно сказала Виктория. — Я хочу обнаженной лечь в твою постель. Как та женщина за зеркалом. Как та женщина, о которой ты вспоминал. Я хочу, чтобы ты готовил мое тело. Я хочу, чтобы ты подарил мне то наслаждение, которое дарил ей. И я хочу разделить его с тобой.
Габриэль втянул воздух.
— Ты девственница.
Если бы Виктория отвела взгляд от неприкрытого желания, светящегося в серебристых глазах, она бы убежала.
Но она не отвела своего взгляда.
— Ты купил мою девственность.
Воздух пульсировал вокруг них.
— Я не знаю, что сделаю, Виктория, если ты прикоснешься ко мне, — напряженным голосом сказал Габриэль.
Боль. Удовольствие.
Они рвали когтями ей грудь.
— Тогда я не прикоснусь к тебе, — заверила его Виктория.
— Но ты позволила бы мне… прикоснуться к тебе. Любым способом, каким я пожелаю.
Empétarder… «Вы бы предоставили мне туда доступ, мадмуазель?»
Виктория всеми силами пыталась не забыть, как дышать.
— Да.
— Ты позволишь мне сделать все, что угодно…
«Вы бы позволили мне держать вас, когда наши тела будут истекать потом, а запах секса наполнит наши легкие».
— Да.
— И ты не прикоснешься ко мне, — во взгляде Габриэля застыло желание. — Невзирая на боль или удовольствие, которые я принесу тебе.
Виктория задыхалась от халата Габриэля, от запаха Габриэля.
От слов Габриэля… боль… удовольствие…
— Я не прикоснусь к тебе, — пообещала она.
Он потянулся вперед… и коснулся её — легчайшим прикосновением — проводя шершавыми кончиками пальцев по ее потрескавшимся губам.
Чувственное ощущение пронзило все существо Виктории.
— Прости, — шевельнулась она. — Мои губы… не мягкие.
Тогда как нежность лепестков роз казалась пустым звуком в сравнении с мягкостью его губ.
Габриэль не мог позволить ей отступить от него: его взгляд удерживал ее, его палец обострял все ее чувства.
Едва касаясь, он пробежал пальцами по ее нижней губе.
— Открой рот.
Нижняя губа Виктории задрожала.
Серебристый огонь пылал в его взгляде, румянец тенью обрамлял его щеки. Он прижал палец к бороздке между ее губами.
Габриэль дрожал.
От страха. От потребности.
Ее. В ней.
Виктория открыла рот.
— Соси мой палец, — хрипло сказал он.
Серебристые глаза поймали в ловушку взгляд голубых. Виктория втянула в себя указательный палец Габриэля. Первое проникновение.
Невидимый палец вошел в ее влагалище.
Она попробовала Габриэля на вкус, на миг прикоснувшись к нему языком.
Габриэль откинул голову назад, словно ему причинили боль.
— Dieu.
Виктория, не отрываясь, смотрела на проступающие мускулы его шеи. Над тем местом, где белая рубашка обнажала жесткие завитки волос на груди, тяжелыми ударами бился пульс.
Кожа на кончике его пальца была шершавой и соленой на вкус.
Она сосала его, словно он был леденцом. И ощущала невидимый язык, ласкающий ее плоть между бедер, мокрые половые губы, твердый палец…
Габриэль медленно опустил голову.
Не вызывало вопроса, что вырвало из него это мучительное Dieu.[20] Это было наслаждение. Столь сильное, что оно не отличалось от боли.
Виктория чувствовала его удовольствие, свое удовольствие, его боль, свою боль…
Она все еще сосала кончик его пальца, когда в следующий момент ее рот опустел и покрытый слюной палец обвел внутренние контуры губ.
Он целовал ее. Его глаза впились в нее взглядом. Его палец прижался к уголку ее приоткрытого рта.
Теплое дыхание заполнило ее легкие, иссушающий жар отмечал тот путь, где скользил его палец.
Габриэль провел языком по ее губам, смягчив их обветренную кожу.
Горячий. Влажный. Его язык. Его губы. Вкус дразнящего прикосновения. Соединение дыханий и слюны.
Габриэля и Виктории.
Это был ее первый поцелуй. Она хотела большего: больше дыхания, больше языка.
Больше Габриэля.
Она согнула пальцы, чтобы обхватить его голову и взять то, что ей так сильно хочется.
Габриэль наблюдал, как желание растет в ее глазах. И она знала, что это именно то, чего он ждал от нее. Он ждал, когда она прикоснется к нему.
Но она не могла коснуться его.
Виктория закрыла глаза и сжала кулаки.
Тотчас же его язык заполнил ее собой, проникая глубже, чем палец. Каким нестерпимо горячим и влажным он был по сравнению с его пальцем.
Второе проникновение.
Виктория смутно осознавала, как к покрытому слюною пальцу, скользящему вверх по ее щеке, присоединились другие его пальцы. Он легонько обхватил ладонью ее лицо, в то время как его язык ласкал и ласкал… ее язык сверху… снизу… ее нёбо.
О… Боже.
Виктория втянула холодный воздух.
Ее веки быстро поднялись.
Язык, пальцы и дыхание Габриэля больше не были частью ее. Он отступил, наблюдая за ней, ожидая, когда она потянется к нему.
Виктория не потянулась.
Но она хотела этого. Пожалуйста, не позволяй ему отвергнуть ее…
Она нуждалась в нем.
Она нуждалась в том, чтобы ее любили.
Первый раз в своей жизни она не станет отрицать своего желания.
Габриэль бросил взгляд через ее плечо, на мгновение напомнив Виктории о мужчине и женщине по ту сторону зеркала, а затем снова посмотрел на нее.
— За всю свою жизнь я доверял только одному человеку.
Майклу.
За что Габриэлю и причинили боль.
