– робко произносит она, точно боится, что взорвусь.
– Да… Я не был готов к тому, что найду вас, – зачем-то оправдываюсь. – Сейчас футболку дам. Переоденешься.
Распахиваю шкаф и достаю однотонную белую поло. Себе беру полотенце и прячусь в душе.
Думаю, что остыну. Но нет. Все так же разорвать ее хочу. Особенно, когда ноги стройные вижу, что из-под моей здоровенной футболки выглядывают.
Трахну.
– Даян?! – она как-то испуганно смотрит на меня, когда приближаюсь к ней абсолютно голым.
Только за страхом желание прячется. Порочное и грязное. Такое же, как мое.
Ни говоря больше ни слова, подхватываю Милану на руки и тащу в спальню. Там ее место. В моей постели.
Кончив третий раз, прижимаю девочку к себе так крепко, как только могу. Уставшая и довольная она быстро засыпает.
Я тоже. Впервые за последние дни мне удается уснуть практически сразу, без бухла и пачки сигарет. Без мыслей, что кожу заживо сдирают.
Утром мы снова трахаемся, завтракаем, а потом сразу же отправляемся на поиски ячейки.
Я уже знаю имя виновника всех своих бед, но упустить шанс на получение дополнительной информации не могу себе позволить. Ворошилов всегда прошаренным был. Просто так бы дочь по свету за ячейкой гонять не стал.
Пять часов в пути, и мы на месте.
Через знакомых я сделал Милане новый настоящий паспорт еще в тот день, когда мы вернулись в Москву последний раз. Так что проблем с доступом к банковскому сейфу у нас не возникло.
Я позволил девчонке лично вскрыть ячейку, на случай, если там будет что-то такое, что касается ее непосредственно.
Так и было. Она разрыдалась над каким-то письмом, а потом вытащила реально важные документы. Неоспоримые факты, которыми можно было придавить Аниса, как бетонной плитой.
Вот же жучара Ворошилов!
В мою квартиру мы возвращаемся уже ночью. Я снова не могу с желанием совладать. Хочу ее. Яйца зудят оттого, как сильно.
Помешался на ней. Просто помешался.
Другие бабы дырками были, а она нет. Особенная.
За это и ненавижу себя. Слабину дал. Впустил сучку туда, куда не следовало бы.
– Чай будешь? – спрашивает Милана, помыв руки.
Не дождавшись моего ответа, она подходит к кухонному гарнитуру, и тянется к полке.
Легкое платье неприлично задирается, и мой член реагирует мгновенно. Как солдат встает по стойке смирно, наливаясь кровью.
– У меня есть более интересное предложение, – уверенно говорю я, быстро оказываясь рядом.
Нажимаю ей на спину, придавливая к столешнице.
От неожиданности Милана роняет на пол чашку. Та вдребезги бьется, коснувшись плитки.
Я, невзирая на осколки, на колени опускаюсь. Хочу сделать это. Попробовать ее.
– Даян… – нежный голос слышится взволнованным. – Ты что делать собрался? Не надо…
– Кое-что очень приятное, детка… Тебе понравится.
Закидываю легкую юбку Милане на спину. Обнажаю для себя стройные ноги и ягодицы.
– Раздвинь свои ножки, малышка. Покажись мне.
Она слушается, но как-то неуверенно. Дыхание ее сбивчивое слышу. Шумное. Прямо в мозг стреляющее. Раскаляющее и без того сильное желание.
Хлопковые серые трусики обтягивают маленькую попку и промежность манящую.
Я руками глажу бархатистые бедра. Потом припадаю к ним губами, целуя нежную кожу с внутренней стороны. Очень близко к тому месту, по которому хочу пройтись языком.
Милана вздрагивает всякий раз, когда мои ладони или губы оказываются рядом с промежностью. Но я не спешу. Пусть как следует заведется. Голову потеряет. Себя от желания забудет.
Отстраняюсь. Томный вздох разочарования не заставляет себя долго ждать. Скромница очень хочет, чтобы ее вылизали.
– Ноги шире, – хриплю я.
Теперь уже она выполняет уверенно и быстро. Расставляет ножки. Приподнимает задницу. Маленькую аппетитную попку.
На ткани трусиков проступило мокрое пятнышко. Голодная девочка. Быстро завелась. Будто ее месяц не трахали.
Опаляю возбужденные складочки своим горячим дыханием. Прямо через намокшую ткань.
Милана дергается. Отстраниться надумала. Но я ее поползновения на корню рублю. Ладонью снова к столу прижимаю.
Напряжение в паху становится почти невыносимым. Разорвет, того гляди.
Снова нежную кожу глажу. Прохожусь по ней пальцами, а потом полоски трусиков касаюсь. Глажу клитор через ткань, и детка выгибается, подаваясь навстречу.
Начинаю быстрее гладить ее тонкую влажную полоску. Нажим усиливаю.
Сладкие стоны становятся громче. Несдержанней. Девичьи бедра то и дело движутся в такт пальцев.
Снова отстраняюсь. Жалобный стон, и Милана дергает попку вверх. Уже кончить готова.
– Трусы снимай, – велю я.
Она не мешкает. Быстро от белья избавляется.
Влажная киска блестит в свете лампочек, когда Милана снова к столу прижимается.
Складочки набухли и потемнели от возбуждения, но я не спешу. Предвкушение всегда усиливает желание. Хочу, чтобы трясло ее от похоти грязной.
Но мне и самому держаться сложно. Напряжение в члене максимума уже достигло. Язык хочет ощутить на себе вкус ее соков.
Провожу им по манящей влажности. Милана выгибается. Стонет громко. Слух ласкает. Даже отстраниться снова пытается, но я на исходную ее возвращаю. Крепко держу. Досуха ее вылижу – не отвертится.
Языком на возбужденной горошине выписываю узоры, потом выше поднимаюсь, лаская узкий вход, сочащийся солоноватыми выделениями.
Снова к клитору возвращаюсь и втягиваю его губами. С дырочкой пальцем играю. Он легко проскальзывает внутрь влажного лона, которое развратно хлюпает от его спешных движений.
Порочные стоны Миланы сливаются в один, ласкающий слух звук. Она теряет голову, как и я. Сама трется о мой язык, которым я работаю теперь очень быстро.
Еще немного и взрыв накрывает Милану мощными судорогами. Она трясется и выгибается. Промежность пульсирует, а мышцы влагалища сжимают мой палец, что орудовал внутри ее дырочки.
Потом девчонка обмякает на столе, а ее ноги подкашиваются, обессиленные только что пережитым оргазмом.
Только я не намерен завершать развлечения.
Поэтому быстро приспускаю джинсы боксерами, и обнажаю напряженный член.
С размаха вхожу во все еще пульсирующую отголосками наслаждения, до одури влажную дырочку.
Она по-блядски гостеприимна, как и всегда. Ждет, когда трахнут.
Толкаюсь внутрь резко и глубоко. Многого мне не нужно. Член сейчас, как сгусток из нервных окончаний, напряжен до боли и слишком чувствителен, чтобы я мог удержать приближающийся оргазм.
Содрогаюсь внутри Миланы, заполняя лоно горячей спермой. За бедра до упора к себе притягиваю. Не хочу отпускать… Никогда.
Милана
Отдышавшись, я поправляю трусики и одергиваю платье.
Решаю все же налить нам чай.
Дома с родителями мы всегда чаевничали по вечерам. С Бакиром и Надирой тоже. В основном, правда, с Надирой,
