ее брат терпеть не мог наш «бабский треп».
Сердце сжимается, когда я вспоминаю о них. Как бы то ни было, жить в бегах – ужасно.
Нахожу чайник. Но вот только заварки нет, конечно же. Надо будет спросить у Зверя, что это вообще за квартира.
Даян выходит из душа. Смурной.
Замечая его расположение духа, я мешкаю прежде, чем задать свой вопрос. И в эту самую секунду говорить начинает он:
– Здесь в Москве у меня есть хороший юрист, Альберт Александрович. Завтра он займется переоформление этой квартиры на тебя.
– Что? – ошеломленно перебиваю я. – В смысле? Зачем?
Сама не знаю почему, но радости от подобного заявления не чувствую. Есть какой-то подвох.
– Он же восстановит твой аттестат, и ты сможешь выбрать любой ВУЗ и факультет, который захочешь, – мужчина пропускает мои вопросы мимо ушей.
– Зачем ты рассказываешь мне все это? – губы дрожать начинают, когда я понимаю, к чему все идет.
– И самое главное, – Зверь тянется к бумажнику и вытаскивает оттуда пластиковую карту. – Можешь тратить сколько захочешь. Я пополню, когда средства закончатся.
– Даян… – становится страшно. Он будто прощается.
– Рядом со мной тебе не место, – мужчина четко читает мои мысли. – И ты не для меня. И так по моей вине хлебнула достаточно.
– Нет… Нет… – шепчу я. Острота зрения теряется из-за подступивших слез. – Ты не можешь оставить меня одну…
– Ты не будешь ни в чем нуждаться, а Альберт решит любой вопрос, – он точно не слышит.
– Даян…
– Тебе в моем дерьме не место, ясно! – он неожиданно повышает голос. – Мне вообще не стоило забирать тебя! Теперь я хочу исправить все так, как могу.
– Даян… Я прошу тебя… – внутри все жжет от осознания того, что он бросает меня. Сердце вот-вот разорвется. Я не могу потерять его второй раз за неделю. Я и так уже потеряла все.
– Ты не понимаешь, о чем просишь! Ты слишком мала для того, чтобы понимать это. Я все сказал. И это решение не обсуждается ни сейчас, ни потом.
Мужчина просто выходит из комнаты. Оставляет меня. Он явно недоволен моей реакцией. Злится на слезы и уговоры.
А мне что делать? Бежать за ним? Оставить?
Изнутри всю ломает. Будто косточки по одной перемалываются в адской мясорубке. Даже потерять его в аварии было не так больно, как знать о том, что Даян добровольно отказался от меня.
Продолжаю стоять на том же месте, где он оставил меня, когда мужчина возвращается, одетый в футболку с длинным рукавом и джинсы.
Рядом с карточкой на столик падает мой паспорт.
Он что уйдет прямо сейчас? Посреди ночи?
– Прощай, Милана. Ты еще будешь счастливой, – произносит Даян, окидывая меня безразличным потухшим взглядом.
Хлопает дверью. И я проваливаюсь в колодец пустоты. Оседаю на пол, придаваясь разрывающим рыданиям.
За две недели я умудрилась потерять все. Свою обыденную жизнь, родителей, девственность и даже мужчину, которого, кажется, смогла полюбить, несмотря ни на что.
Если это не любовь, то что? Как назвать эти ощущения, которые сейчас на сердце дыры выжигают?
Солнце начинает проглядывать в крупных окнах красками рассвета, когда я нахожу в себе силы подняться с пола.
Бреду в душ. Теплые струи облегчения не приносят. Жизнь становится безынтересной и серой. Утрачивает последние лучики надежды, что еще проглядывали сквозь кромешную тьму ранее.
Я так и не спросила у Даяна, кто виновен в смерти родителей. Струсила. Не нашла на это силы.
Но я уверена в том, что слово Зверь сдержит. Накажет этого человека каким-нибудь изощренным способом.
Приносят ли эти знания мне хоть какое-то облегчение? Я даже не знаю. Теперь, кажется, ничто смысла не имеет. Родителей не вернуть, так же, как и Даяна.
В письме, что отец оставил в ячейке, он написал мне о том, почему связался с бандитами. Сначала нужны были деньги на операцию для меня, хотя я этого и не помню, а потом он просто захотел хорошей жизни для нас с мамой, и что очень жалеет, что по его вине я оказалась в сложной опасной ситуации, раз читаю письмо.
Папа всю жизнь надеялся, что такого не произойдет, даже тогда, когда пришлось пойти против Даяна Абашева, который дал ему все, что мы имели в этой жизни.
Папе угрожали. Обещали зверски расправиться со мной и мамой у него на глазах, если он откажет в помощи. Отец не видел другого выхода, как предать. Предать своего босса во благо любимых женщин.
Теперь все это тоже неважно. Прошлое осталось в прошлом, хоть и наложило весомый отпечаток на настоящее, дерьмовое настоящее, в котором я теперь вынуждена жить.
Как и сказал Даян, на следующее утро ко мне пришел Альберт Александрович. Довольно взрослый мужнина невысокого роста.
Он возился со мной не меньше недели. Боюсь даже представить, сколько денег потратил Зверь на такую опеку.
Но, по сути, он просто откупился от меня.
Подарил квартиру, дал карту с нескончаемым лимитом средств, юриста, устроившего меня в ВУЗ и, восстановившего все документы.
Даян выкинул меня из своей жизни очень просто. Раз – и нет меня.
Я прорыдала два дня. Это было тяжелое время. И жить совсем не хотелось.
Я лишилась всего. Он разрушил все.
Стадия страданий сменилась лютой ненавистью. К нему. К Зверю.
Он забрал меня. Испортил. Залез в самую душу, вывернув там все против воли. А потом просто свалил, наигравшись.
Наверное, я должна быть благодарна, что в нем проснулось некоторое подобие совести, и он оставил мне жилье и деньги, а не просто вышвырнул на улицу.
Только вот это вовсе не то, что нужно восемнадцатилетней девушке для счастья. По крайней мере, мне.
Я решила не мелочиться и замахнулась на главный ВУЗ страны. Скорее всего, устроить это Зверю стало гораздо сложнее и дороже. А мне так хотелось ему насолить! Альберт усмехнулся, но через три дня известил меня о поступлении.
Я выбрала юрфак. В память об отце. Может, мне повезет, и я смогу стать таким же хорошим специалистом, каким был он.
День проходил за днем, неделя за неделей.
К концу лета счет пошел на месяца, но Даян так и не дал о себе знать.
Ему просто было плевать.
Сколько денег было на карте я не знала, поскольку не имела больше никаких данных о ней, кроме номера, что был
