Они шли по коридорам, по большим комнатам. Дети провожали их взглядами. Вальбурга держала Тома за руку.
– Кевин в прошлом году вены себе порезал, – продолжал невеселый рассказ Уолли. – Все говорил, дескать тебя теперь хорошо понимает. Не знаешь, че он?
– Знаю. Мне его жаль. Я выдержал, дождался, когда меня спасут, а он нет.
– Ну, так чудеса штука редкая, – пожал плечами проводник. – Не, ну правда кузина, что ли? А парень тот, ну который тебя забрал?
– Кузен.
– Ха, кузины, да кузены.
– Близкой родни у меня нет, – неловко улыбнулся Том.
– Ага. Насчет помочь, не парься особо. Ничего ты не сможешь.
– Деньги? Мой опекун тратит на своего… на свою любовницу в месяц больше, чем вы все вместе взятые за полгода проедаете.
– Деньги попечители присвоят. Щас не как раньше, кризис – каждый сам за себя. Думаешь, ты один такой умный, что ли? Да и времена такие, что сам в любой момент сюда вернуться можешь. Будет война, точно тебе говорю.
– Никогда он сюда не вернется, что за чушь, – скривилась Блек. – Если лорд Найджелус умрет, любая благородная семья почтет за честь воспитывать Марволо!
– Лорд, да? Благородные…
Да, по сравнению с этими ребятами, Том действительно был особенным, но выделялся ли он хоть чем-то из массы благородных детей? Конечно, выделялся, ибо был яркой личностью. Но достаточно ли? Достаточно ли для того, что пророчила ему Вальбурга? Для того, о чем мечтал Найджелус. Впрочем, наверное, у Певерелла было больше, чем у кого-либо другого оснований, чтобы прочить ему великое будущее. У опекуна всегда светились глаза смесью ненависти и восхищения, когда он говорил о том, что будет с Томом, когда тот вырастет. Что же такое знал о нем пришелец из другого времени, что сам Марволо не знал о себе…
Найджелус…. Почему, о чем бы Мракс не начинал думать, все его мысли всегда сводились к опекуну? Что подумает о нем Найджелус? Будет ли он гордиться им? Чем опекун занят? С кем проводит время? Найджелус. Найджелус. Найджелус. Иногда его просто слишком много.
Тому казалось, что голова сейчас лопнет от всех этих мыслей. Он забыл о детях, об Эрике, о Вальбурге, незаметно отпустившей его руку. Он не обратил внимания, что сменились коридоры. Мракс не заметил, как дошел до комнаты, принадлежавшей ему когда-то. Она не выглядела обжитой. Шкаф был пуст, на постели не лежало ни одеяла, ни матраса. Мальчик зашел в нее, и воспоминания, которые в былые дни заставляли его кричать и падать в обморок, снова окружили его. Избиения, боль, чужие руки. Пот, страх, ненависть. Отвращение. Ему хотелось света, свежего воздуха. Выдержать это… Том подумал, что переоценил себя. Он еще слишком мал, слишком слаб. Мальчик подбежал к окну и распахнул его. Из окна открывался вид на двор. Френк доставал из машины пакеты и раздавал малышам, которые сразу же принимались уминать вкусности под возмущенные крики старших и требования справедливости. На бампере машины сидел Певерелл. Он, как ребенок, помахивал ногами, не достающими до земли, и разглядывал здание приюта. Отсюда опекун выглядел беззаботным мальчишкой, казалось, Певерелл сейчас откинется на спину, закинет руки за голову и засвистит что-нибудь веселое.
Том невольно рассмеялся.
В дверях стояли Вальбурга и Эрик. Они не понимали, что с ним происходит. Эти ребята, в сущности, так мало о нем знали. Его прошлое и настоящее. Старая вражда и старые проблемы больше ничего не значили. Настоящее следовало довести до совершенства. А за будущее еще предстояло побороться.
***
Они аппарировали прямо в кабинет Найджелуса. Пока опекун устраивался в любимом кресле под странным взглядом Тома, Вальбурга быстро покинула комнату. При разговоре этих двоих ей не следовало присутствовать. Как лучший друг, она как никто это понимала.
– Ума не приложу, зачем вас понесло в этот приют, – серьезно посмотрел на воспитанника старший волшебник. – Я ненавижу бывать в местах, вызывающих у меня дурные воспоминания, а ты… Это просто мазохизм с твоей стороны.
– Ты не прав, – возразил Том. – Прийти туда и посмотреть на источник детских страхов, понять, что я выше этого, разобраться в себе, наконец, было очень важно. Это сделало меня сильнее, теперь этот приют больше не будет моей слабостью.
– Ты сильнее меня, всегда так было и будет, сколько бы тебе не было лет, – пробормотал Поттер, проводя ладонями по лицу.
Том улыбнулся и быстро подошел к нему.
– Ты не мог бы помочь мне кое в чем?
– Конечно, что?
Мракс схватил опекуна за шею и резко притянул к себе. Он ткнулся ртом в приоткрытые от неожиданности губы Певерелла, и, не теряя ни мгновения, засунул в чужой рот свой язык. Том лизал, посасывал, кусал, используя то, что опекун не сопротивляется от неожиданности. Слюна Ная имела привкус его сигарет и шоколада. Горький и сладкий, вообще-то не очень приятный вкус, но Марволо было все равно. Он целовал и целовал эти губы, и не мог оторваться, сходя с ума от вседозволенности. В животе рос огненный шар счастья, удовольствия и возбуждения. Мракс смог отстраниться, только когда понял, что начинает задыхаться.
– Зачем ты это сделал? – даже не подозревая об этом, Гарри дословно повторил вопрос, заданный совсем недавно Томом Вальбурге. Мальчик продолжал держать в руках его лицо, но опекун и не думал вырываться.
– Хотел понять разницу.
– Между чем и чем?
– Между поцелуем с тобой и поцелуями других людей.
– И что же ты понял? – вскинул брови Гарри.
– Я понял, что хочу только твоих поцелуев, – решительно ответил воспитанник, и в его глазах появилась хорошо знакомая искорка безумия, заставившая опекуна вздрогнуть и попытаться отступить. Том его не отпустил. – Хочу, что бы ты принадлежал мне. Хочу тебя. Всего, полностью. Хочу, чтобы твои мысли были только обо мне, как мои о тебе,чтобы твоего тела мог касаться только я. И ты, и Вальбурга, вы говорили мне, что меня ждет великое будущее, корона магического мира. Так и будет. Я покорю этот мир, и положу его к ногам моей королевы. К твоим ногам. Ведь у Повелителя всегда должно быть все самое лучшее. Дом, деньги, воспитание, даже супруг. Я не знаю никого лучше тебя.
– Да ты спятил, – пробормотал Поттер и вцепился в его запястья, пытаясь оттолкнуть.
– Нет-нет. Наоборот, я, наконец, понял то, что чувствовал с первой нашей встречи. Просто сначала я не был готов владеть чем-то столь драгоценным, как ты. Но я расту. Я знаю, что там, в будущем, было что-то подобное. Я хотел тебя себе, но почему-то не смог получить. А здесь смогу. Что бы ты ни говорил и не делал, с этого момента я буду бороться за тебя. И рано или поздно получу.
Он сжал руки еще крепче, зацепил волосы и опять притянул Ная к себе. На этот раз опекун и не подумал открыть рот, но и не отвернулся, поэтому Том смог беспрепятственно несколько раз облизать и укусить его губы, поцеловать подбородок. На большее он был уже не способен. Гарри, наконец, пришел в себя и резко оттолкнул от себя ребенка.
