- Придержи язык, Боуд! Гриффиндор здесь ни при чём! - разумеется, ни при чём… если не считать того маленького факта, что Гарри до сих пор отчаянно, тоскливо завидует Рону, Гермионе и многим другим, кто сумел попасть на львиный факультет. - Ты думаешь, если я пропущу пару паршивых тренировок, то не поймаю снитч?!
- Именно так, чёрт побери, я и думаю!!
- Поттер и Боуд, НЕМЕДЛЕННО прекратите этот балаган, - вступил в разговор третий голос, при звуке которого Гарри захотелось втянуть голову в плечи.
Снейп был зол. Очень зол.
- Что вы себе позволяете? Скандал в Большом зале, на виду у всех! Вы позорите Слизерин. Боуд, ещё раз такое повторится, и Вы перестанете быть капитаном. Поттер…
- Но, сэр, Поттер опять получил взыскание на неделю! - возмутился Боуд, пользуясь уже вполне цивилизованной громкостью. - Он пропустит тренировки!
- Это правда, Поттер? - вкрадчиво уточнил Снейп; Гарри не сомневался, что вопрос был риторическим. - И от кого же из преподавателей?
- От профессора Амбридж… сэр, - признался Гарри, с преувеличенным интересом смотря в точку между бровями своего декана.
- Итак, после нашего разговора в прошлый понедельник Вы всё ещё позволяете себе плохо себя вести на уроке профессора Амбридж?
- Да, сэр.
- Я бы назначил Вам отработку, Поттер, но тогда, боюсь, как ловец Вы станете и вовсе никуда не годны.
- Да, сэр.
- Поэтому ограничимся предупреждением, Поттер. Ещё раз - и Вы пожалеете, что открыли рот на уроке.
- Да, сэр.
- И потрудитесь держать себя в руках на людях. Никакие проблемы не должны быть выносимы за пределы подземелий - Вам ясно?
- Да, сэр, - эти два слова вырывались у Гарри уже совершенно автоматически.
Снейп развернулся, едва не хлестнув Гарри по ногам полой мантии, и направился к преподавательскому столу. Боуд пробурчал:
- В следующий понедельник чтобы был на тренировке, Поттер, - и, не дожидаясь ответа, направился к своему месту за слизеринским столом.
Котлета не лезла Гарри в горло.
Надо быть сдержанней.
Но Амбридж так бесит.
Надо молчать.
Но оставлять всё как есть невозможно.
Нельзя больше нарываться на наказания.
Значит, надо найти какой-то другой способ противостояния.
* * *
В понедельник вскрывшиеся шрамы с поразительной быстротой превратились в свежие раны; порезами их теперь можно было называть с натяжкой, потому что для обычных царапин они были слишком глубоки. Кровь начинала лить сразу же, стоило Гарри вывести первое «Я»; она пачкала пергамент, рукав, стол. Впрочем, это было всё равно далеко не так больно, как, вероятно, рассчитывала Амбридж, и Гарри умудрился отключиться от боли, мысленно перебирая в памяти список дел. Уроки, чёртов квиддич, защита от одноклассников…
Во вторник Амбридж отпустила его уже заполночь; рука кровоточила так сильно, что Гарри замотал её носовым платком - очень быстро, впрочем, пропитавшимся кровью насквозь. Надо было как-то унять кровотечение, иначе вся кровать к утру будет в красных пятнах.
Гарри забрёл в туалет Плаксы Миртл - сюда гарантированно никто не явился бы посреди ночи, даже Филч - и подставил руку под ледяную воду. Кожа быстро онемела, края порезов набухли и сделались какими-то бесцветными. Когда Гарри вынул ладонь из-под струи, кровь продолжала сочиться, но уже понемногу и бледная, смешанная с водой.
- Excuro, - платок избавился от пятен, и Гарри пришло в голову, что сам он, может быть, сумел бы убрать след своей крови в холле, оставшийся с начала четвёртого курса. МакГонагалл и Флитвик не сумели, равно как и очень старавшийся Филч, но ведь у них наверняка нет общей с Гарри крови…
Ещё пара минут, в течение которых ледяная вода лилась на тыльную сторону ладони Гарри - и он вообще перестал что-либо ею чувствовать. Гарри прислонился лбом к холодному кафелю над раковиной и закрыл глаза. В такие минуты ему особенно остро хотелось никогда не быть волшебником; тогда, возможно, он умер бы, когда Вольдеморт явился по его душу. И никаких проблем. И магический мир сам бы расхлёбывал всю эту кашу. И даже Амбридж было бы некого наказывать… если вдуматься, она вряд ли стала бы преподавателем Хогвартса в таком случае.
А ещё веселее было бы никогда не появляться на этот свет…
«Это кафель холодный, как присутствие дементора, или у меня температура?»
Чёлка липла к покрытому испариной лбу; левой рукой Гарри без особого энутзиазма провёл по волосам и с определённостью решил, что их пора мыть. «В ванной старост наверняка пусто…»
Однако там не было пусто. Гарри застыл столбом на пороге, увидев, как целуются завёрнутые в огромные пушистые полотенца Рон и Гермиона. Когда рыжий слегка наклонил девушку, переходя от губ к подбородку и шее, Гарри почувствовал себя свиньёй-вуайеристом и попытался уйти так тихо, как мог.
О, чёрт. Гарри умудрился задеть косяк больной рукой и зашипеть от неожиданной боли. «Идиот».
- Гарри? - Рон тяжело дышал.
- И-извините… - попытался оправдаться Гарри, ещё больше чувствуя себя свиньёй. - Я думал, здесь сейчас никого…
- Ничего страшного, - искусственно беззаботным голосом отозвалась Гермиона; вид у неё был совершенно зацелованный, что не прибавляло ей солидности. - Мы уже уходим.
- Да я сам уйду, всё в порядке, - Гарри уже почти закрыл дверь, когда услышал:
- Гарри! Постой!
- Что?
- Мы правда уходим, - решительно заявила Гермиона. - Уже ведь поздно. Рон, пойдём, - она потянула рыжего к раздевалке.
Гарри пожал плечами. Ну, если они так жаждут уйти из удобного местечка…
- Гарри, - уже одетые Рон и Гермиона возникли перед ним в рекордные сроки. - У нас есть к тебе разговор.
Гарри не стал бы на месте Гермионы так категорично употреблять местоимение множественного числа, но несколько сконфуженный Рон, казалось, ничего не имел против.
- Он может подождать? - устало уточнил Гарри. - Я сюда всё-таки помыться пришёл…
- Да, конечно, - кивнула Гермиона. - Мы тебя снаружи подождём.
«Жутко срочный - а иначе можно было бы и до завтра подождать - жутко секретный и жутко важный разговор. Будем надеяться, что по его окончании мне не сотрут память», - Гарри, не дожидаясь, пока Рон и Гермиона уйдут, скинул мантию. Дверь закрылась, когда он сбрасывал с плеч рубашку.
Оказывается, в том, чтобы быть старостой, были и свои плюсы; и самым большим из них, несомненно, являлась ванная старост. После неё Гарри чувствовал себя заново родившимся, и его даже не смущало, что порезы на руке от тёплой воды начали снова кровоточить.
- Так о чём вы хотели поговорить? - они втроём сидели на лавочках в раздевалке в ванной старост - Рон с Гермионой на одной, Гарри на другой.
- Мы тут подумали, Гарри, - Гермиона сидела прямо, сложив руки на коленях, и отчего-то очень волновалась. Боится? С чего бы? Или боится, что разговор пойдёт не так? - Надо что-то делать с Амбридж.
