И тут плотину прорывает. Мои слезы, словно реки.
— Дело не в этом.
Но она права. Мои страхи за последние недели частично были именно об этом — что я изменила её любовь ко мне, сломала ее, как моя мама сломала мою к ней — и теперь этого расстояния в метр между нами недостаточно, чтобы успокоить мою потребность прикоснуться к ней.
— Тася, — её голос становится сильнее. — Я не хочу быть без тебя. И я тебя не оставлю. Даже если ты занята. Даже если ты боишься. Даже если ты поступаешь неразумно или просто безумно. Я тебя не брошу.
— Нет, это не…
— Но мне нужно знать, что и ты от меня не уйдешь. Мне не хочется ощущать себя кем-то на вторых ролях. Ты для меня на первом месте, — продолжает она. — Я никогда не попрошу тебя отказаться от твоего творчества, но и чувствовать себя кем-то, кто отвлекает тебя от главного, не хочу, — она наблюдает за своими большими пальцами, стирающими новые слезы с моих щек. — Я поняла, что… до тебя мне никогда не было нужно значить для кого-то так много.
Лера делает шаг ближе, и, прильнув к ней, я обнимаю её за талию и прижимаюсь лицом к шее. Она пахнет так хорошо, так знакомо. Книгами, кондиционером для белья и океанским ветром. Она руками скользит по моим плечам, и одна остается у меня на спине, а другая зарывается в волосы.
— Что скажешь? — шепчет она.
— Ты очень значима для меня, — тороплюсь ответить я. — Даже не представляешь себе, Лер. На самом деле ты стала для меня всем, и это пугает. Думаю, напортачить с книгами ощущалось словно потеря члена семьи.
Она изучающе смотрит на меня.
— Я знаю.
— Я просто обезумела, когда из-за меня все стало так плохо. И мне предстоит выяснить, как с этим справиться, — я пожимаю плечами, стоя в её объятиях. — Думаю, у меня получится. А просьба расстаться сделала все хуже. Во много раз хуже.
Она целует меня в макушку и кивает.
— Ты говорила, что знала, как интенсивно это будет, — напоминаю ей я. — Но ты была права, ведь я действительно никогда не чувствовала ничего подобного.
— И я рада, — отвечает Лера. — Я хочу быть любовью всей твоей жизни, — наклонив голову в сторону, она что-то обдумывает, после чего добавляет: — Ну по крайней мере среди людей. С Рэйзором я готова тебя делить.
Я пытаюсь засмеяться, но мое горло сдавило от наплыва эмоций, от чего мой голос получается слегка приглушенным, когда я спрашиваю:
— Ты еще встречалась с Эллисон?
— Нет! — тут же отвечает она, немного отодвинувшись, чтобы посмотреть мне в глаза. — Тася. Я люблю тебя. Я уже говорила тебе, что не хочу быть больше ни с кем.
Кажется, внутри меня ослаб огромнейший узел.
— Хорошо, хорошо, — я и сама не знаю, зачем про нее спросила. Но ведь она нравится Эллисон. Она для неё доступный вариант.
Она глубоко вздыхает, прижавшись ко мне, и я практически ощущаю её вину.
— Я понимаю, что сделанное мною ощущается изменой. В общем-то я и сама так считаю.
Сдержав всхлип, я киваю.
— Это, конечно, не сравнимо с настоящей. Лер, я такая идиотка.
Она смеется.
— Хотя это так хорошо — наконец-то все обсудить, — говорит она. — Наши чувства и произошедшее. И я не о тех чувствах, которые мы проговариваем во время секса. А здесь, на пляже.
— О да, — со смехом замечаю я. — Кажется, я даже рада, что мы не пошли в дом.
— Мы наделали бы столько шуму. Совершенно не похожего на разговор, — она наклоняется и прижимается своим лбом к моему. Во мне взрывается отчаянная потребность в ней и болезненно-пьяняще растекается по телу.
— Лера…
Но она отодвигается, и глядя на меня тяжелым от желания взглядом, все же решает продолжать разговаривать.
— Я так давно тебя хотела, — говорит она. — И иногда это чувство так сильно разрастается, что меня начинает слегка мутить. Вскоре после того как мы с тобой познакомились и я переехала в Сан-Диего, я пошла на свидание, и это была катастрофа. Потом приехала домой и много раз прослушивала твое сообщение на автоответчике. То был какой-то бессвязный монолог, как ты терпеть не можешь Принглс, но звучало, будто признание в любви к ним.
Я смеюсь. Знаю, про какое сообщение она говорит.
— Тем вечером я кончила, слушая твой голос, — признается она, оглядывая меня потемневшим взглядом.
Мое сердце теряет ритм, и в груди формируется тепло и, устремляясь вниз, все ниже и ниже, разливается между ног.
— У себя в воображении я делала с тобой очень и очень откровенные вещи.
— Какие, например? — спрашиваю я.
— С участием языка, зубов и жесткого траха, — тихо говорит она. — Как буду кончать с тобой. На твои губы. Через секунду после тебя, а иногда и до того как ты успеешь, заставив потом тебя играть со мной, чтобы я снова промокла.
Я не могу отдышаться, не могу вспомнить, как сглотнуть.
Её взгляд темнеет еще больше, когда она продолжает:
— И то, что мы сделали в душе.
Внезапно я слишком остро чувствую, что она меня не целовала с тех пор, как мы пришли сюда. Что прошло уже больше двух недель, с тех пор как она прикасалась ко мне. И куда больше времени, когда я могла себе позволить раствориться в тех ощущениях.
Склонив голову, она проводит губами мне по щеке.
— Твой черед делиться воспоминаниями.
— Я была увлечена тобой еще с Вегаса, но справилась с этим, когда решила, что ты не заинтересована, — рассказываю я. — А потом я была занята релизом «Рэйзора» и просто… в основном… фантазировала о тебе.
— Правда?
— Да. С участием языка, зубов и жесткого траха. И о том, что мы сделали в душе, — она беззвучно смеется, и я ощущаю мягкий рокот в её прижатой ко мне груди. — Но потом я нарисовала тебя полуголой, и с тех пор фантазий стало недостаточно. И кстати, у меня примерно рисунков двадцать только твоей вагины.
— Наверное, было нелегко найти место для всех портретов, — улыбаясь, замечает она.
Её руки ныряют под мое пальто и забираются под футболку. Прохладные пальцы касаются теплой кожи на моей талии, ребрах и выпуклости груди над бюстгальтером. Наши взгляды встречаются всего на несколько секунд, и, наклонившись, она оставляет у меня на губах один поцелуй.
— Привет, моя девушка.
Кажется, все мое тело расплывается в улыбке.
— Привет.
— Ты как?
Я киваю.
— Я хорошо. Очень хорошо.
Это комфортное молчание для нас не ново, но в её глазах я вижу искорки. Не существует слов, чтобы выразить ими, что она сейчас говорит мне взглядом, по крайней мере, ни на одном из известных нам языков. Это вроде и отчаяние, но и одновременно восторг.
Её тело возбуждено, но речь идет не о сексе, не о жажде оргазма и не о желании удовольствием сгладить шероховатости между нами. Она чувствует сейчас это интенсивное и идеальное единение со мной. Я знаю об этом, потому что то же самое вибрирует и во мне.
Я расстегиваю верхнюю пуговицу её джинсов, ощущая на себе её взгляд, дающий мне безмолвное разрешение. Три следующие поддаются только после мягких и настойчивых уговоров. Щекой я ощущаю горячее и быстрое дыхание Леры.
— Ты что задумала, Таисия?
— Прикоснуться к тебе.
Я смотрю вниз, наблюдая за своей скользнувшей ей в трусики рукой, чувствуя при этом, как она оглядывает пляж, чтобы убедиться, действительно ли мы тут одни.
Откидываю голову назад, молча прося её о поцелуе.
— Эта поглощающая любовь… — бормочет она у моих губ, тут же замолкая на полуслове, когда мои пальцы начинают поглаживать её скользкий клитор.
Лера кутает нас обеих в свое расстегнутое пальто, пряча мою руку. Её приоткрытый рот скользит по моему, а язык слегка играет с моим, когда она сцепляет руки за моей спиной, чтобы обеспечить нам надежное укрытие.
Существует так много способов признаваться в любви, заниматься ею…
Я впитываю её тихие стоны, медленно, почти лениво её поглаживая, пока она, дрожа, не приподнимается надо мной и перестает меня целовать, став слишком сосредоточенной на своем удовольствии. Её губы становятся расслабленными, они просто замерли на моих.
