***
Ческа спала на полу. Огонь в камине погас, остались только угли. Виски и водка все еще крутились во мне, и гребаные последствия уже начали действовать. Я чувствовал себя чертовски дерьмово, но принял это. Я заслужил адское похмелье.
Снаружи все еще была кромешная тьма. Я проспал всего два часа, но проснулся и понял, что должен это увидеть. Я не был там двенадцать лет. Я должен был вернуться... и я хотел, чтобы Ческа была со мной.
Присев на корточки, уставился на ее спящее лицо. Я чертовски ненавидел себя за то, что сделал с ней сегодня. Она чуть не погибла, а потом я растоптал ее гребаное сердце, оттолкнув на глазах у моей семьи. Обидел ее. Заставил почувствовать, что она не нужна мне.
Нет ничего более далекого от правды, чем это.
Я глубоко вздохнул. Мне хотелось блокировать все это. Снова выстроить стены и вернуться к тому, как это было раньше. Но не могу этого сделать. Иначе потеряю ее. А я не собирался снова ее терять.
— Принцесса. — Я провел пальцем по ее лицу. Ческа пошевелилась, но тут же снова заснула. Я почувствовал, как ухмылка растянулась на моих губах, и подумал, как это чертовски странно. Я никогда не улыбался, разве что перед убийством. Но когда она вот так отказывалась просыпаться, это была совсем другая улыбка. — Принцесса, — повторил я, глаза Чески открылись, и она быстро села.
— Что? — в панике спросила она, потирая сонные глаза. — Что-то не так? Что-то случилось? — ее глаза привыкли к слабому свету в комнате без окон, и она осмотрела меня. — Ты в порядке?
Я взял ее за подбородок и притянул к себе. Поцеловал ее в губы, скользя языком по ее. Я хотел войти в нее. Трахать у камина, пока она не выкрикнет мое имя.
Что-то во мне изменилось. Когда я проснулся всего двадцать минут назад, с Ческой в моих объятиях и обрушившимися стенами внутри, все изменилось.
Меня ничего не пугало. Смерть меня не пугала. Но девчонка из Челси, Ческа Харлоу-Райт? Она чертовски пугала меня. Потому что поселилась в моем сердце. Она вцепилась в него когтями, и если захочет уйти или если ее заберут, пути назад не будет. Это будет конец.
Я принял душ и почистил зубы, пытаясь избавиться от тяжести ночи и алкоголя. Но с той минуты, как мои глаза открылись, мне нужно было, черт возьми, выйти. Мой желудок скрутило, подсказывая мне, куда нужно идти. Машина ждала, и фургон с солдатами был готов следовать за нами.
Я оторвался от губ Чески. Она внимательно посмотрела на меня.
— Мне нужно, чтобы ты поехала со мной.
— Куда? — спросила она, но встала. Стопроцентное доверие. Она доверяла мне без колебаний. Жар распространился по мне от осознания этого.
Я поднял одеяло, которым накрывал Ческу. Схватив ее за руку, притянул ее к своей груди, снова целуя. Я был чертовски зависим. Так было всегда. Но теперь, после сегодняшнего вечера, все было по-другому. Это было похоже... на нечто большее.
— Ты можешь поспать в машине, — сказал я, и она вышла из комнаты, все еще полусонная, сжимая мою руку. У двери она надела кроссовки, и я завернул ее в одеяло, когда мы вышли на морозный ночной воздух. Она прижалась ближе ко мне, когда мы вышли под дождь и сели в «Бентли».
Когда мы выехали на пустынную в это время улицу, Ческа прильнула ко мне. Я чувствовал, что она наблюдает за мной, пока выискивал кого-нибудь, кто мог следить за нами. Мои люди в фургоне и те, что были в других, менее заметных машинах, незаметно следовали за мной, чтобы проследить, что ничего не случится.
Наконец, убедившись, что все в порядке, я встретился с ней взглядом.
— Принцесса, — сказал я и откинул волосы с ее лица. Мне нужно было видеть это идеальное лицо.
— Ты в порядке? — она нервно сглотнула. — Мы в порядке?
Я прижался лбом к ее лбу, моя грудь сжалась. Потому что я мог винить только себя. Я облажался. Был эгоистичным придурком слишком много лет. Был бесчувственным и холодным слишком долго. Но я собирался попробовать с ней. Девчонка из Челси была единственной, кто мог заставить меня попытаться ослабить свою защиту. Больше никто. Только она. Всегда она.
— Мы в порядке, — сказал я ей в губы, услышав вздох облегчения. — Более чем.
— Мы едем в Котсуолд? — тихо спросила, читая мои гребаные мысли. Она знала меня. Ческа тоже теряла людей. Знала, что я сейчас чувствую. Я кивнул и поцеловал ее в макушку, когда она прижалась ко мне. Я думал, она уснет. Но она не спала, пока мы ехали несколько часов, чтобы добраться до любимого места моей мамы.
Ческа взяла меня за руку и крепче прижала к себе, мое тело напряглось, когда мы приблизились к дому, и в поле зрения появились знакомые узкие, извилистые проселки. Деревья создавали вокруг нас туннели, их ветви были голыми, лед прилипал к коре.
Когда мы приехали, было еще темно. Я хотел вернуться в церковь к утру. Я хотел, чтобы охота началась немедленно. Я хотел, чтобы эти заклейменные ублюдки были найдены.
Но мне нужен был этот момент затишья перед бурей.
Ческа села и повернулась ко мне.
— Я с тобой, — я кивнул ей в ответ и позволил себя поцеловать. Она схватила меня за руку, когда водитель выехал на подъездную дорожку. Я выглянул в окно. Тюдоровский дом с мансардными окнами должен был быть виден из-за кустов. Но там ничего не было, только звезды в небе над тихой деревней и вороны, кружащие впереди, как будто они знали, что здесь произошли убийства. Как будто они знали, что было совершено преступление против моей семьи, и я был здесь, чтобы увидеть призрак жнеца, который забрал их.
«Бентли» остановился, и Ческа выглянула в окно. У меня в животе забились крылья, огромные гребаные крылья, принадлежавшие кондору или кому-то подобному. Я видел, как мои люди заполонили территорию, держа оружие и ножи наготове, проверяя, все ли чисто. Джим, командир этого отряда, кивнул мне, возвращаясь из-за деревьев.
Все было чисто.
Но я не мог пошевелиться. Не мог пошевелиться. Я уставился в окно на землю, ранее выжженную, где теперь росли трава и сорняки. Чертово место, где мама и сестра, должно быть, кричали и хватались друг за друга, когда огонь поглощал их целиком.
— Ты готов, малыш? — Ческа сжала мою руку. Я запер дверь. Мои челюсти сжались, и я почувствовал, что закрываюсь на хрен, заглушая чувства, которые пытались задушить меня. Они загоняли меня в угол, и я не собирался подчиняться. Не собирался, черт возьми, сдаваться и позволять демонам взять контроль.
Но тут Ческа опустилась передо мной на колени и приподняла мою голову.
— Ты можешь это сделать. Ты можешь выйти из машины, если хочешь. — Она поцеловала тыльную сторону моей ладони.
Глядя на ее лицо, я заставил себя расслабиться. Заставил себя позволить гребаному горю поглотить меня. Горю, которое пыталось жить во мне годами, занять свое законное место в моем полумертвом сердце, пока не перестану дышать.
Я закрыл глаза. Голова раскалывалась. Это было связано с похмельем. Это было связано с тем, что крики моей сестры и мамы были заперты в деревьях вокруг нас, их крики все еще были в гребаном ветре, который дул с ураганной скоростью вокруг.
— Я не могу, — выдохнул я, так ясно представляя себе дом. Представляя, как открылась входная дверь, и Перл выбежала на улицу к деревянным качелям на дереве. Представляя, как мама вышла следом за ней с чаем и печеньем на подносе. Потом подошла ко мне, когда я сидел на скамейке под окном. Села рядом со мной. Просто была.
Просто была моей мамой.
Моя чертовски идеальная мама, которую эти ублюдки заперли внутри и сожгли.
— Я буду с тобой, — сказала Ческа, и я повернулся к ней лицом, ее зелено-карие глаза говорили мне, как сильно она, черт возьми, любила меня... меня... гребаного убийцу. Но эта девчонка… Шикарная и потрясающая девчонка любила меня.
