Она не будет жить на улицах. Габриэль позаботится об этом.
Поток кэбов забивал улицу перед клубом «Ста Гиней».
Габриэль вытащил из кармана тяжелые серебряные часы: было еще не время.
Кэб медленно объехал квартал четыре раза. На пятом круге высокая белокурая женщина в темно-красном бархатном плаще шагнула к стоянке кэбов.
Габриэль резко поднял трость набалдашником вверх и постучал в крышу три раза.
Кэб остановился.
Быстро передвинувшись по кожаному сиденью, Габриэль пинком открыл дверь, держась так далеко от окна, выходившего на тротуар, как только мог.
Женщина заколебалась.
Габриэль высунул конец своей трости в открытую дверь — серебро сверкнуло в желтом тумане.
Женщина приблизилась, задержавшись, чтобы сообщить извозчику адрес. Передок кэба просел с протестующим звуком; несколько секунд спустя женщина опустилась на сиденье. Скрипнула изношенная кожа, зашелестел бархат.
Бедро прижалось к бедру Габриэля: он стиснул зубы. Избыток духов заглушил другие разнообразные запахи.
Наклонившись вперед, женщина потянула дверную ручку. Темнота, которая сомкнулась вокруг Габриэля, не имела никакого отношения к захлопнувшейся двери, а целиком относилась к плечу, которое вдруг потерлось о его плечо.
Здесь не было места, куда можно было бы отодвинуться, не было пространства, где стенка кэба или тело другого человека не мешали бы ему.
Кэб качнулся вперед.
Габриэль повернул голову и пристально посмотрел на белокурую голову рядом с ним, в то время как каждый мускул в его теле сжался, чтобы пинком открыть дверь и убежать.
Назад к Виктории. Назад к надежде, которую она обещала.
— Ты что-нибудь обнаружил? — нейтральным голосом спросил он.
— Да.
Голос не был женским; он был мужским.
Отвращение к самому себе эхом отдалось внутри кэба.
В груди Габриэля что-то сжалось. Именно он — он и второй мужчина — сделали это с человеком, сидящим сейчас рядом с ним.
— Я говорил, что ты не обязан делать это, Джон, — спокойно сказал Габриэль, борясь с раскачиванием кэба и страхом, сопровождавшим его пятнадцать лет.
— Этой ночью я не сделал ничего, чего не делал прежде тысячу раз, — невыразительно отозвался Джон.
Десять лет назад Джон занимался проституцией, чтобы выжить; этой ночью он занимался ею ради Габриэля. Джон никогда не простит ни Габриэля, ни себя самого.
Габриэль не винил его.
Подняв руку, Джон сорвал с головы белокурый парик.
— Вы были не обязаны принимать меня десять лет назад. — Волосы Джона коротко блеснули золотом в свете мелькнувшего уличного фонаря; тот немедленно потускнел в мрачном тумане. — Я был бы все еще там, если бы не вы.
И оба знали, что это не так. Джон не был бы шлюхой в клубе «Ста Гиней»; он бы уже умер.
— Я не увидел Стивена, — вместо этого произнес Габриэль.
— Вы и не ожидали увидеть его. — Джон продолжал пристально смотреть на дверь кэба. — Стивен изучает клуб, как вы и приказали.
В то время как Джону Габриэль приказал изображать шлюху.
Джон медленно повернул голову; его глаза блеснули в темноте.
— Они используют женские имена. Я не мог прямо спросить о Джеральде Фитцджоне.
Джон не сказал Габриэлю ничего, чего бы тот уже не знал. Но у Габриэля была информация для Джона.
— Фитцджон мертв, — отстраненно сказал Габриэль. И затем, вспомнив ужас Эвана и Гастона, добавил, — он был обезглавлен.
Джон не выказал ни удивления, ни ужаса. Этой ночью он вынес намного худшее, чем смерть.
— Один человек сказал, что Джеральдина подвела его, не прийдя.
Имя Джеральдина было женской версией имени Джеральд.
Габриэль напрягся.
Джеральд Фитцджон мог представиться Джеральдиной. Но, в тоже время, мог использовать и другое имя.
Кэб завернул за угол. Габриэль ухватился за верхний ремень.
— Как звали того человека?
— Он назвал себя Франсиной.
Франсина… Фрэнсис.
Виконта Райли звали Фрэнсисом. Он был близким другом герцога Кларенса, наследника трона Англии.
Герцог из королевской семьи записывался в журнале клуба под именем его матери, Виктории.
— Он сказал прошлой ночью, что Ленора подвела и Джеральдину, и его самого, — бесстрастно продолжил Джон, — и он не видел Ленору с тех пор.
Ленора… Леонард.
Габриэль не помнил навскидку члена светского общества или парламента, которого звали Леонардом.
Второй мужчина?
Второй мужчина убил человека, который называл себя Ленорой, как убил Джеральда Фитцджона?
Вопросы сопровождались пульсирующим давлением бедра и плеча Джона.
Почему никто не следовал за Габриэлем?
Почему Торнтоны все еще живы?
— Ты знаешь о человеке по имени Митчелл Делани? — спросил Габриэль. Самообладание медленно разрушалось от назойливого запаха духов, близости Джона и наслаждения, которое продолжало пульсировать в его паху. Наслаждения Виктории.
Что задумал второй мужчина? Для Майкла? Для Габриэля?
Для Виктории?
— Нет. — Джон передвинулся в темноте; он создал между ними такое большое пространство, какое только мог. То ли после этой ночи он не мог выносить прикосновений другого мужчины, то ли он хотел дать Габриэлю передышку, Габриэль точно не знал. — Он член клуба?
— Не знаю, — ответил Габриэль. Колеса экипажа вторили его опасению.
Габриэль не был дураком.
Были люди более сведущие в охоте, чем он.
Люди, которые охраняли Майкла и Энн, могли быть подкуплены или убиты.
Кто-то мог следовать за Габриэлем так, что он не знал об этом.
Теперь в любой момент кэб мог остановиться.
Люди могли ждать за дверью со стороны Джона. Они могли убить Джона и взять Габриэля.
Кэб дернулся и остановился.
Джон натянул свой парик; его бедро, бок, локоть и плечо неизбежно прижались к бедру, боку, руке и плечу Габриэля.
— Хозяйка квартиры не знает, кто я, — сухо сказал он в качестве извинения. — Я предпочел бы, чтобы она думала, что меня навещала женщина.
— Ты знаешь домовладелицу? — спросил Габриэль, надеясь, ради блага Джона, что у них была плотская связь.
Надеясь, что он сможет найти тот покой, которого лишил Габриэля второй мужчина.
— Она вдова. Мы иногда находим утешение друг в друге.
— Найди в ней утешение сегодня ночью, Джон.
Джон не ответил. Нагнувшись вперед, он открыл дверь кэба и встал.
Обернувшись назад, он резко сказал:
— Говорят, что у вас не было женщины почти пятнадцать лет.
— Так говорят, — согласился Габриэль.
