— Как дела? — спрашивает Саммер, когда мы устраиваемся в креслах друг напротив друга. — И будь со мной откровенна.
Я делаю глоток своего лимонада, сладкий и в то же время терпкий вкус разрывается на языке. — Я замечательно. Правда.
— У вас со Спенсером все хорошо?
— Лучше, чем когда-либо, — честно признаюсь я.
Она медленно улыбается. — Мне это нравится.
— Мне тоже. — Я колеблюсь всего мгновение. — Я люблю его.
— Это так мило. Он знает об этом? — Я киваю, мои щеки краснеют. Мне все еще сложно говорить открыто о своих чувствах.
— Вы живете вместе уже несколько недель.
— Вообще-то, пару месяцев, — поправляю я.
Саммер со вздохом откидывается назад в своем мягком кресле, похлопывая себя по животу. — Время идёт так медленно, но в то же время незаметно пролетает. Я собираюсь родить этого ребенка меньше чем через месяц, и я все еще не могу в это поверить.
— Тоже не могу в это поверить, но я так взволнована. — Я улыбаюсь, наблюдая, как Саммер смотрит вниз на свой выпирающий живот. — Ты уже выбрала имя?
— Это так сложно. Я хотела выбрать для нее старинное имя из семьи Ланкастеров, но многие из них очень старомодны. Уит отвергает каждое из тех, что я предлагаю, — объясняет Саммер.
— Ну и дела. — Я закатываю глаза, заставляя ее смеяться.
— Мы должны встретиться как — нибудь в ближайшее время, до появления ребенка. Ты можешь прийти к нам на ужин. Или мы могли бы сходить куда — нибудь, — предлагает Саммер.
— Я бы с удовольствием, — тихо признаюсь я.
Мне сейчас нужен друг. Я не могу постоянно вываливать все свои проблемы на Спенсера, хотя он, кажется, никогда не возражает. Он поддерживает меня, несмотря ни на что, но я не хочу отталкивать его своей постоянной нуждой.
Он не жалуется, но я знаю, что иногда могу быть невыносимой.
Большую часть времени.
— Я рада, что мы видим тебя чаще, — говорит Саммер. — Мы переживали, что совсем потеряли тебя, когда ты вышла замуж за Эрла. А потом он умер, и твоя мать полностью монополизировала тебя, хотя мы верили, что она действительно помогает тебе. Потом ты полностью заперлась в его квартире и редко виделась с семьей. По правде говоря, я была удивлена, что ты пришла на нашу свадьбу.
— Уиту пришлось убедить меня, — признаюсь я.
— Он рассказал мне. — Саммер делает длинный глоток своего напитка, и я думаю, не ищет ли она правильные слова. — Мы обеспокоены, Сильви. Насчёт твоей матери и ваших отношениях.
Я молчу, впитывая ее слова, пытаясь игнорировать непрекращающуюся пульсацию в висках.
Это стресс, когда тебя вызывают на разговор. Раскрытие секрета, который я так долго держала в секрете. Легко рассказать Спенсеру, потому что он чувствует себя свидетелем почти всего этого. Саммер тоже кое — что видела. Больше всего на свете я рассказала ей так много еще в школе. Больше, чем я когда — либо говорила другим людям, за исключением Спенсера, а потом я нагадила нашей дружбе и все испортила.
— У нас больше нет отношений, — наконец сказал я.
— По твоим словам. По словам Сильвии, у вас все хорошо. Вы просто решаете некоторые вопросы. Это то, что она сказала Уиту, когда он ей позвонил.
Я хмурюсь. — Когда он ей звонил?
— Вчера. Она только что вернулась с Ибицы. Они со Спенсером ходили на обед несколько недель назад и делились своими опасениями по поводу тебя и твоей матери. — Ее брови сходятся вместе, когда я предполагаю, что она видит замешательство на моем лице. — Ты знала, что они встретились, не так ли? Что Спенсер пришел к нему и дал знать, что беспокоится о Сильвии.
— Нет. — Я покачала головой. — Он никогда не говорил мне.
— О. — В глазах Саммер мелькнуло чувство вины. — Я не пытаюсь вызвать какие — либо проблемы между вами двумя. Он сказал что — то, потому что надеялся, что Уит даст совет. Учитывая, что никто из нас не знал в полной мере, до какой степени твоя мать навредила тебе, Уит с трудом переварил эту информацию.
— И я полагаю, это моя вина, что я ничего не сказала. — Я поджимаю губы, наклоняюсь, чтобы дрожащими пальцами поставить стакан с лимонадом на соседний столик. Я не могу не защищаться, когда речь заходит о моей матери.
— Я ни в чем тебя не обвиняю, — мягко говорит Саммер. — Просто… мы не знали. Я имею в виду, я предполагала некоторые вещи, но ты никогда не рассказывала мне всего. Ты также ничего не рассказывала Уиту.
— Очень трудно сказать, что твоя мать пытается тебя убить, не боясь, что люди подумают, что ты врёшь.
— Я никогда не считала тебя лгуньей. Ты намекала на что — то то тут, то там. Относительно деталей, которые меня смущали, но в то время я была слишком молода, чтобы быть полезной. К тому же, я не знала, возможно ли, что ты… врёшь.
— Полагаю, я оправдала твоё недоверие ко мне. Я не была самой верной, и да, иногда я преувеличивала. Я не горжусь своим поведением в те времена. — Я поднимаю подбородок, стараясь держать себя в руках.
— Я ни в чем тебя не обвиняю и не ищу извинений. Мы уже обсудили это, и между нами все прощено. Просто знай, что я определенно не горжусь своим поведением тогда. В своей жизни я наделала много глупостей. Как и ты. Тогда мы обе были молоды, и ты находилась под сильным влиянием своей матери, — говорит Саммер.
Все, что она говорит, правильно. Я знаю это. Но мне все еще трудно справиться с тем, как я относилась к ней, когда я была ее единственной подругой, а она — моей. Как я отгораживалась от нее, потому что ревновала. Я чувствовала себя использованной в тот раз, когда привезла ее домой на каникулы в День благодарения. Она приехала не ради меня. Она поехала, чтобы провести время с моим братом, и это было больно.
Хотя она была рядом со мной всегда, когда я в ней нуждалась. В конце концов, Спенс тоже. Я пригласила его к себе на той неделе и бросилв ее, как она бросила меня. Держала Спенсера в неведении обо всех проблемах, и в конце концов сдала Саммер и Уита матери.
В конце концов, я просто хотела ее одобрения и сделала бы все, чтобы получить его.
Включая предательство одного из моих единственных настоящих друзей.
Слезы внезапно потекли из моих глаз, и я закрываю их на мгновение, делая глубокий вдох. Но это бесполезно.
Я плачу.
— Сильви… — Ее голос мягкий, и она, кажется, готова вскочить со стула, но я поднимаю руку, останавливая ее.
— Прости меня за все, что я тогда сделала. Я знаю, что это было давно, и ты сказала мне, что простила меня, но это все еще висит надо мной. Как темное облако, от которого я никогда не смогу убежать. Я предала тебя самым ужасным образом и приняла чью — то сторону. Не ту сторону. — Я всхлипываю, и Саммер поднимается со стула, хватая коробку салфеток с соседнего консольного столика. Она ковыляет ко мне, протягивая коробку, и я беру у нее несколько салфеток.
К черту. Я беру у нее всю коробку.
Она молчит, позволяя мне плакать. Позволяет мне выплеснуть все это. Она возвращается в свое кресло, тяжело оседает в него, и когда я в последний раз вытираю глаза и сморкаюсь, она, наконец, говорит.
— Тебе нужно отпустить это.
Я вытираю уголок глаза, смущаясь. — Отпустить что?
— Чувство вины. Это было много лет назад. Я уже говорила тебе, что простила тебя, и я серьезно. Уит тоже простил тебя.
— Я не знала, что он злится на меня, — уныло говорю я, снова сморкаясь.
— Какое — то время ты ему не нравилась. Ты должна признать, что то, что ты делала после окончания школы, было довольно неприятным. Ты оттолкнула от себя всех, кто был важен в твоей жизни.
Саммер права. Мне нужно отпустить все, что произошло, навсегда. Что сделано, то сделано. Я не могу изменить прошлое.
Но я могу работать над собой для будущего.
— Я беру на себя ответственность за свои поступки, но моя мать тоже приложила к этому руку. — Она всегда была так осторожна, изолировала меня, когда чувствовала, что внешнее влияние подкрадывается слишком близко. Отпускать меня в школу было тяжело для нее. Видеть, как я завожу друзей, как другие люди ведут себя и живут, вероятно, пугало ее. Она хотела, чтобы у нас был свой маленький мир.
