Она кричит растерянно и высоко. Тонкий голос потерянной девочки.
— А-а-а-а…р-р-тём!
И это как спусковой крючок. Как призыв, на который я не могу не отозваться. Я кончаю, как только затихает её голос. Падаю на неё всем весом. Придавливаю к кровати, расслабляясь. Она чувствует мои содрогания. Понимает мою беззащитность.
Я солгал ей. Я никогда не просил, чтобы женщины, что кончали подо мной, произносили моё имя. Только её. Единственную.
Рина
После второго раза мы как с цепи сорвались. То ли я, то ли он. Вдвоём. Целовались, ласкали друг друга. Он брал меня ещё трижды. И с каждым разом всё дольше. Не знаю, как он ещё не истёр свою большую штуку. У меня же внутри всё горело. Но это была приятная боль.
Под конец я почти выдохлась. Да и он устал, насытился, но ему словно мало было. Тянулся как слепой. Сжимал меня нежно в объятиях.
Ни одного по-настоящему грубого жеста. Ни одного оскорбляющего слова. Он… как будто боготворил моё тело. Любил его, как произведение искусства. Поклонялся, отдаваясь полностью, до предела. Какое-то отчаянное желание подарить мне слишком много. Даже выше того, что он мог дать. Так мне казалось.
Он сдался первым. Расслабился. Но продолжал удерживать меня руками и ногами.
— Не уходи, — пробормотал сонно, уткнувшись носом в мою шею. Он вырубился как солдат, сражённый пулей. Засопел, задышал глубоко и размеренно. А я, подождав для верности несколько томительных минут, встала. Одевалась не спеша. Чулки порваны в хлам. Но у меня в сумочке колготы. Я запасливая.
Моя охота закончена. Я получила больше, чем смогу съесть и переварить.
— Прощай, — прошептала почти нежно и коснулась губами небритой щеки. Он потянулся за мной во сне. А я замерла, испугавшись, что сейчас он откроет глаза. А мне нужно уйти. Я и так задержалась непростительно долго.
Но нет. Сон его был крепок. Умаялся.
Уходила я тихо. Прошла мимо девочки-администратора. Та таращилась на меня, но вопросов не задавала. Знаю: я выгляжу несколько иначе, чем она запомнила. Ещё бы. Макияж безнадежно испорчен, мне удалось лишь слегка его подправить, чтобы уж совсем не выглядеть использованной жалкой шлюхой.
Но я себя такой не чувствовала. Я была пуста и полна одновременно. Пуста до тошноты, потому что было слишком много секса. Полна — потому что чувствовала удовлетворение.
Я уносила его член между ног — слишком яркое ощущение. Такое, будто он остался глубоко во мне. Мне стоило большого труда идти ровно и соединять ноги. Меня шатало и штормило. Хотелось шагать, широко расставив ноги, чтобы хоть немного избавиться от его присутствия во мне.
Он не просто долбил меня членом. Он достал куда-то гораздо глубже, как и хотел. Я помнила его взгляд там, когда мы только встретились.
Не знаю, зачем ему это было нужно. Но он поступил так, будто я ему принадлежу. Словно я его женщина. Поэтому он имеет право засаживать мне так глубоко, как ему виделось.
— Ты почему так долго? — у Веточки встревоженное лицо. Она заламывает руки и беспокойно переступает с ноги на ногу, не в силах остановиться. — Сумасшедшая! Скоро утро!
— Всё хорошо, — улыбаюсь я ей.
Веточка осекается и вглядывается в моё лицо.
— У-у-у… подруга… Тебя что, наконец-то проняло? Нашёлся тот, кто смог тебя разбудить, спящая моя красавица?
— Что, так заметно? — не могу стереть с распухших губ идиотскую счастливую улыбку.
— Очень, — кивает она. — Ты наконец-то кончила, да? — ей любопытно. Она хочет подробностей.
— И не один раз, — подтверждаю её догадку.
Она тянется ко мне и целует в щёку.
— Страшно мне за тебя, — вздыхает сокрушённо.
Я приподнимаю брови. Мне так хорошо сейчас, что не хочется думать о завтра, которое уже наступило.
— Почему? — всё же спрашиваю.
— Потому что это всё меняет. И станет ещё тяжелее, когда…
Я быстро кладу палец ей на губы.
— Не надо. Я подумаю об этом потом. У меня есть целый день, чтобы радоваться и быть счастливой.
Я уезжаю из клуба на такси. Сутки. Целые сутки, чтобы прийти в себя. А позже… будет иной день. Не самый лучший, я знаю. Но лучше не омрачать неожиданный праздник, что случился со мной внезапно. Я умею ценить подарки судьбы. Жаль, что они для меня одноразовые, как пластиковая посуда: использовал — и нужно выбросить. Забыть.
8. Артём и Рина
Артём
Её больше не было рядом. Я почувствовал это, ещё не открывая глаз. Исчез запах её духов — чуть сладковатых и терпких. Я ощущал пустоту — руки и ноги не обнимали маленькое, но такое уютное тело.
Страшнее всего не это. А пустота внутри.
Кто она? Чужая женщина. Я даже имени её не знаю. А открываю глаза с чувством, будто болен. Заражён вирусом. Меня ломает от невозможности шепнуть ей на ухо: «Привет». Выпить с ней кофе. Посмотреть, как она слизывает крем с тонких пальчиков.
Она миниатюрная. У неё небольшие ладошки. И вся она такая уютно-дерзкая. Немного без башни, но с чёткими границами, за которые переступать нельзя. Зато падать с нею в грех не страшно. Это словно в кипящее молоко нырнуть и выйти обновлённым. Чище, лучше, искренней.
Я досадую сам на себя. Поднимаюсь. Кажется, нижняя голова ударила в верхнюю. Нужно прекратить фантазировать. Я хотел секса. Она мне его предложила. Я не отказался. Каждый из нас получил, о чём мечтал. Разбежались. Точка.
Но я знал, что никакая не точка, а запятая. Её Тайна манила. Тянула меня за собой. А самое страшное — я спал и не видел кошмаров. Точнее, это самое прекрасное. Но это случилось после ночи с ней. Поэтому мне сможет помочь лишь та самая таблетка — она. У меня слишком развиты причинно-следственные связи. Пусть это и выглядит смешно.
— Я найду тебя, девочка, слышишь? — обещаю, одёргивая шторы.
Над городом — серая хмарь утра. Раннего и мутного, как кофе в придорожном кафе. Дома кутаются в туман. Плотные тучи клубятся над крышами. Мне пора уходить. Впереди ещё один день в агентстве, которое я тяну в память о деде.
Я вздрагиваю, потому что думаю о нём, как о покойнике. Это неправильно. Нечестно. И больше всего на свете я хочу, чтобы он очнулся и избавил меня от груза, который оттягивает плечи. Но я же не дурак и не маленький. Понимаю, что даже если старый чёрт выкарабкается, то вряд ли вернётся к делам. Разве что поддержит словом и советами. Если сможет. И эти мысли — ещё страшнее, чем смерть.
Конечно, она не девочка. Взрослая женщина. Наверное, постарше, чем я. Но несколько лет разницы — это барьер для тех, кто любит замечать мелочи и придерживаться всяких условностей. Эдакое косное узкое мышление. Мне же было плевать, сколько ей лет. Главное — она моя. Я это чувствовал.
Моя — сладко поёт сердце. Дикарь с очень развитыми собственническими инстинктами. Я никогда таким не был по отношению к женщинам. Но сейчас именно это я чувствую. Мой человек. Это как любовь с первого взгляда: посмотришь на человека и понимаешь: с ним и сработаешься, и в разведку пойдёшь, и голову заложишь. Не подведёт, не струсит, не предаст. Грудью от пули закроет.
Она именно такая. Не шлюха и не проститутка. И в то, что она бесится с жиру, я тоже уже не верил. Не то. Пока не объяснимое, не совсем понятное. Но на уровне инстинктов я понимал: с ней что-то не то. Что-то неправильно. Не укладывается.
— Я бы мог тебя забыть, девочка. Но не стану, — бормочу себе под нос.
Да, я разговариваю с ней в пустом номере для новобрачных. Как сумасшедший.
— Не думала же ты, что можешь вот просто так взять и уйти? Мы ведь и не поговорили толком.
Да что там: нам было не до разговоров. Голый секс. Зато какой.
Нужно уходить. Выпить кофе. Работать.
Заодно и подумаю, как быть дальше.
Я вызвал такси и спустился вниз. И тут вспомнил о «Зажигалке» и брошенном там пальто. Пальто фигня по сути. Но именно туда зашла она в образе поломойки или домработницы средней руки. А это значит лишь одно: у неё кто-то там знакомый. И это значительно упрощало мою задачу. Было от чего оттолкнуться. И это уже не иголку в стоге сена искать!
