Я разложила лотки по полу и устало опустилась на них голой жопой, проклиная короткое платье.
Платону респект. Процесс перевоспитания запущен. Теперь я в жизни не одену такую неудобную и откровенную одежду…
Как выберусь, поблагодарю его лично — выцарапаю его ядовитые глазища!
Постепенно моя бровада утихала. Я сжалась в комок и обняла себя руками. Уткнулась в колени и горько расплакалась. Я ему отомщу за такое унижение. Подонок!!!
Глава 5
Платон.
Огромный офис Клима Барбиери находился на последнем этаже торгового центра "Барокко". Попасть в святая святых главного босса можно было лишь через лифт, который спроэктировался отдельно для генерального директора "Барбиери ЛТД". Вхожим в лифт были избранные с чипованной картой, и вызвать его на нужный этаж можно было только приложив к сканнеру пластиковую карту.
Платон натянул пониже капюшон и поднял черную балаклаву на подбородок. Достал из кармана солнцезащитные очки и спрятал покрасневшие глаза. Прошел через атриум бизнес центра, ловя на себе удивленные и испуганные взгляды посетителей. Повернул за угол от бутика с французской косметикой и подошел к тайному лифту. Ловко достал из кармана карту-ключ и приложил к сканнеру лифта.
Глянцевые двери распахнулись и впустили мистически жуткого мужчину в черном. Стоило дверям съехаться, как Платон нажал на последнюю кнопку и, насвистывая в балаклаву, заложил ладони в карманы брюк. Прислонился спиной к зеркальной стенке.
Затем медленно вытащил одну руку из кармана и показал фак в красный глазок камеры.
Двери раскрылись, выпуская его в мир роскоши и пафоса. Весь интерьер пентхауса был выдержан в стиле Барокко. Пространственный размах поражал. Пышная голубая тюль драппировала панорамные окна. Вычурный декор — витьеватые позолоченные колонны, массивные кресла и диваны, и стены, затянутые эксклюзивными гобеленами.
Хрустальная люстра в центре свисала до самой глянцевой поверхности стола.
— Привет, Платон. Иди, он уже ждет тебя, — томный женский голос привлек внимание мужчины. Высокая блондинка в облегающем платье оранжевого цвета и в туфлях на шпильке махнула в сторону массивной двери в кабинет, — Как всегда выглядишь жутко. У тебя там лицо есть? А то я уже и забыла, как ты выглядишь, — скривила пухлые красные губы блондинка.
— Крис, хотел спросить у тебя тоже самое. Под тонной силикона у тебя есть лицо? А то я забываю, как ты выглядишь, — грубо отшил девушку Платон.
Она лишь лицимерно усмехнулась.
— Как был придурком, так и остался, — покачав головой произнесла фифа.
— А ты как была продажной шлюхой, так ей и осталась. Климу скидку делаешь? Как постоянному клиенту? — усмехнулся Платон. Открывая дверь в кабинет, услышал в спину шипение змеи
— Когда же ты уже разобьешься на своем байке, утырок?!
— Не раньше, чем ты вылечишься от Спида, сука, — буркнул он.
— Платон! — взревел басистый мужской голос из-за огромного стола.
— Да, пап! — Самойлов вошел в кабинет и сел на самый дальний стул от отца. Теперь их разделял трехметровый стол и семь стульев перед ним.
— Ты что не можешь не задирать каждый раз Кристину? — строго спросил отец.
На вид Климу Барбиери можно было дать не больше сорока. Поджарый мужчина с иссиня черными глазами и волосами с легкой проседью, зачесанными назад, был ухожен и свеж. И его сшитый на заказ костюм сидел идеально.
Внешний вид Платона явно не вписывался в величие интерьера и пафосность обстановки.
— Сядь ближе. И сними, наконец, с лица все маски. Хоть вспомню, как выглядит мой единственный сын, — спокойнее добавил мужчина.
Самойлов медленно, словно нехотя, встал с дальнего кресла и подошел ближе к столу. Сел возле отца.
Стянул балаклаву и очки, опустил капюшон. Привычным движением заправил длинную черную челку назад.
— На этот раз наркотики? — спросил Клим.
— На этот раз я не при делах, — грубо огрызнулся молодой мужчина.
Взял мраморный держатель для ручки с инициалами отца. Покрутил в пальцах. Достал эсклюзивный Parker и расписал каляксами белый лист перед собой.
— Платон, мы ведь не раз обсуждали твое поведение, — вздохнув глубже, начал читать морали отец, — Я уже молчу за угоны. Хер с ними. Хочешь забавляться, тягать тачки, дело твое. Но ты обещал никаких наркотиков. И не только мне… но и матери, — последнее Клим добавил тише и сложил руки в замок, чтоб не выдать, что этот разговор ему тоже неприятен.
— Сказал же, я не при делах, — резко гаркнул Платон.
— При обыске нашли несколько грамм героина. Я читал твое дело, — настаивал отец.
— Менты подкинули, — равнодушно пожал плечами сын, — Тем более у меня взяли все анализы в обезьяннике. Я чист.
— Да, это я тоже знаю…Послушай, Платон, мы ведь в прошлый раз с тобой нормально поговорили. И ты согласился после универа пойти ко мне работать. К тому же, я думал, ты уже простил меня…
Последние слова Климу дались особенно тяжело.
Шесть лет назад горячий итальянец изменил жене Сабине Самойловой. Но не ожидал, что женщина не примет его уход из семьи и покончит жизнь самоубийством. Платону уже было восемнадцать, когда он нашел мать в ванной с перерезанными венами.
В последний ее разговор с сыном она много плакала и пила успокоительные таблетки. Говорила, что Платон уже взрослый, совершеннолетний. Что папа его любит и никогда не бросит, как ее. Просила хорошо учиться и не употреблять наркотики. Платон все это помнил.
И, действительно, за шесть лет жизни с отцом и работы с психологами смог принять данность. Жестокую реальность. В которой понял, что люди часто расходятся. И отец не виноват в том, что мать много и часто употребляла алкоголь и запрещенные препараты. У каждого человека есть выбор в жизни. Она выбрала смерть.
Вот только принять факт распада семьи и кончину матери, не значит перестать ощущать горечь и боль в сердце.
— Пап, все нормально. Наркота реально была не моя. И все в силе, как и договаривались. Я уже изучил уставной фонд твоего предприятия. Поработал на той недели с твоим юристом — педиком Жаном. Он меня муштрует в терминах. С сентября я готов приступить к своим обязанностям, — спокойно ответил Платон.
В двадцать четыре он уже пережил всплески гормонов и юношеского максимализма. Похлебал адреналина в драках и разборках. И сейчас был главарем, мозгом, одной из самых влиятельных банд в городе.
Пришло время остепениться и пусть, если не завязать со всем дерьмом, что творилось в его жизни, то уж точно повзрослеть и зацепиться на официальной работе.
