— Оливер, я не уверена, что смогу, — еле слышно ответила она и посмотрела мне в глаза. — Что я там буду делать?! Кому я там нужна?! У меня там нет никого!
— Ты будешь там жить и учиться. Ты мне нужна! У тебя есть я! — по очереди ответил на каждый её вопрос, но получилось громче, чем я планировал и глаза Габи вспыхнули.
— То есть я должна всё оставить только потому, что ты этого хочешь?! Я должна рискнуть ради тебя, не имея никаких гарантий?! — завелась она, натянув одеяло до подбородка.
Её темперамент я обожал, но порой хотелось, чтобы она молча кивнула и пошла за мной.
Размечтался…
— Какие гарантии тебе нужны?! Что ты хочешь, Габи? — с напором спросил, изучая её лицо.
— Детей! — выпалила она и я в шоке распахнул глаза, смотря в её такие же напуганные.
Складывалось впечатление, что она сама от себя не ожидала такого ответа. Но слово не воробей, как говорится…
По телу пробежала холодная волна, не предвещая ничего хорошего. Я поднялся с постели и натянул трусы.
— Габи, у меня не будет своих детей. Мы с тобой давно это обсуждали и в моём случае ничего не изменилось, — бросил ей, зачесав волосы.
— Мы это особо никогда не обсуждали! Ты просто сказал, что не видишь себя отцом, но никогда не объяснял причину. Никогда не позволял проникнуть глубже в твою душу или мысли. Ты всегда очень размыто говорил о своём будущем, а сейчас удивляешься, что я боюсь пойти за тобой в этот туман! Если хочешь от меня доверия, то будь любезен сам продемонстрируй мне хоть немного открытости. Я не говорю, что хочу родить прямо сейчас! Но такой шаг, как переезд в другую страну, явно подразумевает серьёзные намерения. А значит, скорее всего связан с общим будущим. Что лично для меня, в свою очередь, неразрывно связанно с детьми. У меня нет больше огромных амбиций в плане карьеры и я хочу состояться как мать! — с надрывом говорила Габи, сев и прислонившись к изголовью кровати.
Я ходил в изножье туда-сюда, слушая её и понимая, что мы ступили на очень опасную землю. Туда, откуда я, скорее всего, уйду один. Без неё. Эта мысль буквально паяльником выжигала меня изнутри.
Однако она была права в одном. Я должен быть честным.
— Габи, я не смогу стать отцом. С точки зрении физиологии со мной всё в порядке, но вот со стороны генетики… Есть проблема. Моя мама не единственный человек в моём роду с подобным заболеванием. Мой дядя и бабушка здоровы. Но прабабушка нет. Я здоров, но вот мои дети могут заболеть… — признался ей, встав напротив постели и тяжело вздохнув.
Габи, кажется, не дышала. Её смуглый оттенок кожи стал нездорово серым.
— То есть ты никогда не поменяешь своего решения?! — испуганно пролепетала она. Её глаза странно заблестели.
— Верно. Ты не жила с больным человеком под одной крышей. Поверь, это ад. Ты порой сам начинаешь думать, что сходишь с ума. Порой руки опускаются. Порой эти самые руки крепко держат близкого человека, пока он борется со своими демонами. Моей бабушке пришлось сложнее всего. Представь, она наблюдала, как её мать и дочь сходят с ума. Она мне всегда говорила, что если бы не я, то она уже давно сдалась бы и сама на себя наложила руки. Но ей нужно было держаться, чтобы помочь поставить меня на ноги или присматривать за мной, пока мама была не в состоянии. Я не хочу обрекать себя и тебя на подобные мучения. Не хочу, чтобы ты страдала впоследствии наблюдая, как твой ребёнок постепенно меняется. Из весёлого и общительного превращается в хмурого и антисоциального. Существуют исследования, что в каждом последующем поколении шизофрения будет проявляться раньше. У моей мамы она манифестировала в тридцать. У нашего ребёнка может в пятнадцать, потому что переходный возраст сопряжён с гормональной перестройкой и другими изменениями в организме подростка, а с осложнённой генетикой он рискует раньше пойти по этому пути. Я не хочу это наблюдать и вновь переживать из-за неспособности помочь, — сокрушенно объяснял я, обессилено опустившись на постель.
Габи часто заморгала, теребя в руках край одеяла.
— Но ты же будущий врач, — с надеждой посмотрела на меня. Я кивнул. — Значит, ты первый заметишь неладное и успеешь отреагировать. Возможно, есть лекарства, которые на ранних стадиях заболевания смогут остановить этот процесс.
— Лекарства есть, — согласился я, взяв её за прохладную ладонь. — Однако нет никакой гарантии, что они помогут. Пойми, любимая, если бы я не знал о своей генетике, то, не думая, сделал бы тебе ребёнка прямо сейчас. Я же не против детей, просто не хочу потом страдать и видеть твои слёзы.
— Но, Оливер, я не вижу себя без детей. Я и так лишилась карьеры из-за травмы! Знаешь, сколько сил мне потребовалось, чтобы найти новые перспективы в своей разрушенной жизни?! Я ведь ничего не умела, кроме как быть твоей партнёршей на паркете. Знаешь, как непросто мне далось решение не сдаваться и всё же продолжить учёбу? Думаешь, я мечтала о журналистике с детства? Разумеется нет. Я думала, что после окончания карьеры, я начну тренировать детишек. Но не сложилось. В итоге я прислушалась к Диего и пошла учиться на журналиста. Однако я с детства грезила о большой семье, где всегда звучит озорной смех и топают маленькие ножки. А сейчас ты мне говоришь, что и эта моя мечта с тобой невыполнима. Танцы ты у меня забрал, теперь и на этом хочешь поставить крест?! — с негодованием выкрикнула она последнюю фразу, и я опустил голову.
Я знал, что она именно в таком свете это увидит. Наверное, поэтому оттягивал этот разговор. Я думал, что завоюю её, увезу и только там, со временем, мы дойдём до обсуждения этой темы. Но у нас всё стремительно развивалось и вот сейчас мне приходится на ходу придумывать аргументы в пользу такого будущего. Только какие могут быть аргументы для человека, который обожает детей?!
— Мы можем усыновить ребёнка, — аккуратно предложил я, сам до конца не обдумав эту идею.
Но мне необходимо хоть чем-то обнадёжить её. Она сама была удочерена в своё время и возможно эта идея ей понравится. Кроме того, как я успел заметить, она восхищалась Джастином и его стремлением взять опеку над Итаном. Значит, и у меня не всё потеряно.
— Усыновить?! — изумилась она, распахнув глаза. Я кивнул. — Можем, не спорю. Но я также хочу иметь своих детей, понимаешь?! Своих! Видеть у них свои или черты моего мужа, характер, цвет глаз, привычки и прочее! Я ничего против усыновления не имею, поскольку сама не помню биологических родителей, а приёмных безгранично уважаю. Но и они взяли опеку над нами, потому что не могли зачать. Понимаешь?! Не могли, а хотели! А ты можешь, но не хочешь и это совсем другое! — взмахнула она руками, гневно посмотрев на меня.
Видимо, усыновление не выход. А жаль. Я уж понадеялся, что это немного сбавит обороты её ярости.
Чёрт меня возьми, что мне делать?!
— Любимая, мне самому непросто далось это решение. Но, поверь мне, так будет лучше. Ты не будешь плакать, глядя на своего ребёнка. Он не будет мучиться. Я не буду страдать, зная, что мог предотвратить всё это, отказавшись от идеи стать отцом. Но я готов усыновить столько, сколько захочешь. Ты же троих хотела, верно? — потянулся к ней, но она отпрянула и мне стало не по себе.
Холодок пробежал по позвоночнику.
— Троих, верно. Своих троих, — процедила она и встала, прикрываясь одеялом.
— Любимая, пожалуйста, поехали со мной. Давай попробуем пожить вместе? Все расходы я возьму на себя. В Сиднее я работаю, плюс у меня есть накопления. Ты не будешь ни в чём нуждаться. Освоишься там и доучишься. Если захочешь, то пойдёшь на работу. Если нет, то и не надо. А насчёт детей мы ещё всё обсудим, но не сейчас. У меня голова пухнет от переживаний из-за мамы. Я просто не могу в данный момент здраво мыслить или предлагать альтернативы, — с нежностью тихо произнёс, подходя к ней.
Она отступала от меня, словно видя во мне врага. Её глаза говорили мне обо всём. Она вновь ускользала от меня. Но я не сдамся. Пока я здесь, то продолжу действовать. Да, времени мало, да и то, что есть загружено под завязку, но я найду минуту для неё. Всегда.
