— Мне надо, Ольгерт, умоляю тебя, не спрашивай, зачем, но она мне нужна, как жизнь, — Лаки нервно метнулся по комнате, поднимая за собой маленькую бурю, и остановился перед Ольгертом.
— Ты совсем не держишь себя в руках, Лаки, — Ольгерт отшатнулся назад, его темные волосы разметались и спутались от ветра. — Оставь это пагубное пристрастие, прошу, тебя. Сейчас она нужна тебе, как жизнь, завтра — больше жизни, а пройдет время, и тебе не понадобится ничего. Сгниешь заживо.
— Ольгерт… — растерялся Лаки, — о чем ты вообще? Какая пагубная страсть? Мне нужна смертная пыль. Помнишь же, та самая, что уподобляет людей мертвецам даже в глазах сильнейших магов. Ты сам мне говорил.
— Но для чего тебе? — упрямо возразил Ольгерт, и Лаки взвыл, явно его напугав:
— Хочу похитить мужа у одного вельможи! Ну же, Ольгерт, ты мне поможешь? Это вопрос жизни и смерти, поверь, моего возлюбленного омегу пытают возможно в это же самое время, что мы с тобой беседуем.
Лаки схватил его и встряхнул.
— Смертная пыль тут не поможет, — прошептал Ольгерт, отводя его руки.
— Но как… неужели… — Лаки в отчаянии обхватил себя за плечи. — А яд, Ольгерт, есть ли у тебя яд, чтоб бесследно?..
— Ты не сможешь отравить знатного мага ядом, они очень сильны.
— Мне омегу, — сказал Лаки тихо. — Он сказал, что смерть будет избавлением. Для нас обоих.
— Подожди с ядом, — Ольгерт взял его за руку, — кажется, я знаю эликсир, похожий на тот, что тебе нужен. Но он очень сложный и должен быть приготовлен могущественным магом. Я отведу тебя к наставнику.
— Спасибо, Ольгерт, я твой должник, — Лаки почувствовал, как надежда возвращается к нему.
Наставник Ольгерта долго не открывал им, а когда открыл, то Лаки аж зажмурился от внезапно накатившей тьмы. Он даже не расслышал, что говорил Ольгерт, прося своего наставника за него, не слышал и не запомнил ни его имени, ни того, представляли ли их вообще. Очнулся он уже в покоях старого некроманта.
— Желаете, значит, напиток богов, — зевнул тот, кутаясь в меховой халат.
И пообвыкшийся уже Лаки заметил вдруг, что не так уж некромант и стар, судя по выразительным чертам и живому взгляду когда-то черных глаз. С возрастом лица магов становились кукольно-юными и отрешенными, как фарфоровые маски, а глаза выцветали и словно бы застывали.
— Желаю, господин некромант, и готов заплатить любую цену, — церемонно склонил голову Лаки.
— Любую? — еле заметно усмехнулся тот.
И Лаки поспешно поправился, думая о том, согласится ли некромант на рассрочку, если цена окажется слишком высока:
— Золотом.
— Зачем мне ваше золото.
Пришел слуга и разлил по трем стопкам источающую горечь настойку, к которой никто не притронулся. По дальним углам гостиной бегали тени огромных пауков.
— Что же вы хотите, господин некромант, — сказал Лаки после долгого молчания.
— Всего лишь вашу душу, — засмеялся тот.
И на краткий миг Лаки пробрало ознобом, а потом он с легкостью пообещал:
— Она вся ваша в этой жизни. Кроме той ее части, что принадлежит моему возлюбленному. Если вы мне поможете его получить.
— Прекрасно, — снова засмеялся некромант, — какое взвешенное, ответственное и щедрое обещание вы мне даровали, молодой человек. Посмотрим на вашу ценность.
Он поднялся и жестом велел следовать за собой.
— Встаньте в центр пентаграммы.
Лаки обеспокоенно оглянулся на Ольгерта, а потом обратился к его наставнику:
— Но вы же поможете мне, господин некромант, обещаете?
— Не волнуйтесь, я лишь проверю вашу силу, — ответил тот, выдвигая откуда-то жертвенную треногу. На ней зловеще возлежал нож.
И Лаки коротко выдохнул, решив во всем довериться проклятым магам. Да и был разве у него иной выбор. Старый некромант полоснул его ножом по руке, собрал кровь в чашу и плеснул ее на жертвенник. Тот полыхнул черным пламенем. Некромант вылил это пламя в пентаграмму, и оно разлилось по ее граням, высоко вздымая свои языки. Лаки кусал губы и представлял, как крошит владыку Белого замка на кусочки.
— Не фонтан, — сказал некромант, понаблюдав за пламенем. — Но по нынешним временам и с вашим происхождением… Я дам вам напиток богов, а вы поклянетесь служить Ордену пять лет.
— Спасибо, — Лаки прижал руки к груди и, осмелев, попросил: — А Орден поможет моему омеге новые руки и ноги отрастить? Я буду и десять лет служить…
— Новые руки и ноги? Над вашим омегой совершили ритуал Усекновения? — хмыкнул некромант, выходя из ритуальной комнаты.
— Да, его муж прознал.
— Надо же, ритуал Усекновения, кто же этот достойный муж, так ревностно блюдущий древние обычаи? — некромант упал в кресло и потянулся за настойкой. — Кому же из наших владык вы наставили рога, юноша?
— Я не могу сказать…
— Иссану, Железному владыке морей? Рандуину, владыке Золотого холма? — рассеянно перечислял некромант, не обратив внимания на возражения. — Даркаену, владыке Белого холма? Ах, вот как, — он посмотрел Лаки в лицо и засмеялся. — Значит, старина Даркаен… Белый дракон Лебединого замка обзавелся витыми украшениями на башке.
— Я… — Лаки уставился на паучьи тени, копошащиеся теперь совсем близко, за плечами некроманта. — Только не говорите никому, умоляю вас.
— И как же вы собираетесь пробраться в его замок? У вас есть доверенный слуга?
— Нет, но первый лорд Белого замка… я надеюсь уговорить его помочь.
— И первый лорд и второй? — заржал некромант. — Изумительно пронырливый вы юноша. Впрочем, второму лорду уже не помочь.
— Почему? — задохнулся Лаки и вскочил, несколько мохнатых теней закружились от поднявшегося ветра.
— Ритуал усекновения — весьма сложный жертвенный процесс, вы не представляете. Сохранить омежью магию в полной силе, усечь навсегда и порадовать богов плотью… После ритуала усекновения нельзя вырастить рук и ног. Ваш омега останется таким до конца жизни.
— Навсегда? — Лаки зажал рот ладонью, пытаясь сдержать рыдания. — Вы… это не может быть правдой…
— Я мог бы вас обмануть и принудить служить Ордену за усеченного омегу, но зачем? — некромант пожал плечами. — Оставьте его там, в Белом замке. К чему вам это, если вы не высокородный извращенец, подобный старине Даркаену.
— Нет-нет, — прошептал Лаки сквозь слезы, — я его буду любить любым.
— Достойное решение, — снова развеселился некромант. — Действительно, зачем вам целый высокородный омега? Они же совершенно не похожи на привычных вам дворянчиков. Это неизводимое злонравие и железная воля в следовании ему… Это несгибаемое бесстрашие, происходящее не от трезвого разума, а от полного его отсутствия…
“Не смейте оскорблять”, — хотел крикнуть ему Лаки, но подавился на первом же слове огромным пауком и мучительно закашлялся.
Очевидно, некромант не терпел дерзостей.
— Уходите.
Лаки попятился, а от дверей, несмотря на то, что Ольгерт усиленно тянул его вон, все же спросил:
— Но вы мне поможете?
— Да. К утру будет готово, — рассеянно улыбнулся некромант.
А на следующее утро Ольгерт дал ему маленький фиал с переливающимся изумрудами зельем.
И первый лорд Белого замка легко согласился прекратить мучения “бедняжки Найриса”.
— Какой красивый яд, — сказал он, беря фиал. — Так, значит, не оставит следов?
— Никаких, — тихо ответил Лаки, наблюдая, как маленькие черные пауки бегут по руке первого лорда, а тот ничего не замечает. — Вы же проведете меня в склеп позже, милорд?
— Конечно, — любезно улыбнулся первый лорд, его глаза светились ясной зеленью, похожей на некромантское зелье.
***
Неужели ему удастся избавиться от Найриса раз и навсегда… Креван сжал в руке переливающийся фиал. Он немало удивился сегодня утром, когда услышал звук почтового рожка и увидел любовника Найриса, и не побоялся же тот вновь явиться сюда. “Все ради любви”. И Креван понимающе улыбнулся и принял сосуд с ядом из его рук.
