— Ты любишь его?
— Хардин, пожалуйста…не надо.
Если минуту назад он был спокоен, то сейчас былая ярость возвращается в его взгляд, а скулы напрягаются.
Он резко дергает левой рукой, поднимая ее к своей голове, а я зажмуриваюсь и вжимаюсь в дерево, босыми ногами подпирая землю. Я знаю, что он сейчас полностью разочарован во мне и до чертиков обижен, поэтому может сделать все что угодно.
— Что ты делаешь? – с ярким удивлением в голосе спрашивает он, и я распахиваю свои веки, заметив, что рука, которой он, как мне показалось, замахнулся, находится в его запутанных волосах, которые он поправляет.
— Я? Н-ничего. – с дрожью в голосе шепчу я.
— Серьезно, Ребекка? Ты подумала, что я могу тебя ударить? Даже после всего, что я только что тебе сказал, ты смогла так подумать?
— Я…я…просто ты очень зол, и… – я мямлю, боясь поднять свой взгляд на его разъяренную физиономию.
— Я бы никогда не ударил девушку специально, тем более ту, которую люблю. – он шепчет это вполголоса, мотая головой в разные стороны.
— Прости, Хардин, пожалуйста, прости меня.
— Даже не знаю, что хуже…То, что ты изменила мне с родным братом, или то, что ты считаешь меня тем парнем, который будет за это избивать девушку.
— Хардин, пожалуйста, прости, у меня голова идет кругом… – еле-еле выговариваю я из-за своих рыданий.
— Почему ты всегда делаешь из меня монстра?
— Это не так.
— Если бы Хиро так же поднял свою руку, ты хотя бы глазом моргнула? – проговаривает он. — Можешь не отвечать, я и так знаю, что нет.
— Прошу, хватит сравнивать себя с ним.
— Ты же правда думаешь, что он святой, не так ли? Ну конечно. Ты не знаешь, какой он человек на самом деле.
— Хардин, перестань.
— Я только начал! – рычит он, сжимая свои кулаки. — Помнишь, как мы трахались в твоей ванной, и ты встала передо мной на колени, но в итоге тебя чуть не стошнило. Вспомнила, да? Так вот, тогда ты сказала мне, что дело не во мне, а ты в принципе не делаешь никому минет, ибо не можешь переступить через себя.
— К чему ты клонишь?
— К чему я клоню? Будь так добра, объясни, раз дело не во мне, почему ты тогда спокойно отсосала моему брату? Я, как полный дебил, звонил тебе тем вечером и звал к себе, а ты, оказывается, была очень занята, в особенности твой рот.
— Ч-что? – не веря своим ушам, полушепчу я, прикрыв свои глаза.
— Ох, ты наверное не понимаешь, откуда я это все знаю? – ядовитый смешок слетает с его губ. — Можешь сказать спасибо своему любимому Хиро, он ещё вчера меня во все просветил.
— Что? Бред. – я мотаю своей головой вправо и влево. — Хиро бы так никогда не сделал, я тебе не верю.
— Да? Правда? Не сделал бы? – он ухмыляется и хватает меня за запястье, начиная волочить вперед. — Сейчас я покажу тебе истинное лицо твоего «ангелочка».
Хардин сильно сжимает мою кисть своей рукой, буквально до хруста, и его совершенно не волнует, что он тащит меня по холодной дороге, хотя я без обуви и в тонком коротком платье.
— Я не хочу никуда идти, отпусти меня.
— Ребекка, не истери. Мой телефон лежит в машине, мы идем к ней.
До парковки ползти еще метров триста, и это мне кажется чем-то вечным, ибо каждый шаг дается с огромным трудом и ноющей режущей болью в ступнях.
— П-пожалуйста, я не хочу ни на что смотреть, пусти меня, Хардин. – новый поток слез оказывается на моем лице, а громкие всхлипы слетают с губ, но зеленоглазый лишь сильнее хватает меня, таща вперед с большей скоростью.
— Ты так сильно сопротивляешься, потому что не хочешь узнать правду? Боишься разочароваться в нем так же сильно, как я вчера разочаровался в тебе?
Я ничего не отвечаю на его колкие фразы.
Наконец, когда мы доходим до его автомобиля, он выпускает мою руку из своей ладони, и я сразу же начинаю потирать запястье, заранее зная, что на утро там будут синяки в форме следов от его пальцев.
Хардин включает свет в салоне, и мне в глаза сразу же бросается огромная вмятина на двери.
— Что с твоей машиной? Ты попал в аварию? – я начинаю засыпать его вопросами, когда зеленоглазый достает свой телефон и встаёт передо мной. — Поэтому у тебя ссадины на лице?
— Какая тебе разница?
Я начинаю оглядывать его с ног до головы, чтобы найти подтверждение своим словам, и замечаю, что его правая рука вся опухла и раза в два больше, чем левая.
— Боже, Хардин, что с твоей рукой? – я слегка касаюсь пальцами татуировки на его коже, но он сразу же хватает мою кисть свой левой ладонью, опять же сильно сжав.
— Тебя больше не должно волновать мое состояние. Вся моя жизнь теперь тебя никак не касается, ты хорошо услышала? – он шипит мне в макушку, до хруста сжимая мою ладонь.
От такого напора с моих губ даже слетает писк, а Хардин на секунду смягчается и аккуратно опускает мою руку, поняв, что переборщил.
— Не прикасайся ко мне. – хрипит он. — Я могу тебя трогать, ты меня нет.
Мое тело пробирает дрожь от ледяного дуновения ветра, и я содрогаюсь, поджав руки. Хардин смотрит на меня, и я вижу в его глазах борьбу, что с одной стороны у него злость и обида, но с другой, он метается по моему трясущемуся телу глазами, понимая, как сильно я замёрзла. Я хочу верить, что он хотел бы дать мне кофту, которая точно валяется в багажнике, но гордость сейчас стоит на первом месте, поэтому он поджимает свои губы, хмурит брови и отдает мне в руки свой телефон, наплевав на то, что сейчас середина осени, на улице около трёх градусов, а я стою босая на асфальте после ливня.
— Почему экран разбит?
— Господи, сколько вопросов за две минуты. – он закатывает глаза. — Разбит, потому что я кинул телефон в асфальт, когда увидел это видео.
— Что там такого ужасного было?
— Сейчас сама все поймешь.
Хардин нажимает на плей, а на экране появляется комната Хиро, и внизу есть дата. Та самая пятница, в которую мы оба не сдержались. Кадр резко переключается и уже в видеоряде я стою на коленях перед сероглазым.
Мои виски начинают пульсировать, а руки трясутся, как у психбольного, вместе с телефоном. Я кое-как нажимаю на стоп своими непослушными пальцами, затем удаляю это видео, чтобы больше никто не смог его увидеть, безмолвно отдавая мобильный парню, а земля будто уходит из-под ног. Не могу поверить, что он посмотрел это видео.
— Теперь ты понимаешь, почему я разбил свой телефон? – шепчет он, а я с трудом могу его расслышать, ибо в ушах стоит звон.
Во рту пересохло, легкие сдавливает, трудно дышать. Поверить не могу, что Хардин посмотрел это видео. Я теперь даже не могу взглянуть на него, мне слишком стыдно и противно от самой себя.
— Знаешь, кто мне его отправил? – я с трудом поднимаю взгляд на его лицо, но все же не смотрю в его глаза, а он выдавливает из себя улыбку, которая наполнена болью. – Мой брат…
— Нет, нет. – я активно мотаю головой, до боли сомкнув свои веки. — Хиро не такой, он не мог так поступить. Хиро бы не сделал этого.
— Не можешь поверить, да? Наивная Ребекка. – он усмехается. — Не думала, что такой милый Хируся когда-то с тобой так поступит? Все кажется какой-то шуткой, не так ли? А он установил камеру и снял порнушное хоумвидео с тобой в главной роли только для того, чтобы отправить мне. Поиздеваться надо мной. В очередной раз показать, что девушка выбрала бы его, а не меня. Утешить свое самолюбие. Все еще думаешь, что Хиро так хорош и невинен?! Ты же просто дура. Я более, чем уверен, что он даже не рассказал тебе о том, почему пропал на полгода. А ты все равно его считаешь самым лучшим.
— Это все бред, он не мог так поступить. – я закрываю уши, начиная проговаривать эту фразу, как мантру. — Бред…бред…бред!
— На, почитай. – он отдает мне обратно телефон в руки. — Это он все прислал.
Передо мной переписка между Хардином и Хиро, которую я через силу собираюсь прочесть.
Самое первое в их вчерашнем диалоге – это мое фото в бежевом платье. С этого и началось их общение той ночью. Когда вообще Хиро успел сфоткать меня? Он валялся в этот момент в кровати с температурой, что за бред?
