— Ну, этому никто не удивится, — ровным тоном ответила она. — А ты узнаешь сам.
Анри пошарил ладонями на ковре в поисках своей рубахи, нащупал ее и откуда-то из холщовых складок задал робкий вопрос:
— Вы придете в конюшни, ваша светлость?
— Мой супруг не позволяет мне… — начала она, но запнулась. Чуть помедлила, сомневаясь, и добавила: — Да, мальчик, я приду в конюшни.
Голос герцогини был так же ровен и спокоен, как и раньше, однако Анри показалось, что в нем прозвучала какая-то странная безнадежность. Или бесперспективность. Не отдавая себе отчета, он взял женщину за руку, но быстро отпустил, боясь нанести ей оскорбление своим прикосновением. Может, ему удастся уговорить ее? Ну, по крайней мере, попытка не пытка.
— Приходите ночью, ваша светлость, а я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти вас. Мы могли бы пуститься в путешествие, ведь вы умеете прекрасно скакать верхом. Вы не должны умереть.
Герцогиня скрестила руки на груди. Даже почти полностью обнаженная, она имела поистине королевский вид.
— Мне кажется, что от такой жизни уже нет спасения, — подумав, медленно произнесла она. — Я не смогу выбраться из этой западни.
Прежде Анри никогда не приходило в голову сравнивать герцогский дворец с западней. Неужели она не предпринимала попыток спорить с деспотом мужем? — подумал Анри.
— Знаете, ваша светлость, я опасаюсь, что не смог… справиться с поставленной вами задачей и… подарить вам ребенка, — заикаясь, промолвил он.
На губах у герцогини появилась улыбка, но вышла она весьма неубедительной.
— Время покажет, Анри, время покажет. А теперь ступай. Сильвия проводит тебя до конюшен, с ней ты будешь в безопасности.
Анри понял, что имела в виду герцогиня, говоря «Время покажет». Она поставила перед собой задачу и твердо решила не отступать от нее. Анри уже доводилось слышать этот тон от своего дядюшки, великого упрямца, закончившего жизненный путь, утонув в море и став кормом для акул. А все потому, что он так и не захотел примириться со своим отцом из-за женщины, на которой он так и не женился. Но то отец и сын, а кто такой Анри, чтобы спорить с самой герцогиней! Она призвала его, и он обслужил ее по полной программе, однако она не станет прислушиваться к советам какого-то презренного помощника конюха.
Опустив глаза в пол, Анри быстро поклонился и поспешил к двери. Самое разумное, что он может сделать, — это как можно быстрее выкинуть из головы все, что случилось с ним сегодня во дворце.
Герцогиня Камилла сидела на краю своей огромной кровати; покрывало из голубого бархата и шелка приятно ласкало заднюю часть ее обнаженных бедер, а откинутый полог тяжелого балдахина мягко касался плеч пушистой бахромой, слегка щекоча их. Под присмотром зорких, орлиных глаз Сильвии и опасаясь острого язычка старшей служанки герцогини, вокруг кровати возбужденно суетилась кучка девушек, чья работа состояла в купании госпожи. Одни подхватывали с пола отбракованные Сильвией полотенца и приносили новые, другие собирали бутылочки с ароматными маслами для ванны, баночки с пахучими кремами и благовониями, бритвы и ремни для правки бритв, порошки для наведения блеска и стеклянные флаконы со всевозможными ароматизированными маслами и бальзамами, которыми Лаура втирала в кожу Камиллы, пока Татьен и Соланж брили ей ноги и зону лобка. Вся эта процедура занимала очень много времени и была чрезвычайно утомительной. Герцогиня Камилла частенько задумывалась над тем, зачем все это надо, если в обнаженном виде ее могли лицезреть лишь девушки-купальщицы, ну и сам герцог. Иногда ей приходило на ум, что процедура ежедневного ухода за телом была придумана только для того, чтобы хоть чем-то занять скучающих дам вроде нее.
Сейчас Камилла радовалась тому, что послушалась конюха и позволила ему увести себя из спальни в гостиную. По ее приказу Сильвия расставила и зажгла в гостиной несколько ароматизированных свеч, чтобы удалить запах греха, и навела там относительный порядок. Даже если глазастые девушки что-нибудь и заметили, то не подавали виду, и лица их ничего, кроме благолепия и усердия, не выражали.
На пару мгновений Камилла прикрыла глаза, наслаждаясь легким покалыванием от подсыхающей на коже воды после ароматной ванны. Ей нужно было осознать то, что с ней сегодня произошло, ведь скоро наступит вечер и супруг призовет ее к себе. Если, конечно, такое случится.
Она очень устала, все ее тело ныло и напоминало о бурном сексе с юным грумом. Чувствуя настроение госпожи, Сильвия прогнала прочь последних замешкавшихся девушек со склянками и полотенцами, а потом вызвала двух крепких лакеев и велела им вынести из спальни ванну. Когда они остались одни, Сильвия склонилась над герцогиней Камиллой.
— Мадам, — обратилась она к своей госпоже гораздо более мягким тоном, чем тот, которым общалась с низшими служанками, — вам необходимо подкрепиться. Пока вы принимали ванну, я принесла вам немного еды — все, что вам нравится. Вон там, видите? Я все приготовила сама.
Камилла посмотрела туда, куда показывала служанка. На боковом столике возле кровати, чуть скрытом за пышным пологом, стоял серебряный поднос с тонко нарезанным острым сыром, свежевыпеченным хлебом, горшочками с мягким козьим сыром и меренгами, а рядом красовалось блюдо с дольками сочной груши, красиво уложенными в виде веера.
— Благодарю, Сильвия, — молвила герцогиня, — ты можешь идти.
— Мадам, у вас все в порядке?
Эта женщина была в услужении у Камиллы уже очень давно, и герцогиня отлично понимала, что ее вопрос касался парня с конюшен. Камилла подавила желание осведомиться у верной горничной о том, как та относится к юному груму, и вместо этого спокойно произнесла:
— У меня все хорошо. Ступай, сейчас мне не понадобится твоя помощь, я поем сама.
— Да, мадам. — Сильвия присела в низком реверансе и удалилась.
Вздохнув, Камилла равнодушно взяла с блюда дольку груши и заставила себя положить ее в рот. Сегодня она должна быть сильной. Ей совсем не хотелось видеться с герцогом. Не сейчас. Однако придется повиноваться его воле, если он пожелает послать за ней. Делать то, что было ей не по душе, являлось частью ее долга, и едва ли не основной частью.
Огромная кипа документов скопилась на столе, инкрустированном деревянной мозаикой, давно уже задвинутом в угол рядом со стеллажами, битком набитыми увесистыми фолиантами, которые достались Камилле по наследству от отца, а тому — от его отца. В последнее время Камилла была целиком поглощена крайней раздражительностью и даже непримиримостью по отношению к ней мужа и поэтому полностью забросила свои обычные занятия: внимательное прочтение и рассмотрение финансовых и судебных отчетов, доставляемых ей ежедневно секретарем лорда Стажьера. Более пяти лет минуло с тех пор, как герцог запретил Камилле посещать слушания дел в суде, но она не могла отказать себе в просматривании материалов в своих личных апартаментах. Когда-то лорд Стажьер был ее наставником и до сих пор пользовался исключительным доверием при королевском дворе. Даже если герцог прознает о том, какую информацию тот доставлял и продолжает доставлять Камилле, его спасет статус заслуженного государственного деятеля.
