— У него несколько внутренних повреждений, — говорит доктор Кроув, — главным образом диафрагмы, но нам удалось устранить их, и мы сумели спасти селезенку. К сожалению, во время операции из-за потери крови он пережил остановку сердца. Нам удалось снова запустить сердце, но пока состояние вызывает озабоченность. Однако больше всего нас беспокоит то, что у него сильная контузия головы, и томограмма показывает опухоль в мозгу. Мы ввели пациента в искусственную кому, чтобы он был неподвижен. Будем пока наблюдать.
Повреждение мозга? Нет.
— Это стандартная процедура в таких случаях. Пока остается только ждать.
— И каков прогноз? — холодно спрашивает Кристиан.
— Мистер Грей, в данный момент трудно сказать. Возможно, он полностью поправится, но это в руках божьих.
— Как долго вы будете держать его в коме?
— Зависит от реакции мозга. Обычно семьдесят два или девяносто шесть часов.
Так долго!
— Могу я его увидеть? — шепчу я.
— Да, вы сможете увидеть его примерно через полчаса. Его переведут в отделение интенсивной терапии на шестой этаж.
— Спасибо, доктор.
Доктор Кроув кивает, поворачивается и уходит.
— Что ж, он жив, — шепчу я Кристиану. И слезы снова катятся у меня по лицу.
— Сядь, — мягко приказывает Кристиан.
— Папа, думаю, нам лучше уйти. Тебе надо отдохнуть. Больше мы пока все равно ничего не узнаем, — говорит Хосе мистеру Родригесу, который уставился на сына невидящим взглядом. — Можем снова приехать вечером, после того как ты отдохнешь. Ты не против, Ана? — Хосе поворачивается и умоляюще смотрит на меня.
— Конечно, нет.
— Вы остановились в Портленде? — спрашивает Кристиан.
Хосе кивает.
— Вас надо подвезти?
Хосе хмурится.
— Я вызову такси.
— Люк может вас отвезти.
Сойер встает, и Хосе смотрит недоуменно.
— Люк Сойер, — проясняю я.
— А… конечно. Да, было бы неплохо. Спасибо, Кристиан.
Я обнимаю мистера Родригеса и Хосе.
— Крепись, Ана, — шепчет Хосе мне на ухо. — Он сильный и здоровый мужчина. Перевес на его стороне.
— Надеюсь. — Я крепко обнимаю его. Затем, отпустив, снимаю куртку и вручаю ему.
— Оставь, если замерзла.
— Нет, уже все в порядке. Спасибо. — Нервно взглянув на Кристиана, вижу, что он бесстрастно взирает на нас. Потом берет меня за руку.
— Если будут какие-то изменения, я сразу дам вам знать, — говорю я, когда Хосе везет каталку отца к двери, которую Сойер держит открытой.
Мистер Родригес поднимает руку, и они приостанавливаются в дверях.
— Я буду за него молиться, Ана. — Голос его дрожит. — Было так здорово возобновить наше общение после стольких лет. Он стал мне добрым другом.
— Я знаю.
С этим они уходят. Мы с Кристианом одни. Он гладит меня по щеке.
— Ты бледная. Иди сюда.
Он садится и сажает меня к себе на колени, и я с готовностью принимаю его объятия. Прижимаюсь к нему. Я ужасно подавлена несчастьем с отчимом, но глубоко признательна мужу за то, что он приехал, чтобы утешить меня. Он мягко гладит меня по волосам и держит за руку.
— Как «Чарли Танго»? — спрашиваю я.
Он усмехается.
— О, он просто яр, — говорит он с тихой гордостью в голосе. Я по-настоящему улыбаюсь впервые за несколько часов и озадаченно гляжу на него.
— Яр?
— Это из «Филадельфийской истории». Любимый фильм Грейс.
— Не видела.
— Кажется, он есть у меня дома на диске. Можем как-нибудь вместе посмотреть. — Он целует мои волосы и снова улыбается.
— Могу я убедить тебя что-нибудь съесть?
Я перестаю улыбаться.
— Не сейчас. Сначала хочу увидеть Рэя.
Плечи его тяжело опускаются, но он не настаивает.
— Как тайваньцы?
— Сговорчивы.
— В чем сговорчивы?
— Позволили мне купить судостроительный завод за меньшую цену, чем я готов был заплатить.
Он купил судостроительный завод?
— Это хорошо?
— Да, это хорошо.
— Но я думала, у тебя уже есть судостроительный завод. Здесь.
— Есть. Тот мы будем использовать для производства оснащения. А корпуса строить на Востоке. Так дешевле.
— А как насчет рабочих здешней верфи?
— Переведем их на другую работу. Думаю, нам удастся свести сокращения к минимуму. — Он целует меня в волосы. — Посмотрим, как там Рэй?
Отделение интенсивной терапии на шестом этаже строгое, стерильное, функциональное, здесь пищат аппараты и люди переговариваются шепотом. Четыре пациента помещены каждый в отдельный высокотехнологичный бокс. Рэй — в дальнем конце.
Папа.
Он кажется таким маленьким на большой кровати, в окружении всей этой аппаратуры. Для меня это шок. Мой папа никогда не был ни маленьким, ни слабым. Изо рта у него торчит трубка, и обе руки подсоединены к капельницам. На одном пальце — маленький зажим. Я рассеянно гадаю, для чего это. Нога лежит поверх простыни, заключенная в голубой гипс. Монитор показывает его сердечный ритм: пип-пип-пип. Сердце бьется сильно и ровно. Это я знаю. Медленно подхожу к нему. На груди — широкая белоснежная повязка, которая скрывается под тонкой простыней.
Папочка.
До меня доходит, что трубка, натягивающая правый угол рта, ведет к вентилятору. Его гудение сплетается с писком сердечного монитора в настойчивый, монотонный ритм. Вдох, выдох, вдох, выдох, происходящие одновременно с писком аппарата. На экране четыре линии, отражающие работу его сердца, каждая равномерно бежит поперек, ясно демонстрируя, что Рэй все еще с нами.
Ох, папочка!
Хоть рот и искажен вентиляционной трубкой, Рэй выглядит спокойным и умиротворенным. Словно крепко спит.
Хорошенькая медсестра стоит в сторонке, следя за мониторами.
— Можно мне к нему прикоснуться? — спрашиваю я ее, неуверенно протягивая руку.
— Да. — Она улыбается доброй улыбкой. На бейджике написано «Келли Н. Р.», и ей, должно быть, двадцать с небольшим. Она блондинка с темными-претемными глазами.
Кристиан стоит у изножья кровати, внимательно наблюдая за мной, когда я сжимаю руку Рэя. Она на удивление теплая, и я не выдерживаю. Опускаюсь на стул возле кровати, осторожно опускаю голову на руку и всхлипываю.
— Папа. Пожалуйста, поправляйся, — шепчу я. — Пожалуйста.
Кристиан кладет мне руку на плечо и успокаивающе сжимает.
— Все жизненно важные органы мистера Стила в норме, — тихо говорит сестра Келли.
— Спасибо, — бормочет Кристиан. Я вскидываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ее потрясенный взгляд. Она наконец-то как следует разглядела моего мужа. Ну и черт с ней. Пусть глазеет на Кристиана сколько хочет, лишь бы помогла моему отцу выздороветь.
