На станцию он пошел нехотя - жарко очень, хоть и было до нее всего пятнадцать минут ходьбы. В такую жару даже собаки спят в тени, куры прячутся. Пока шел, только одного человека и встретил, а ведь Семихатки село большое. Большое село и крупная железнодорожная станция, где всегда, в любую погоду кипит жизнь.
Многие сельчане работают при железной дороге, и в том числе баба Вера. Проходящие поезда в Семихатках останавливаются на 10-15 минут, а иногда даже по полчаса стоят, пассажиры выходят на перрон размяться. А тут им и пирожки предлагают с повидлом, рисом, маком, и чебуреки с мясом, и мороженое, и киоск "Союзпечати". Тут же и баба Вера сидит на маленькой самодельной табуреточке, за импровизированным прилавком из старого ящика, покрытого куском выцветшей клеенки, продает белые, тыквенные семечки.
Еще на подходе услышал он протяжный гудок поезда, и подумал, что к бабе Вере клиенты прибыли. И точно, перрон был полон народу: один поезд стоял на путях, другой, "Симферополь-Киев", только что подъехал.
-- Станция Семихатки. Время стоянки поезда "Симферополь-Киев" пятнадцать минут, -- металлическим голосом объявила в громкоговоритель дежурная по станции.
В жарком воздухе чувствовался запах гари. У вагонов уже стояли кучки разомлевших, с красными от вагонной духоты лицами пассажиров. Осмотревшись, они разделялись - мужчины шли к пивной бочке, матери семейств покупали съестное, чинные старички шли к киоску за "Советским спортом", а дамочки за журналом "Советский экран". И все хотели мороженого, мигом образовалась очередь. Откуда-то доносилась песня Софии Ротару: "Стара печаль моя, стара, Пора забыть ее, пора, Но я печаль не тороплю, Я все равно тебя люблю!" Все как обычно, все как всегда, тысячу раз он это видел.
Баба Вера очень обрадовалась новости, чуть слезу не пустила, охала, потом заставила Васька еще раз повторить короткий рассказ матери. Он начал было по второму разу, как вдруг раздался звонкий, веселый голос:
-- Почем семечки?
Он поднял глаза и увидел светловолосую девушку в красном открытом сарафане. Как-то сразу все произошло, он так и не успел понять, когда это случилось. Так бывает, когда падаешь: только что ты шел, и вдруг лежишь на боку на обледенелом тротуаре. Девушка стояла перед ним, вся облитая яростным, торжествующим августовским солнцем, под выгоревшей добела челкой смеялись ослепительные голубые глаза. И он замер, дыхание перехватило.
-- Маленький стаканчик - 20 копеек, большой - сорок, -- сказала баба Вера.
-- А чего так дорого?
-- Это ж белые семечки, -- важно пояснила баба Вера. Девушка пренебрежительно фыркнула, повела бронзовым плечиками, и Васек понял, что сейчас она уйдет.
-- Для вас - льготные цены, маленький - пять, большой - десять, -неожиданно для себя сказал он. - Только скажите, как вас зовут.
Незнакомка перевела на него искрящийся голубой взгляд, кончики румяных губ слегка приподнялись.
-- Что? Познакомиться хотите?
-- Очень хочу. Я - Василий Сердюк, -- он приложил левую руку к груди и картинно поклонился.
Девушка захохотала.
-- А - Катя. Будем знакомы. Только я не хочу семечек, я просто так спросила.
-- А я не продаю семечки, я просто так стою, -- подхватил он и сделал шаг к ней. Катя снова засмеялась, и он почувствовал себя ловким, остроумным, неотразимым. Они отошли на пару шагов.
"Какая классная девчонка, -- подумал Васёк, -- я никогда таких не встречал". И тотчас что-то внутри приказало ему: скажи ей это. Скажи.
Он сказал. Она перестала смеяться.
Солнце стояло в зените, все было залито светом.
-- Ты серьезно? - спросила Катя.
-- Очень серьезно, -- сердце у него вдруг застучало сильно-сильно.
В ее глазах все еще поблескивало веселье, как на поверхности голубых озер мелькают солнечные блики. Но вдруг там, на озерах, солнце скрылось за облаками, глаза потемнели.
-- Любовь с первого взгляда? - Катя улыбнулась, но глаза уже не смеялись.
Он хотел сказать "да", но не смог, во рту пересохло. И он еще не знал точно: то ли это? Так ли это бывает?
Пассажиры, отоварившись и просто подышав кислородом, возвращались в свои вагоны.
-- Мне пора, -- сказала Катя. Он испугался. Неужели он больше ее никогда не увидит?
-- Как тебя найти?
-- А ты будешь искать?
-- Да, только скажи, где.
-- Я учусь в киевском пединституте. Захочешь - найдешь, -- она уже хотела бежать к своему вагону, но Васек удержал ее, взял за руку (и это прикосновение не было ей неприятно).
-- Ну чего? Телефон хочешь?
-- Ага, -- он кивнул, сглотнув набежавшую слюну.
-- Запоминай: 225-10-10. Все. Я побежала, -- она выхватила свою руку и пошла к поезду. По пути к своему восемнадцатому вагону еще раз оглянулась и улыбнулась ему.
-- Я приеду! - крикнул он и помахал ей рукой.
Катя едва успела вскочить на подножку своего вагона, как поезд тронулся.
Поезд пронесся мимо него, ослепительно заблестела уводящая в неведомое колея, а он стоял, как остолбенелый. Баба Вера подошла, мягко коснулась его плеча:
-- Что, Васёк? Понравилась дивчина?
-- Да, -- твердо сказал он.
-- Э, что тебе до той дивчины, -- махнула рукой баба. - Ты ее и не увидишь никогда.
"Увижу", -- сказал он себе. "Не знаю, что из этого выйдет, но увидеть увижу". В тот же день вечером он пошел на почту, позвонил, но там никто не взял трубку. "Видно,еще не доехала", -- думал Васёк. Всю ночь после неудачного звонка он ворочался, впервые в жизни не мог заснуть. Через тюлевую короткую занавесь в низкое оконце хаты заглядывал месяц, пахло ночными, душистыми травами.
Чем больше думал он о Кате, тем необыкновенней она ему казалась. Все другие девчонки и в подметки ей не годились. Если б она была здесь, сколько ласковых слов он сказал бы ей! Но ничего, они еще встретятся, непременно встретятся. Он и мечтал, и вспоминал, и сам себе удивлялся: надо же, с ним, Васей Сердюком, приключилось такое, как в индийском кино! Значит, и так бывает -- любовь с первого взгляда. В том, что это любовь, он уже не сомневался.
Наутро Васёк едва смог дождаться восьми часов, когда открывается почта. Но в Киеве трубку снова никто не поднял. То же повторилось и после обеда. Анна Демьяновна, дородная телефонистка, жившая на их улице и знавшая его с детства, не удержалась, спросила:
-- Кому это ты, Васек, названиваешь? Небось, армейские дружки?
Васек помотал головой.
-- Краля, значит. Где ж ты в Семихатках киевскую кралю нашел?
Васёк покраснел - что за человек, лезет в душу в сапогах! - но рассказал. Уж очень хотелось поделиться с кем-то. Он ожидал сочувствия, но Анна Демьяновна засмеялась.
-- Морочит она тебя, Васёк, уж поверь мне.
-- Ничего не морочит.
-- Морочит, морочит. Да на что ты ей сдался? Что ей, ребят в Киеве мало?
-- Ничего вы не понимаете, -- гордо махнул он рукой, но дозвониться ни в тот день, ни в следующий, ни через неделю так и не сумел. А телефонистка все смеялась.
В то, что его морочат, Васёк не верил. Ее никто не заставлял оставлять телефон, говорить, где учится. Сама сказала, значит, он ей тоже понравился. А то, что не может дозвониться - бывает. Всякое бывает. И АТС номер могла изменить, телефон мог поломаться, в квартире начался ремонт. К тому же он обещал ей приехать, а не звонить.
Осенью, когда убрали хлеба, Васёк поехал в Киев. Тем же поездом, "Симферополь-Киев", в купейном вагоне, не в плацкарте. Лежа на верхней полке, он смотрел на проплывающие за окном широкие поля и начинающие желтеть леса. Сердце стучало в такт движению поезда: "скоро, скоро". Скоро он увидит Катю. Не может быть такого, чтоб двое людей, созданных друг для друга, больше не увиделись. Все еще впереди, целая жизнь, ведь ему только двадцать лет! Он всю зиму будет готовиться, а летом поедет поступать в Киев, и непременно поступит. И они с Катей будут жить в одном городе, а со временем -- и в одной квартире...
В горсправке на вокзале узнал адрес пединститута, бросился туда. Вещи взял с собой, да и сколько тех вещей - одна небольшая спортивная сумка. План был самый простой: встать у входа в институт и ждать. День ждать, два. Катя непременно пройдет мимо, он ее окликнет. Она оглянется, узнает его, удивится, подойдет. И золотые блики запляшут на тихой поверхности озер.
Он стоял целый день. Мимо туда-сюда ходили студентки, институт был, конечно, девчачий, изредка попадались ребята. Кати не было. Ночь провел на вокзале, в гостиницы было не пробиться, а с половины восьмого снова занял свой пост. И чем выше поднималось солнце, тем упорнее вглядывался он во входящих и выходящих, тем сильнее колотилось сердце. Его учили в школе, что Бога нет, а баба Вера тайком учила его молитвам, и сейчас он готов был молиться: "Господи, пошли вторую встречу!"
Кати не было. В четыре часа дня Васёк решил изменить тактику, вошел в здание пединститута, от проходившей по вестибюлю солидной дамы в синем костюме узнал, что студентку можно найти через деканат соответствующего факультета.
-- На каком факультете учится ваша девушка?
