Теперь его губы ласкали ее лицо, шею. Лика погладила рукой его густые, мягкие волосы на груди. Артур перевернулся, увлекая за собой Лику, и она оказалась сверху. Их губы снова слились. Лика почувствовала, как он расстегивает молнию на ее платье. Прикосновения пальцев к обнаженной коже вызвали такие сильные ощущения, будто он касался не ее обнаженной кожи, а непосредственно нервов. Лика задохнулась и замерла. Артур снова оказался сверху и хрипло прошептал, прервав поцелуй:
— Лика… Ты хочешь?..
— Да… Только… — она осеклась.
— Что, милая?.. — нежно очертив контур ее губ, спросил он.
— У меня никого не было, — призналась Лика и тут же об этом пожалела.
Артур на мгновение завис над ней, потом решительно отстранился, поднялся и сел.
— В чем дело? — растерянно спросила она, глядя на его спину.
— Ты хочешь сказать, что у тебя не было мужчины? — как-то нервно переспросил он.
— Не было, — подтвердила Лика, все еще не понимая, как так случилось, что он только что желал ее, ласкал, целовал, а теперь вот сидит, отвернувшись, спрятав свое красивое лицо, губы, отгородившись от нее спиной.
Артур начал натягивать рубашку.
— Извини, Лика, я не могу, — проговорил он, поднимаясь.
— Но почему? Почему? — чуть ли не крикнула она. — Я что-то не так сделала? Я тебе не нравлюсь?
— Не в этом дело. — Артур взял пиджак и вздохнул. — Ты самая прекрасная девушка из всех, кого я встречал. Но ты… девушка! — Он словно выплюнул последнее слово и пошел к двери, даже не взглянув на нее.
— Ты не можешь вот так уйти! — беспомощно проговорила она, не зная, как его удержать. — Ты не можешь вот так! Ты не должен вот так уходить! — Лика почувствовала, что на ее глазах выступают слезы.
Артур на минуту замер у двери, словно колеблясь, потом подавил вздох и выговорил твердо, решительно, не оставляя никакой надежды:
— Так будет лучше… — и вышел из комнаты.
А Лика осталась сидеть на кровати, несчастная, брошенная. Почему, пыталась понять она, почему он так поступил? И не могла понять. Максим едва ли не преклонялся перед ее невинностью, он буквально боготворил ее. «Когда ты закончишь школу, — сказал он как-то, — тогда я стану твоим первым мужчиной». Да, он не трогал Лику, но она знала, что наступит день, когда Максим нарушит ее целомудрие, и еще знала, что ему очень хочется приблизить этот день.
Да и для остальных парней ее девственность скорее была подарком, чем препятствием. И то, что Лика ее сохранила, говорило как раз о том, что она хотела сделать этот подарок тому, кого полюбит… И что же? Вот полюбила, но человек, которого полюбила, отшатнулся от нее, как от прокаженной. Она вспомнила его ласки и залилась слезами, чувствуя себя несчастной, маленькой, обиженной.
Ее окутала беспросветная тьма. Ей подрезали крылья и бросили в бездонную пропасть. И Лика безмолвно падала в ее черное чрево. Где-то высоко над головой было небо, прежнее небо ее любви, небо, в котором она так недавно парила, Лика подняла глаза — небо заволокли серые тучи, от прекрасной чистой синевы ничего не осталось. Она сдержала готовый сорваться стон и опустила взгляд. Вокруг только темнота, полная отчаянного ужаса. Лика продолжала падать…
Ее разбудила Марина.
— Лика, — она осторожно тронула сестру за плечо. — Лика, ты спишь?
Она открыла отекшие от слез глаза, обвела затуманенным от сна взглядом знакомую комнату, посмотрела на склонившуюся к ней, встревоженную Марину, потом осмотрела себя. Вчера она так и уснула, не смыв косметики, не сняв одежды, и теперь испытала острое чувство неловкости под внимательным взглядом сестры Уж слишком красноречивы были и расстегнутое платье, и заплаканные глаза, и припухшие от поцелуев губы.
— Лика, — строго начала Марина, — я задам тебе только один вопрос, но обещай мне ответить на него честно. Хорошо? — Лика кивнула Марина помолчала, а потом спросила: — Что он с тобой сделал?
— Совсем не то, что думаешь ты и чего хотела я, — горько ответила Лика.
— Девочка моя, — Марина обняла сестру, ее голос дрогнул, и глаза подозрительно заблестели.
Лика тяжело вздохнула и рассказала Марине все. Выслушав ее, сестра задумчиво произнесла:
— Может быть, так лучше…
— Вот и он так сказал… — не без горечи откликнулась Лика. — Только кому лучше, Марина? — Она с трудом сдержала подступившие вновь слезы, посмотрела в окно, на желтую листву деревьев, синее небо. — Уж точно не мне…
— Потерпи, — посоветовала Марина. — Может быть, все еще образуется?
— А что мне еще остается делать? — устало ответила Лика. — Только терпеть и надеяться, что все как-нибудь образуется. — Она вздохнула и взглянула на Марину. — Только вот как?
— Не знаю, — покачала та головой.
— И я не знаю, — со вздохом промолвила Лика.
Артур стал ее избегать. Он пропадал где-то целыми днями, часто не ночевал дома и шарахался от Лики, стоило им где-нибудь столкнуться. А когда они были вынуждены находиться рядом, становился мрачным, нарочито не замечал Ликиного присутствия.
Она же просто изнемогала от желания прикоснуться к нему, обнять, слиться в поцелуе, вновь испытать те потрясающие ощущения, пережить испытанное еще раз. Артур, сознательно или нет, открыл ей новый, чувственный мир. И Ликино сердечко билось маленькой птичкой в его загадочных лабиринтах.
Прошло несколько мучительных недель, в течение которых в Лике нарастало напряжение. Она почти не спала, почти не ела, металась по дому, словно раненый зверь, и тщательно скрывала от родных, что с ней происходит. В институте тоже было не легче. Страсть сжигала ее, и это не могло остаться незамеченным мужской половиной. Лика устала отбиваться от назойливых поклонников. Так она и жила — бежала в институт от ночных грез, а из института домой, чтобы скрыться от реальных соблазнов. Она мучительно искала случая, чтобы оказаться с Артуром наедине. Наконец он ей представился.
Отмечали Катюшины именины. Днем в доме было полным-полно детей, а вечером собрались родственники. Застолье, естественно, затянулось. Было сказано много красивых слов, выпито много вина, но наконец довольная родня стала расходиться по домам.
Лика вышла в сад, закутавшись в темно-синюю Маринину шаль. Прошла по тропинке между деревьями и присела на низкую скамеечку. Ярко светила луна, и Лика, слегка пьяная, завороженно смотрела на ее серебристый диск Сейчас под воздействием винных паров напряженное желание, с которым она жила последние недели, немного ослабло. По крайней мере не было таким уж болезненным, и Лика испытывала невольное облегчение. Ей стало грустно и захотелось себя пожалеть. Она уже смирилась с мыслью, что никакого продолжения не будет, что Артур потерян для нее навсегда. Думать сейчас об этом было и больно, и грустно, но отчего-то даже как-то приятно. Лика поставила локоть на колено и оперлась на него подбородком, рассеянно размышляя, что, наверное, ей лучше всего уехать. Все равно куда, только бы подальше от него.
Хрустнула ветка, зашуршали под чьими-то шагами листья, Лика с трудом оторвала взгляд от луны и вгляделась в приближающийся силуэт. Это конечно же был Артур. «Наконец-то», — взволнованно и обрадованно подумала она, чувствуя, как учащенно забилось сердце, а от недавней меланхоличной рассеянности не осталось и следа. Скамейка, на которой Лика сидела, находилась в тени раскидистой яблони, и с тропинки ее практически не было видно. Артур заметил Лику только тогда, когда приблизился к ней почти вплотную.
— Ты!.. — выдохнул он, и на минуту Лике показалось, что он обратится в бегство.
Однако Артур тут же совладал с собой и равнодушно спросил:
— Что ты здесь делаешь в такой поздний час? — Он прислонился к дереву, сложил на груди руки и даже как будто расслабился.
— Просто вышла подышать и полюбоваться луной, — относительно спокойно ответила Лика, завороженно глядя на него. Действительно, в лунном свете он был потрясающе красив.
— Ну да… Конечно… — хмыкнул Артур.
Лика встала и решительно шагнула к нему. От его видимой расслабленности не осталось и следа, он тут же вытянулся в струнку.
— Артур, тебе не кажется, — набралась она духу, — что нам нужно поговорить?
— О чем? — равнодушно поинтересовался он.
— О нас… с тобой, — твердо промолвила Лика.
— По-моему, — несколько язвительно произнес он, — между нами все предельно ясно. Я решил оставить тебе твою девственность. Неужели ты этого не поняла?
— Поняла, — ответила Лика. — Но я хочу знать почему? — не без упрямства проговорила она.
— Господи, Лика, ты спрашиваешь, почему я тогда не переспал с тобой? — в его голосе появились какие-то непонятные нотки.
— Да, — подтвердила она, чувствуя, как дает о себе знать ее оскорбленное женское достоинство. — И еще я спрашиваю, почему ты тогда так ушел? Я имею право знать.
