— Поняла, — ответила Лика. — Но я хочу знать почему? — не без упрямства проговорила она.
— Господи, Лика, ты спрашиваешь, почему я тогда не переспал с тобой? — в его голосе появились какие-то непонятные нотки.
— Да, — подтвердила она, чувствуя, как дает о себе знать ее оскорбленное женское достоинство. — И еще я спрашиваю, почему ты тогда так ушел? Я имею право знать.
— Хорошо, — как-то слишком быстро сдался он, — я тебе объясню. Помнишь, я тебе говорил, что мечтаю и рассчитываю получить приглашение из Москвы. И вот я его получил. Неделю назад. Послезавтра уезжаю.
У Лики что-то оборвалось внутри. Одно дело подумывать о том, не уехать ли самой, зная, что не сделает этого наверняка, и другое — услышать от него, что он уезжает. Ее мысли об отъезде были только блажью, данью чему-то непонятному, а его слова — констатацией факта. Она чуть было не заплакала, однако гордость взяла верх.
— Хорошие вести, — произнесла Лика на удивление спокойным голосом. — Однако я так и не пойму почему?
— Потому что не хочу! — взорвался Артур, Теперь он стоял, сжав кулаки. — В мои планы не входит женитьба!
— При чем здесь это? — оторопела Лика, о женитьбе она и не думала, это было вовсе нереально, а оттого сейчас и так неожиданно.
— При всем! — фыркнул Артур.
— Я чего-то не понимаю, — тупо проговорила Лика.
Он вздохнул, немного помолчал и продолжил уже спокойнее, терпеливее, как будто разговаривал с малым ребенком:
— Неужели ты не понимаешь, что, возьми я тебя девушкой, я должен был бы на тебе жениться? — спросил он, глядя на Лику в упор. — А если бы женился, то какая бы это была жизнь? Ты здесь, я — в Москве. А если не женитьба, то что я могу тебе предложить? Месяц, два, а потом? У меня в жизни сейчас нет ничего стабильного. И я не хочу ломать тебе жизнь… Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь сказала, что я сломал тебе жизнь… Не смог бы уехать, останься тогда с тобой, хотя ты знаешь, как это для меня важно, как я ждал этого приглашения. А жениться я не могу и не собираюсь еще лет пять, по крайней мере… Словом…
Лика не дослушала. Она повернулась и побрела к дому. Ей не было ни больно, ни обидно. Ей было никак. Она не плакала, потому что не было слез. Была немного удивлена, но больше ничего не ощущала. И это казалось странным.
Лика медленно шла по ковру из опавших листьев и думала, что в груди у нее пусто. И что он ее не любит и никогда не любил. Потому что, если бы любил, то не смог бы так поступить…
Она достигла-таки дна той черной пропасти, а достигнув, умерла.
Артур уехал. Лика не видела его после того разговора в саду. Теперь она была холодна и спокойна. Страсть, душившая ее, испарилась, оставив лишь горечь разочарования. Крылья были сломаны, она не могла больше летать, даже не смела поднять к небу глаза, погруженная в ледяную пучину. «Остудил Господь мне душу ледяным покоем нелюбви», — думала она вслед за Анной Андреевной Ахматовой, твердя эту строчку, как молитву.
Лика тщательно скрывала от всех свою мертвую душу. Так тщательно, что даже Марина, внимательно наблюдавшая за ней, ни за что не могла уцепиться.
— Как ты? — спросила она ее, когда Артур уехал.
— Да ничего, — с уверенностью солгала Лика. — Наверное, это лучшее из того, что могло бы случиться. По крайней мере самый безболезненный выход из ситуации. — Она вздохнула.
— Полагаешь? — прищурившись, уточнила сестра. — Хочешь сказать, что тебе не больно?
— Нет, — Лика покачала головой, потом поняла, что, пожалуй, переигрывает, и продолжила: — Не то что не больно. Было больнее, когда он находился тут и я не могла его видеть, понимаешь? Больнее от того, что он жил в одном доме со мной, но не желал меня видеть. Уж пусть лучше будет в другом городе. Мне так спокойнее. Я не живу в надежде, что всякий момент могу с ним столкнуться.
— Да, понимаю, — кивнула Марина. — Что ж, все что ни делается, — к лучшему, — философски заметила она.
— Конечно, — согласилась Лика, надеясь, что ей вполне удалось обмануть и успокоить сестру.
Лике не хотелось, чтобы она за нее переживала, беспокоилась, но, наверное, еще больше ей не хотелось, чтобы сейчас к ней кто-нибудь, пусть даже такой близкий человек, как Марина, приставал с расспросами. Лучше притвориться, что все совсем неплохо, что и было-то все не так сильно и не так глубоко, а теперь почти уже прошло. Только бы не лезли к ней в душу.
И расспросов не последовало, потому что Марина, если и не поверила ей стопроцентно, то хотя бы сделала вид, что удовлетворена ее ответом, и Лика была ей за это признательна. Впрочем, и Эльдар вел себя так же деликатно. И Лика постепенно привыкла играть новую роль.
Так прошел еще месяц. Месяц, во время которого жизнь потихоньку вернулась в прежнее русло, нарушенное появлением в доме Артура. За это время разговоры о нем сошли на нет, и Лика только знала, что у него все в порядке.
Конечно, она его не забыла, он ей снился, мучая ее, потому что в этих снах всегда был рядом, любящим и нежным. Но, просыпаясь по утрам, она старалась забыть увиденное, внушая себе, что ничего нельзя вернуть, что она его, может быть, даже больше никогда не увидит. Словом, Лика старалась смотреть на случившееся, как на эпизод в ее жизни, ушедший в прошлое. Даже пыталась отыскать в своей короткой любви плюсы. Тот же опыт — «сын ошибок трудных»…
Близился Новый год. Лику пригласили отметить его за городом, и она согласилась. Компания была молодая, веселая — восемь парней и только пять девчонок. Они приехали к кому-то на дачу — огромный двухэтажный коттедж — нарядили елку, растущую во дворе, и шумно принялись за подготовку праздничного стола.
Лика нарезала ветчину, когда нож, выскользнув из рук, упал на пол, оставив на ее большом пальце неглубокий порез.
— Ой! — вскрикнула она.
К ней подскочил высокий сероглазый шатен, взял руку, поднес пораненный палец к губам и слизнул алую струйку. Она ошарашенно уставилась на него. Тут кто-то из девчонок уже принес йод и пластырь, и парень ловкими движениями стал обрабатывать порез. Когда дело было сделано, он, смущенно улыбаясь, представился:
— Олег, — на Лику смотрели добрые серые глаза. — Может быть, ты забыла, как меня звать?
— Лика, — ответила она, вспомнив, что это и есть хозяин дома, — если и ты тоже забыл. Слушай, а ты что, вампир или просто ненормальный?
— Пока не замечал за собой, — хохотнул Олег.
— Чего именно? — уточнила Лика. — Того, что вампир, или того, что ненормальный?
— Того, что вампир, — кивнул Олег. — Этого не замечал. Ну а того, что ненормальный… — он пожал плечами. — Пока тоже вроде никто не замечал. Ты первая. Оставим это в секрете?
Лика посмотрела на него внимательнее, он ей понравился, и она согласилась:
— Хорошо, обещаю, что сегодня никому об этом не скажу.
— Отлично, — изобразив облегчение, улыбнулся он. — Не хотелось бы портить людям праздник.
— Это конечно, — улыбнулась ему Лика, и они обменялись многозначительными взглядами.
Олег был высоким, неплохо сложенным, с приятным, открытым лицом и смущенной мальчишеской улыбкой. Красавцем его назвать, конечно, было нельзя, но парень он был обаятельный. Лика заметила, что и она ему небезразлична, его серые глаза говорили об этом слишком явно. «Что ж, — подумала она, — почему нет?»
Всю новогоднюю ночь Олег не отходил от Лики, взяв на себя роль ее опекуна. Он галантно ухаживал, удачно шутил, приглашал танцевать, словом, полностью завладел ее временем и вниманием.
Она наблюдала за ним и не могла себе не признаться, что взгляд у него внимательный, заинтересованный, улыбка — располагающая, манеры — приятные, голос — мягкий, а движения в танце исполнены расслабленной грации. И вообще, подумала Лика, он похож на славного домашнего пса. Такой милый. С ним спокойно и комфортно. Хороший мальчик.
Олег не курил и практически не пил. И объяснил это, как бы извиняясь:
— Должно быть, я уже и выкурил и выпил свою жизненную норму. Теперь меня это сомнительное удовольствие мало привлекает.
— Значит, раньше ты все-таки и пил, и курил? — лукаво полюбопытствовала Лика.
— И пил, и курил, — кивнул он. — Помнится, лет сорок назад… — и то, как легко это было сказано, Лику рассмешило.
Часа в четыре утра она захотела спать.
— Пойдем, я провожу тебя, — предложил Олег.
— Пойдем, — согласилась Лика.
Они покинули компанию, расположившуюся в большой комнате внизу и развлекающуюся уже кто как мог, поднялись на второй этаж и прошли в самый конец коридора, Олег толкнул дверь и, пропустив Лику вперед, сказал:
— Здесь тебя никто не потревожит. Это самая уютная комната. — Он зажег светильник над широкой кроватью и, заметив вопросительный взгляд Лики, подтвердил: — Да, она моя. Ты правильно догадалась.
Лика опустилась на кровать.
