– Я вернул их миссис Шорлинг. Пфаутч обдумывал услышанное, не отрывая взгляда от лица Рэгсдейла, потом усмехнулся.
– Вы ведь не тешите себя идеей, а, Рэгедейл, что когда вы выберетесь отсюда, у вас будет припрятано гнездышко с яичками на четверть миллиона долларов? Предположим, вас освободят, а драгоценности все, еще будут оставаться в вашем распоряжении. Если речь пойдет о досрочном освобождении под честное слово, вы будете не вправе покидать штат. У вас могут потребовать отчета за любые деньги на вашем счету в любое время. За вами будут следить с правом подвергнуть вас обыску по малейшему подозрению. И как же вы тогда доберетесь до этих драгоценностей и превратите их в наличность?
Покрывшись испариной, Рэгедейл огрызнулся:
– Я уже достаточно наслушался об этих драгоценностях, мистер Пфаутч. У меня их нет. Будьте же благоразумны. Я ведь бизнесмен и готов купить свою свободу в любой день при помощи чьих-нибудь денег. Это было бы замечательное помещение капитала, и вам это известно.
Пфаутч кивнул, словно услышал ответ, который надеялся получить.
– Хорошо, Рэгедейл, – произнес он, вставая, – Ваша жена гарантирует мой гонорар. Думаю, что вам досталось больше, чем вы того служили, и, кроме того, в этом деле интересные моменты в чисто юридическом аспекте. Я возьмусь за него. Взвалю на себя эту ношу.
– Благодарю вас, мистер Пфаутч. С задумчивым выражением на лице адвокат вызвал охранника.
В тот же вечер Пфаутч пригласил секретаршу компании Рэгсдейла поужинать в прелестном итальянском ресторанчике в «Гринвич Виллидж». Пока они ели и беседовали, у адвоката сложилось довольно полное и весьма занимательное впечатление о методах Рэгсдейла в бизнесе и в управлении офисом. Чтобы окончательно убедиться в правильности своих догадок, Пфаутч подверг миссис Ходжес некоторому подобию перекрестного, допроса.
– Как вы упоминали, миссис Ходжес, ведение дел в фирме было не совсем обычным, ибо, по вашему мнению, мистеру Рэгсдейлу никогда не была нужна доверенная секретарша?
– Не могу понять, зачем она ему понадобилась, сэр. Я ведь работала у него еще до того, как он принял мисс Дорсетт, и вполне могла держать язык за зубами. Ему вовсе не нужно было нанимать кого-то еще только для того, чтобы она хранила обо всем полное молчание.
– А что вы можете сказать о мисс Дорсетт?
– Для девицы своего возраста и образования она была довольно приятной и вполне компетентной. Но, честно говоря, я относилась к ней без одобрения. Было совершенно ясно, что она только и смотрит, как бы повыгоднее выскочить замуж.
– Очевидно, мистер Рэгсдейл полностью ей доверял?
– Очевидно. Кстати, должна упомянуть вот еще о чем. Когда я была его единственной секретаршей, в нашей работе не было никаких промахов или ошибок. И если его обвиняли в ошибках, то мисс Дорсетт знала о них и помогала ему совершать их. Конечно, тогда становится понятно, зачем он нанял ее. Он ведь знал, что я не стану поддерживать никаких махинаций в бизнесе.
– Выходит, если виновен он, тогда она тоже виновна?
– Думаю, что да. Но хотела бы вот что добавить. Я очень жалела ее, когда он женился на Коре Джэйнс. Джерри была просто потрясена. Он выглядел настоящим глупцом, полагая, что она поможет ему на суде и после, при подаче апелляции. Эта девушка всегда казалась какой-то странной. И если она решила навредить ему при слушании дела, то это было ей вполне по силам.
– Я изучал ее показания, миссис Ходжес, и не нашел в них подтверждения ваших слов. Может быть, вы что-то другое имеете в виду?
– Мистер Пфаутч, вам никогда не убедить меня в том, что некоторые показания, изменившие ход дела не в пользу мистера Рэгсдейла, вырвались у нее нечаянно. Она вполне могла притвориться, что это было именно так. Но те из нас, кто знает ее хорошо, уверены, что она не принадлежит к типу людей, которых выводят из себя или сбивают с толку несколько вопросов.
– Так вы полагаете, что любовь превратилась в ненависть и что девушка отомстила?
– Я бы не могла показать это под присягой, но я думаю, что так оно и было. И вот еще что я думаю, сэр. Если мистер Рэгсдейл действительно спрятал драгоценности через нее – неважно, знала она это или нет, ему никогда больше не видать этих драгоценностей, даже если бы их возврат гарантировал ему освобождение хоть завтра. Я видела, как эта девушка какое-то мгновение колебалась, своими собственными глазами видела, мистер Пфаутч. Да он скорее сгниет в тюрьме, чем Джеральдина Дорсетт хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь ему.
– Бог ты мой, – ответил ей, смеясь, мистер Пфаутч. – У меня действительно сложное дело. Ну, Бог с ним, попробуйте канли, миссис Ходжес. Они здесь очень хороши.
Первого мая в восемь часов утра Джерри с душевным трепетом отправилась в поместье Тейлора Биг Скай Моунтэйн, где согласно приказу должна была разыскать в здании офиса мистера Уильяма Вагнера. Она въехала по гравиевой дороге, проходящей между четырьмя столбами кирпичных ворот в частные владения, попетляла по трем рощам сахарных кленов, пересекла шесть проржавевших мостиков, а затем спустилась на некое подобие плато, где среди кучки строений высилось, подобно наседке рядом с выводком, громадное здание из ошкуренных бревен. Царила почти полная тишина – и это молчание показалось Джерри любопытным, хотя и слегка обеспокоило ее. На террасе, которая кольцом охватывала усадьбу, она задержалась на несколько минут, чтобы полюбоваться пейзажем. Ее поразили горные пики вдалеке, они казались отсюда удивительно воздушными, словно облака снега на тех японских картинах, что висели в офисе Дона. Как забавно сочетаются в единое целое природа и искусство, подумала Джерри.
Дородный мужчина в черном костюме и жилете в белую полоску вышел на террасу. Он поклонился Джерри, достал сигару, не торопясь, разорвал обертку, обрезал кончик и закурил. Дым, который он старательно выпускал в небо, был приятен, но еще приятнее было наблюдать почти детское удовольствие, проглядывавшее в его глубоко посаженных серых глазах.
– Нет ничего лучше хорошей сигары, – сказал он. – Полагаю, вы и есть мисс Дорсетт?
– Да, сэр.
– А я Уильям Вагнер. Вы необычайно хороши, мисс Дорсетт. Да. Но нам придется подкормить вас чуть-чуть. Всего чуть-чуть, вы понимаете. Но ваша красота ласкает глаз, и это факт.
Джерри сумела сказать без тени улыбки:
– Вы очень щедры, сэр.
Такая скромность понравилась ему. Вынув изо рта сигару, он подвел Джерри к металлическим перилам.
– Я никогда не устаю любоваться этим видом, – признался он. – Знаете ли, он никогда не бывает одинаковым, меняется каждую минуту, каждый год. Многие художники соглашаются, что это превосходный вид. Сюда и в самом деле приезжают художники – писать пейзажи.
– Я могу понять почему, сэр.
– Но все это вы узнаете сами, мисс Дорсетт. Насколько я понял, вы та самая секретарша, которую обещал мне мистер Тейлор. Он заверил меня, что вы весьма компетентны в своем деле и полностью заслуживаете доверия. Могу ли я спросить вас, как велик ваш опыт?
– Я была доверенным секретарем мистера Рэгсдейла из компании «Рэгсдейл Инвестмент Каунселорз» в городе Нью-Йорке, мистер Вагнер. У меня есть резюме всей моей работы, я принесла его с собой. Однако говорил ли вам мистер Тейлор, что мой бывший хозяин находится сейчас в тюрьме за кражу и мошенничество?
– Да, мне кое-что известно об этом. Я, знаете, время от времени по-любительски балуюсь акциями, так что читал о деле Рэгсдейла. Странное это дело, мисс Дорсетт. Можно только удивляться, почему уважаемый член делового мира счел возможным опуститься так низко.
Джерри, уже сообщившая о себе самое худшее, ничего не ответила.
– В любом случае, – продолжал мистер Вагнер, – его проблемы нас не касаются, не так ли? Я с нетерпением ожидаю дня, когда смогу сложить всю рутинную работу в офисе на вас, мисс Дорсетт. Менеджер такого предприятия, как это, не может позволить себе заниматься всякими мелочами. У нас обширная клиентура. Люди платят огромные деньги за привилегию остановиться у нас, они ожидают от нас сервиса на высшем уровне, самых лучших условий проживания, лучшей еды, отличных напитков и, развлечений. Я предпочитаю посвящать все мое время подобным проблемам.
– Я понимаю, сэр.
– Вам будут помогать. У нас всегда есть кому помочь. Вы будете своего рода администратором, мисс Дорсетт. Но…
Тут он резко замолчал, увидев, как к дому свернул длинный черный лимузин. Отдав Джерри свою сигару, он бросился вниз по ступенькам лестницы и приветствовал мистера Джеффа Тейлора улыбками, поклонами и тщательно подобранными словами. Холодный взгляд прошел сквозь него, и Тейлор загремел:
– Прекратите шаркать и кланяться передо мной, Вагнер. Вы можете плевать мне в глаза, пока приносите прибыль. Если же из-за вас я ничего не наживу, все поклоны и шарканья не спасут вашей головы.
