— Губернатор Кубы Веласкес отправил нас в разведывательную экспедицию. Если уж на то пошло, мы можем заняться торговлей и заработать немного золота, без особых амбиций.
— У вас одиннадцать кораблей.
— Да, часть из них я финансировал лично.
— У вас много оружия.
— Вы весьма наблюдательны, сеньор. Что я собираюсь сделать — и мои солдаты должны смириться с этим, те из них, кто еще не смирился, — так это построить поселение, основать город во имя императора Карла Пятого, а затем от имени императора заявить о своем праве на эти земли и завоевать эту страну.
— Вы и впрямь амбициозны, господин, — опешил Агильяр.
— Это единственное решение проблемы, так как вскоре всех индейцев объявят официальными вассалами короля Карла, а восстание будет караться смертью. Такова воля Бога, воля Папы Римского.
— А губернатор Кубы, который прислал вас, знает о ваших намерениях?
— Этот глупый, недальновидный, толстый, мерзкий подлец, неспособный управлять собственными чреслами, этот Веласкес, что управляет Кубой, ничего не знает о Судьбе. Он будет завидовать нашей славе, он будет жаждать военных трофеев. Он не заслуживает ничего, кроме неповиновения.
— Я понял.
— Поняли? Мелочное недовольство Веласкеса может привести к тому, что он пошлет свои корабли, дабы остановить нас и привезти обратно, закованных в цепи. Несмотря на все препятствия, мы верны королю Карлу, Папе Римскому и Богу. Вы готовы к этому?
Сейчас Агильяр был готов лишь к тому, чтобы улечься в постель и поспать, а затем поесть за столом, почитать книгу при свечах и прожить остаток жизни, работая школьным учителем в приходе какого-нибудь заброшенного сонного городишки. Сбежав от своего хозяина, он и не думал, что окажется вовлеченным в заговор, грабеж, казни и предательство межконтинентального масштаба.
— Я восхищаюсь вами, команданте, но я не достоин этого. Видите ли, мне не хватит таланта. Вы, почтенный господин, и ваши отважные капитаны больше подходят для этой священной задачи.
— Верно. Мы как раз те люди, которым это по плечу. Experiencia es todo[20]. Бог, слава и золото — других альтернатив в этом мире нет, если вы не хотите марать руки земледелием. — Кортес, принявшийся было расхаживать по каюте от волнения, вновь уселся. — Расскажите мне еще об этом воинственном народе.
Агильяр вздохнул.
— Войны тут ведутся часто, иногда — чтобы восславить богов, иногда — чтобы преодолеть голод, а иногда просто для развлечения. Их сражения называются «цветочными войнами», так как кровь пленников служит удобрением для цветов и от нее маис и все остальное растет лучше.
— Ритуальные войны? — Кортес налил Агильяру бокал вина, но тот даже не прикоснулся к спиртному.
«Бедняга, — подумал Кортес. — Неужели майя настолько запугали его, что теперь он не может наслаждаться благами просвещения?»
— Они стараются не убивать своих врагов на войне.
— Так это игра, а не война?
— Да, это игра, но она опасна. Жертвоприношения пленников тут в порядке вещей. Они ведут пленных на вершины пирамид, и там жрецы вырезают их сердца во славу бога солнца, Уицилопочтли. А конечности пленных съедают лучшие воины. То же самое практикуют и майя.
В каюте Кортеса стояли лишь койка, кресло, стул, стол, которым пользовались в случае необходимости для проведения хирургических операций, да еще пара скамеек. Оконные стекла были перепачканы пометом чаек и солеными брызгами, их прикрывали пыльные бархатные занавески красного цвета, подбитые серебром. Кортес поспешно задернул эти дорогие занавески, поскольку не хотел, чтобы кто-нибудь подслушал этот разговор. Вездесущие, как насекомые, проклятые шпионы могут, если пожелают, сломить верность солдат, заставить их поддерживать интересы этого подлеца Веласкеса, подбить их на возвращение домой. Кортес знал, что в его окружении полно трусов и бунтарей. От одной мысли об этом его бросало в пот, а по спине бежали мурашки. Неизвестно, кто живет в его бороде. Там настоящее царство вшей. В паху у него все болело от потертостей. И какой идиот выдумал гульфик? Кортес жил в тропиках Гаити, ради бога, почему же здесь ему так плохо?
— У них долгая письменная история, и их письмена очень красивы. У майя сложная система исчисления, а еще они изобрели то, что называют нулем. Они астрономы.
— Не стоит восхищаться язычниками, Агильяр. Пока вы были в плену, в Германии объявился богохульствующий монах-еретик, подлый шарлатан по имени Мартин Лютер, призывающий к восстанию и надругательству над святынями. Несомненно, вскоре его сожгут на костре. Он считает себя просвещенным, но им управляет дьявол.
Агильяр никогда не слышал о Мартине Лютере.
— Видите ли, Агильяр, мы, жители Новой Испании, — настоящая надежда для церкви. Европу раздирают противоречия, а здесь есть множество душ, ждущих обращения и жаждущих света.
— Они и так считают себя детьми солнца, капитан.
— Что ж, значит, полдела сделано. Видите ли, я верю в человеческую природу, Агильяр. Я верю в то, что человек предпочтет только лучшее. Именно поэтому мои офицеры и солдаты идут за мной.
— Вы им доверяете? А они вам доверяют?
— Да, несомненно. Куда денется бык, который не хочет тащить плуг?
Тем не менее Кортес был вовсе не так убежден в этом, как утверждал. Кому он мог верить? Денди Куинтавалю, открывшему первую фехтовальную школу на Кубе? Нельзя было пройти по улицам Гаваны, не наткнувшись на человека с рапирой. А черный раб Куинтаваля, с огромной головой и торчащими во все стороны волосами, отчего голова его напоминала голову Иоанна Крестителя на блюде, — что он думал о своем глупом хозяине? Этих черных не понять. А Исла? Может, он человек губернатора? У Исла лицо змеи, он всегда готов к атаке. Отец Ольмедо в лучшем случае нейтрален, в худшем — бесполезен. А этот францисканец Франсиско, человек настолько толстый, что было удивительно, как ему удается пройти два шага, не говоря уже о том, чтобы путешествовать по континенту? И еще Альварадо, чьи ноги не поспевают за его беспокойными мыслями, а кожа сочится страхом. Берналь Диас — просто лакей, но как он проявит себя в битве? Нуньес очень ценен как картограф и плотник, но он еврей, а значит, в Испании ему не позволяли брать в руки оружие, так что у него нет даже элементарных навыков в сражении на мечах. У Пуэртокарреро язык без костей, а Ботелло, предсказатель и прорицатель, и еще к тому же доктор, несомненно, по происхождению цыган, неверующий. Но он тоже нужен им, так как умеет делать ампутации и зашивать раны, а как предсказатель просто незаменим. Кортес повернулся к Агильяру.
— Я не потерплю предательства, и я вижу, что вы можете мне помочь. Я собираюсь сделать вас одним из офицеров.
— Меня, господин?
— А почему нет? У вас острый ум, вы отважны, немного потренировавшись, станете превосходным солдатом. — Помолчав, Кортес поднял указательный палец. — И вы знаете язык.
— Только чонталь-майя.
— Прекрасно для начала.
— Я не воин.
— Склонность к сомнениям вряд ли можно назвать добродетелью испанского гранда.
— Я не гранд, капитан.
— Полно, полно, приходской священник научил вас читать и писать, не так ли? Вы знаете катехизис и владеете латынью. У вас спокойный нрав, несмотря на постигшую вас участь. И не нужно говорить, что вы брезгуете войной. Сама жизнь — это война. Статуса и ранга можно добиться лишь действиями.
— Но я не умею обращаться со щитом, копьем, пикой, мушкетом, пушкой, алебардой, пращой, катапультой и арбалетом, команданте.
— Ну вот, вы уже знаете названия оружия.
Агильяр вздохнул. Не променял ли он одного хозяина, чьи цели были жестокими, но понятными, на другого, чьи цели являлись столь же жестокими, но более сложными?
— И еще кое-что, команданте. — Агильяр упомянул об этом вскользь, как будто вспомнив случайно, хотя и знал, сколь важна эта информация.
— Валяйте, дружище, черт побери!
— Ацтеки, народ мешика в Теночтитлане или, по крайней мере, их император… Это может показаться странным, но я слышал, что они верят, будто вы — Кетцалькоатль.
— Кеста… что?
— Кетцалькоатль — это бог ветра, мира и творения. По легенде, он воплотился в человеческом облике, был жрецом и поэтом, царем Тулы. Другие боги завидовали ему, так как он сделал людям много добра. Кетцалькоатля обманули, и ему пришлось оставить свой город Тулу. Говорят, что Тула пала под натиском других тольтеков. Как бы то ни было, покрыв себя позором, Кетцалькоатль отправился на восток и у Большой Воды, Восточного моря, воспламенил себя и превратился в звезду Венеру. Кетцалькоатль, Пернатый Змей: «кетцаль» — это птица с зелеными перьями, а «коатль» — это змея. Он был бледнолицым и бородатым. Предсказание гласит, что он вновь займет трон Мешико в год Одного Тростника. Сейчас год Одного Тростника.
