Я лихорадочно зашелестел страницами. Вот оно!
- Боюсь, сэр, что вам назначено на следующую субботу!
- Ах, дьявол! Как неудачно. И ведь такая путаница не впервые со мной случается. А в следующую субботу я буду уже в Эдинбурге. - Он смерил меня придирчивым взглядом. - Послушайте, доктор, а не могли бы вы меня проконсультировать? Мне бы уж очень не хотелось откладывать...
- С удовольствием, - согласился я. - Давайте пройдем в смотровой кабинет.
- Вам, без сомнения, потребуется мой анамнез, - промолвил он, усаживаясь. - У меня уже все в голове припасено. Возраст: шестьдесят один. Семейное положение: женат. Должность: член кабинета министров. В детстве переболел всем, чем положено. Вы за мной успеваете?
- Как вы сказали - "член кабинета министров"? - Даже для нашей весьма необычной практики, передо мной была птица высокого полета.
- Да, я министр по вопросам строительства, - скромно пояснил он, словно сообщая о своих успехах в гольфе. И вдруг я припомнил, что всего неделю назад видел его фотографию в газетах: министр перерезал ленточку на торжественном открытии очередного моста. Человек с виду вполне приличный, однако я впервые имел дело с живым министром и не знал поэтому, как к нему правильно обращаться. Для подстраховки я решил приравнять его к герцогу.
- Конечно же, сэр, - кивнул я. - Извините, э-ээ, что сразу вас не узнал. Простите меня, пожалуйста. Теперь, если не возражаете, э-ээ, я задам вам несколько вопросов. Вы позволите?
Министр скрестил на груди руки.
- Разумеется, доктор. Делайте все, что находите нужным. Я целиком и полностью в вашем распоряжении. Не далее как вчера я поделился с министром здравоохранения своими соображениями по поводу того, что, на мой взгляд, нет смысла посещать врачей, если затем не следовать их рекомендациям, напрочь отринув собственное мнение о своем здоровье. Он же ответил, что мнение пациента о враче и то - куда важнее. - Бичем улыбнулся. - Пошутил, конечно. У него вообще замечательное чувство юмора.
- Да, конечно. Итак, сэр, что вас беспокоит?
Беспокоили министра боли в позвоночнике. Указав на кушетку, на которой ещё несколько минут валялся сам, я предложил ему раздеться.
- Совсем раздеться, доктор?
- Да, будьте любезны. Я хочу вас как следует осмотреть.
- Ваше слово для меня закон, доктор.
Он принялся аккуратно расстегивать пуговицы жилета, а я едва успел задернуть перед ним портьеру, как в дверь снова позвонили.
- Прошу прощения, - извинился я перед министром. - Я только узнаю - и вернусь. Мигом.
- Конечно, доктор.
На крыльце стояла высокая, темноволосая и весьма привлекательная женщина в норковой пелерине. Увидев меня, она схватилась за горло и воскликнула:
- О Господи! Я погибаю! Боже, что мне делать!
Не найдя, что сказать, я тупо пробормотал:
- Послушайте, успокойтесь, пожалуйста...
Но дама не слышала меня. Оттерев меня плечом, она протиснулась внутрь и устремилась в комнату для ожидания, и навзрыд разрыдалась.
Я быстро закрыл дверь в смотровой кабинет, где раздевался министр по вопросам строительства.
- Если это в моих силах, мадам, я вам, безусловно, помогу, - сказал я. - Вы только постарайтесь хоть на минутку взять себя в руки...
- Пиф-Паф! - громко выкрикнула она. - Милый мой Пиф-Паф! Где он?
- Доктор Эразм Фот... Поттер-Фиппс взял сегодня выходной, - строго объяснил я. - Он уехал играть в гольф.
- Он там с женщиной! - всхлипнула она. - Джанет сказала мне, что он взял с собой эту стерву Хелен.
- Ну что вы, речь шла всего лишь о гольфе, - смущенно пробормотал я, вдруг осознав, что веду себя не как подобает врачу-профессионалу. За два месяца работы на Парк-Лейн я приобрел куда больший опыт общения с трудными пациентами, чем за пять лет, проведенных в Св. Суизине, где посетители относились к врачам с таким же благоговейным трепетом, как к полиции. И тем не менее влюбленные в Пиф-Пафа женщины оставались для меня непреодолимой проблемой.
- Что же мне делать? - застонала незнакомка, зарывшись лицом в кушетку. - Что мне делать? Я хочу умереть! Мне ничего другого не остается! Да, только умереть...
Пока я придумывал, как быть дальше, она вдруг встрепенулась и посмотрела на меня, словно видела впервые.
- Кто вы такой?
- Я ассистент доктора Поттер-Фиппса, - вежливо ответил я. - Я могу вам помочь?
- Никто не в силах мне помочь! - Ее красивое лицо побледнело, а размывшаяся краска стекала по щекам грязными ручейками. Вдруг она заломила руки и, запрокинув голову назад, истошно завизжала.
Что ж, по крайней мере, с легкими у незнакомки все было в порядке. Как, впрочем, и с трахеей и голосовыми связками. И тем не менее я посчитал своим долгом вмешаться.
- Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста! - проорал я. - Бога ради, перестаньте кричать!
Но дамочка завизжала пуще прежнего. Вопя благим матом, она для пущей убедительности молотила себя кулачками по лбу и барабанила каблуками по паркету.
К этой минуте меня уже меньше беспокоило состояние её здоровья жизненная энергия била из красотки ключом, - чем моя собственная репутация. Годы, проведенные в Св. Суизине, выработали в каждом из нас железное правило: никогда не оставаться с пациенткой-женщиной наедине, без присутствия медсестры. В любую минуту двери приемной могли пасть под натиском полицейских, журналистов или даже просто случайных прохожих, которым не давали спокойно спать лавры сэра Галахада.
- Проклятье! - вскричал я. - Да замолчите же вы!
Однако поклонница Пиф-Пафа завопила ещё громче. На сей счет инструкции Св. Суизина ничего путного не предусматривали, однако, по счастью, я припомнил из художественной литературы, что спасительный рецепт состоит из звонкой пощечины. Собравшись с духом, я нагнулся к исходившей криком дамочке и со всего размаха отвесил ей увесистую оплеуху. Однако мое снадобье возымело обратное действие: вместо того, чтобы успокоиться, эта особа ответила таким апперкотом слева, что я отлетел к стене. В следующий миг разъяренная не на шутку дамочка тигрицей соскочила с кушетки и принялась швырять в меня всем, что попадало под руку.
Беспомощно барахтаясь посреди кучи журналов, телефонных справочников, расколотого фарфора и стекла, я все же сумел подняться как раз вовремя, чтобы увернуться от меткого удара массивной лампой, который наверняка оглушил бы меня, а то и вовсе раскроил череп.
- Что вы вытворяете, черт побери? - гневно вскричал я, хватая разбушевавшуюся посетительницу за руки. - Вы же меня убьете!
- И поделом тебе, мерзавец! - завизжала она. - Как ты посмел на женщину руку поднять? Неандерталец!
Последнее слово она произнесла уже почти спокойным тоном, заронив во мне надежду.
- А что мне оставалось делать? - миролюбиво вопросил я. - У вас началась истерика, и мне пришлось применить испытанное народное средство. Вы же набросились на меня как расфуфыренная дикая лесная кошка!
- Ненавижу вас! - кокетливо надулась она. И тут же свалилась мне на грудь, обливаясь горючими слезами.
В течение нескольких минут я только гладил её по спине и бормотал слова утешения. Затем произнес:
- Может, вам лучше вернуться домой и лечь в постель? Если хотите, могу выписать вам хорошее успокаивающее средство. Проспитесь, а потом сразу полегчает.
Незнакомка с шумом высморкалась. Вид у неё был пренесчастный.
- Я останусь здесь до возвращения моей рыбки, моего Пиф-Пафа, - с обожанием пробормотала она.
- Но доктор Поттер-Фиппс может задержаться на всю ночь, - возразил я. И тут же, увидев её гневно вспыхнувшие глаза, поправился: - В том смысле, что после гольфа его могут к больному вызвать и все такое...
Ее голова бессильно поникла.
- Отвезите меня домой. Пожалуйста. Я не могу этого вынести. Не оставляйте меня одну.
- Ну что вы... - замялся я. - Я не могу.
- Пожалуйста! - взвыла она. - Умоляю вас. Это недалеко. Совсем рядышком.
Меня по-прежнему обуревали сомнения. Наконец я решился.
- Ну что ж, я отвезу вас. - Ведь должен же я был каким-то образом от неё избавиться. - Только обещайте, что по пути будете вести себя прилично.
Она поспешно закивала, словно провинившаяся школьница.
- Обещаю.
Я помог ей выйти на улицу и, остановив такси, забрался следом за ней на заднее сиденье.
- Есть дома кто-нибудь, кто сможет за вами присмотреть? - спросил я.
Она молча помотала головой из стороны в сторону.
- А есть у вас родственники или друзья, которых можно об этом попросить?
- Я их всех ненавижу!
Я полюбовался в окно на ярко-синее небо, на солнце, весело золотившее крыши домов, и вдруг пожалел, что я не мальчик, который таскает вслед за Пиф-Пафом клюшки для гольфа.
Жила моя скандалистка в самом конце Керзон-стрит. Почти весь путь мы проделали в полном молчании, и уже подъезжали, когда она вдруг радостно воскликнула:
- Господи, ну и дура же я!
Повернув голову, я обнаружил, что моя спутница достала косметичку и, глядясь в зеркало, накрашивается.
