- Должен признаться, что мне не совсем понятна ваша реплика, сдержанно произнес я.
Впервые за все время нашего знакомства она улыбнулась.
- Я ведь и правда дура, да? И чего так завелась, сама не понимаю. Должно быть, выпила лишнего за ланчем. Алкоголь на меня порой убийственно действует. А вы, наверное, решили, что у меня вообще крыша поехала?
- Откровенно говоря, подобные подозрения закрались ко мне в голову, сдержанно признался я. - Я даже подумывал, не вызвать ли психичку с санитарами.
- Спасибо, что не вызвали. Господи, а денек-то какой стоит, а? Загляденье просто. - Она со щелчком захлопнула косметичку. - Ну, вот мы и приехали? Заскочите на секундочку - махнем по рюмашке. После всего пережитого вам это просто необходимо.
Я заколебался.
- Может, не стоит...
- Ну что вы! Идемте сейчас же. Я позвоню на коммутатор и попрошу переводить все ваши звонки на мой номер. Пиф-Паф так часто делает.
Я мучительно раздумывал. Оставаться наедине с пациенткой женского пола и без того уже было отступлением от правил, распитие же спиртных напитков у неё дома наверняка квалифицировалось бы моими коллегами как настоящее грехопадение. Однако не забудьте, что все-таки на дворе стояла весна...
- Хорошо, но только на минутку, - кивнул я.
- Кстати, меня зовут Китти, - прощебетала она, отпирая дверь. Квартирка у меня крохотная, но уютная. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Пиф-Пафу здесь нравится.
В её "крохотной квартирке" разместилась бы добрая дюжина моих бейсуотерских комнат, да и обставлена она была с такой богатой экстравагантностью, которая составила бы честь и самому Эразму Поттер-Фиппсу. Впрочем, возможно, он и приложил к этому руку, подумал я.
Распахнув окно, Китти высунулась наружу и пропела:
- Весна, весна, весна! Боже, как прекрасно! Вы любите весну? Ландыши, тюльпаны и колокольчики! Нет, непременно цветничок у себя разобью. Что вам налить, милый?
- Я уже пил сегодня бренди, - признался я. - Лучше бы уж не смешивать, если у вас оно есть, конечно.
- Есть, мой зайчик, - проворковала Китти. - Бренди у меня целый бар.
Она поставила на столик две рюмки и бутылку с этикеткой, на которой красовалась одинокая корона, а ниже я с изумлением разглядел цифры: "1904".
У меня перехватило дыхание.
- Эй, полегче, - выдавил я, глядя, как Китти небрежно наполняет рюмки. - Такой нектар пьется разве что наперстками.
Китти только игриво хихикнула и вручила мне наполненную до краев рюмку.
- За нашу удачу! - провозгласила она, отпивая. - Вот, совсем другое дело, - добавила она, облизываясь. Затем уселась на софу рядом со мной. Я отодвинулся. Китти тут же придвинулась ко мне, уже вплотную.
- Расскажите мне про себя, - попросила она, кладя руку мне на колено.
- А что тут рассказывать? - Я в свою очередь облизнулся, смакуя бренди. - Я всего лишь временный ассистент доктора Поттер-Фиппса, вот и все.
- Вы слишком молоды для врача, - кокетливо заметила Китти, гладя меня по ноге.
- Вообще-то, по правде говоря, врач я ещё новоиспеченный, - сказал я.
Китти снова хихикнула.
- Да, когда я свалилась в ваши объятья, то сразу поняла, что опыта у вас ещё маловато.
- Ну надо же! - удивился я. - А мне показалось, что я держался очень уверенно.
Она рассмеялась.
- Кстати, - добавил я, - прошу у вас прощения за эту пощечину.
- И вы, милый мой доктор, извините, что я едва вас не пришибла.
Мы улыбнулись друг другу, и выпили еще. Я почувствовал, как внутри разливается приятное тепло. Возможно, этому способствовала и Китти, прильнувшая ко мне, как котенок.
Несколько минут спустя она встала.
- До чего с вами приятно, - сказала она. - Подождите капельку - я переоденусь.
Я плеснул себе ещё немножко бренди. Напиток оказался совершенно восхитительным. Наслаждаясь его мягким, обволакивающим вкусом, я тем не менее нашел в себе силы призадуматься над непростой ситуацией, в которой оказался. С профессиональной точки зрения мое поведение было в высшей степени неправильным. Тут я припомнил буклет по врачебной этике, который таскал в бумажнике, и, достав его, принялся внимательно изучать. Так, размеры табличек, визитные карточки, дележ гонораров, отношения с лицами духовного звания и тому подобное. И - ни единого слова про отношения с пациентками, про ту коварную проволоку, натянутую между профессионализмом и галантностью, на которой я сейчас балансировал.
Тут в окно ворвался свежий ветерок, а где-то неподалеку запела какая-то птаха. А какого черта? - спросил себя я. Весна есть весна. Отложив брошюрку в сторону, я выпил ещё бренди.
Китти вернулась в одном прозрачном пеньюарчике, под которым, как я с замиранием сердца разглядел, была только сама моя соблазнительница, нежная и благоухающая.
- Как дела, мой цыпленочек? - промурлыкала она.
- Б-бренди п-просто класс, - запинаясь, выговорил я. - Н-налить ещё капельку?
- Да, моя рыбка.
Я наполнил наши рюмки.
- За тебя, мой милый доктор.
- За вас, о, принцесса среди пациенток.
Мы выпили на брудершафт и поцеловались. Китти вытянулась на софе и протянула ко мне руки.
- Иди же ко мне, мой птенчик!
Я облизнул внезапно пересохшие губы. Положение становилось критическим. Остаться наедине с такой прекрасной женщиной... Впрочем, какого дьявола? Мужчина я или кролик? Да и смел ли я её разочаровать...
Послышалось шуршание.
- Иди ко мне!
Я оглянулся - и обмер. Обнаженная, Китти выглядела даже прекраснее, чем я мог мечтать! Обнаженная? Ах, блин!..
Я вскочил как ошпаренный.
- Вызови такси! - визгливо заорал я, не узнавая собственный голос. Скорее!
Господи, и как же я теперь объяснюсь с министром строительства?
Глава 11
Вбежав в приемную, я обнаружил на смотровой кушетке записку, на которой аккуратным почерком было начертано:
Дорогой доктор!
По-видимому, какие-то неотложные дела вынудили Вас срочно уехать. Я прекрасно понимаю сложности Вашей благородной профессии, и догадываюсь, что Вы задержались у одра больного, которому Ваша помощь неизмеримо важнее, чем мне. Как бы то ни было, отдыхая на Вашей кушетке, я почувствовал себя лучше, однако, поскольку сегодня днем мне необходимо уехать, я все-таки загляну на соседнюю улицу к остеопату, которого рекомендовал мне министр труда. Благодарю за проявленное внимание.
Искренне Ваш,
Джордж Бичем.
Что ж, по моей вине Пиф-Паф утратил ценного пациента, однако благородный политик сумел спасти мне не только честь, но и профессиональную карьеру. Я искренне пожелал ему стать премьер-министром, а в последующем старался прочитывать в газетах все его речи.
А вот перед доктором Поттер-Фиппсом я повинился только в день расставания.
- Неужели? - спокойно произнес он. - Бедняжка Китти! Представляю, каким ударом стало для неё ваше поспешное бегство. Придется мне навестить бедняжку и попытаться привести её в чувство.
- Это ещё не все, - скорбным тоном произнес я, потупившись. - Никаких Гималаев на самом деле не существует.
Пиф-Паф изумленно вскинул брови.
- В том смысле, что моей ноги там никогда и близко не было, поправился я. - Сперва я не хотел признаваться, но вы были так добры ко мне... Я уж не в состоянии был кривить душой перед вами.
К моему изумлению, Пиф-Паф расплылся в улыбке.
- Как я рад, мой мальчик! - воскликнул он. - Даже представить себе не можете. Там ведь сам черт себе ногу сломит! Даже приткнуться некуда кругом один лед со снегом. А какие у вас дальнейшие планы?
- Я хотел бы пока пожить в Лондоне и подготовиться к экзаменам. Благодаря вам, мне удалось поднакопить немного денег. А по уик-эндам я рассчитываю зарабатывать, подменяя других врачей на дежурствах. Между нами, - разоткровенничался я, - я ещё не оставил надежду стать хирургом.
- Что ж, удачи вам, мальчик мой, - снисходительно произнес Пиф-Паф, словно перед ним стоял школьник, который только что признался в своем горячем желании стать автомехаником. - Меня тоже всегда привлекала хирургия. Есть в этой профессии нечто завораживающее. Дайте мне знать, вдруг я смогу быть вам чем-нибудь полезен. Вам, наверное, деньги нужны? Секретарша вам выдаст - сами знаете, я финансовые дела не обсуждаю.
Мы обменялись рукопожатием, и двери медицинской синекуры закрылись для меня навсегда.
Я отложил уже достаточно, чтобы расплатиться с "ВИЛСОНОМ, ВЕРЕСКИЛЛЕМ И ВОЗЛЮБЛИНГЕРОМ" и прожить полтора месяца, готовясь к экзаменам в Королевский хирургический колледж. Продолжая снимать комнатушку в Бейсуотере, я запасся взятыми в библиотеке "Анатомией" Грея и "Физиологией" Старлинга, одолжил набор костей у приятеля из Св. Суизина и погрузился в подготовку к экзаменам на хирурга.
Согласно давно установленным правилам, к заключительному экзамену допускались лишь сдавшие анатомию с физиологией - предметы, которые студенты-медики проходили на втором курсе и начисто забывали уже к четвертому. И вот теперь мне предстояло освежить курсы, над которыми я корпел бессонными ночами пять лет назад. При этом я прекрасно понимал, что мнемонические прибаутки, коими мы забавлялись в студенческие годы, вроде вот этих строчек про блуждающий нерв:
