— Но, Батистина, король был…
— Нет, я никогда не прощу ни ему, ни…
Она не сумела выговорить имя, однако Адриан понял.
— Ни Флорису… Батистина, я уверен, что Флорис все еще любит тебя… он многое осознал… он готов протянуть тебе руку… Подчинись воле нашего отца… выйди замуж за Флориса, ведь он тоже поклялся сделать это.
— Замолчи! — выкрикнула Батистина, задрожав всем телом.
Изумленный Адриан увидел, как она внезапно преобразилась. К щекам ее прихлынула кровь, в голубых глазах вспыхнули молнии, ноздри гневно раздулись.
Тонтон замерла с разинутым ртом, глядя то на Адриана, то на Батистину. «Фрейлина» явно не понимала, о чем идет речь, однако готова была защищать свою «княгиню», как тигрица.
Адриан не желал признаваться в поражении. Он схватил Батистину за руку и привлек к себе, с удивлением ощутив, что у него самого подрагивают пальцы.
— Батистина, маленькая моя… Именно ты спасла Флорису жизнь… Наши хирурги прикончили бы его со своими пиявками и кровопусканиями… Если бы не твой Жанно, мой брат уже лежал бы в земле… Нет, дай мне договорить, я знаю все… Ты приходила к нему под маской помощника врача. Зачем… зачем ты это сделала, Батистина? — спрашивал Адриан, заглядывая ей в глаза.
Батистина опустила голову, но он настаивал:
— Дорогая, ответь… Значит, чувство твое не умерло! Отринь свою гордыню, признайся мне!
Адриан умолк, увидев слезы в громадных голубых глазах. Батистина встряхнула головой, словно пытаясь прогнать мучительное воспоминание.
— Нет, нет, Адриан…
Молодой граф знал, кому адресовано это упрямое «нет», но продолжал уговаривать сестру:
— Ведь ты сама пришла, чтобы спасти его… Никто тебя не заставлял… Зачем же ты это сделала, если так ненавидишь Флориса! Зачем?
У Батистины дрожали губы.
— Ты хочешь знать зачем? Я… я это сделала… из христианского милосердия! Все очень просто! К тому же Элиза плакала и умоляла меня!
Адриан разжал руки. Как ему хотелось понять, какие мысли скрываются за этим прекрасным белым лбом! Однако торопиться не следовало.
— В любом случае, Батистина, ты свободна в своих чувствах… Если ты не хочешь выходить замуж за Флориса, я не стану докучать тебе с этим, но прошу вернуться вместе со мной… Со всех сторон тебя подстерегают опасности… ты хоть знаешь, что пригрела нашего лютого врага, эту канониссу… Юлия де Менгден еще в России поклялась погубить нас!
При этих словах Батистина обменялась понимающим взглядом с Тонтон.
— Да, конечно, это Иностранка! Но тревожиться не стоит, мы с ней поссорились как раз накануне урагана… и она исчезла, сбежала, испарилась навсегда!
К Батистине уже вернулось прежнее веселое спокойствие.
— А этот пират, объявивший себя твоим мужем! — с упреком промолвил Адриан, не упоминая, какая судьба, судя по всему, постигла Иностранку в бухте Баратария.
— О, этот омерзительный субъект взял меня в жены на пиратский манер… после того как убил бедного Фоккера, о котором я сожалею, потому что он был, в сущности, очень мил. А Пилон Шери… Ты же знаешь, как я с ним расквиталась… Мы потопили все его корабли и…
Батистина вновь заговорила непринужденно, явно считая свои похождения делом совершенно естественным. В соседней комнате опять послышались смешки.
— Кто у тебя в спальне? — спросил Адриан.
— О, это мои подруги! Мои спутницы… мы странствовали вместе.
Батистина открыла дверь и сказала:
— Идите все сюда, я представлю вас моему брату. Не бойтесь, он никому ничего не выдаст.
Пять «фрейлин» вошли одна за другой — как и Тонтон, они не поднимали глаз и держались с большим достоинством.
— Вот мадам де Киев… мадам де Царское Село… мадам де Рига… мадемуазель де ла Балтик… мадемуазель де Баку…
Адриан чувствовал, как волосы поднимаются у него на голове. За этими фальшивыми титулами молодой дворянин угадывал прозвища парижских девок, перечисленных в списке пассажиров «Красавицы из Луизианы»: Вертушка, Крючница, Людовик, Золотая Ляжка, Свинья, Дитя, Персик…
Адриан увлек сестру в нишу окна и зашептал:
— Батистина, ты сошла с ума? Ведь это же клейменые шлюхи! Их выслали в колонию за развратное поведение!
— Да! — вызывающе ответила Батистина. — Но это мои подруги… они славные и очень, очень смелые… И здесь еще не все! Некоторые остались на плантации…
— Слава Богу! — не удержавшись, промолвил Адриан.
— Они приедут ко мне после свадьбы, тогда я смогу защитить их… Спасибо, дорогие мои, — громко сказала Батистина, — вы так понравились моему брату! Ступайте переодеваться, мы едем к моему жениху господину де Бель-Иль… Нас пригласили на легкий ужин.
«Фрейлины» поспешно ретировались, заметно обрадовавшись возможности ускользнуть от слишком уж пристального взгляда графа де Вильнев-Карамей. Тонтон, неловко поклонившись, последовала за ними.
На сей раз чаша терпения Адриана переполнилась, и легендарное спокойствие изменило ему. Он не мог справиться с собой и заговорил дрожащим голосом:
— Что, если кто-нибудь опознает этих воровок, Батистина?
— Какой же ты пессимист, Адриан… Никто уже и не вспоминает, что на «Красавице» были эти женщины… и рабы.
— Рабы, вот именно! Давай поговорим и о них… Где эти люди?
Батистина сокрушенно вздохнула.
— Большей частью на плантации… впрочем, они свободны!
— Свободны? Значит, ты их купила?
— У меня есть все бумаги!
Батистина потянулась за ларцем, но Адриан остановил ее.
— Не трудись зря! Их тоже сфабриковал твой артист из Маракаибо?
— Я против рабства! — величественно промолвила Батистина.
— Я тоже! — завопил Адриан. — Но существуют законы! Ты хоть знаешь, что рабов можно купить только у торговца, обладающего патентом? Без этого документа любая сделка недействительна… Если же кто-либо купил раба на законных основаниях, то может освободить его… но иным способом это сделать нельзя!
Батистина, надувшись, воскликнула:
— Да знаю я! Но это несправедливо!
Адриан воздел руки к небу.
— Согласен, однако с этим приходится мириться… Не я же издаю законы и эдикты, а король…
— Стало быть, король не прав… Откровенно говоря, Адриан, это бессмысленный спор, и я могу опоздать из-за тебя… Прости, мне пора переодеться!
— Несчастная, а как же господин Вейль! — воскликнул Адриан, пораженный внезапной мыслью. — Хирург знает обо всем и может разоблачить тебя!
Батистина расхохоталась.
— Мой бедный Адриан, ты слишком долго воевал с чикачами… Господин Вейль отбыл во Францию на последнем корабле…
— А остальные… эти твои женихи… Граф дю Роше, драгун, моряк… Я потерял их из виду, но они-то точно в Луизиане… Что скажут они, когда вернутся в Новый Орлеан?
Батистина уже держалась за ручку двери. Она обернулась и пояснила терпеливо, словно бы разговаривала с тяжелобольным:
— Я уже виделась с ними, Адриан! Они здесь, по крайней мере двое первых… и все прошло просто замечательно!
— Как? Что же ты им сказала?
Адриан во все глаза смотрел на Батистину. На губах у нее появилась ангельская улыбка.
— Что страшная семейная тайна вынудила меня утаить свои титулы, выдавая себя за простую дворянку, и что я взываю к их чести в надежде, что никто не узнает о нашем прежнем знакомстве… Эти господа, разумеется, немедленно поклялись мне на своих шпагах хранить молчание!
— А твой официальный жених, ну, словом, бывший жених (Адриан уже начинал путаться в словах), граф дю Роше… он-то как отнесся ко всему этому?
Батистина удивленно подняла брови.
— Прекрасно!
— Как это может быть? Несчастный приехал сюда за тобой… Он любит тебя до безумия!
— Именно! И я обещала ему, что выйду за него замуж, как только овдовею!
Произнеся это, Батистина упорхнула в соседнюю комнату, а Адриан застыл в изумлении посреди гостиной. Дверь вновь приоткрылась, и Батистина высунула голову.
— Как поживает Жорж-Альбер?
— Жорж-Альбер? Хорошо… да, очень хорошо.
Адриан проговорил это машинально, явно думая о другом.
— А Федор, Ли Кан, Грегуар?
— Хорошо!
— Тем лучше! Поцелуй их от меня!
Дверь захлопнулась. Адриан услышал веселый голос Батистины:
— Да нет же, Нене! Я надену голубое… Нет, лиловое! Или зеленое? Тонтон, тебе очень идет красный цвет… Останься в этом наряде!
Адриан покачал головой и направился к лестнице. Внизу его ожидали Федор и Ли Кан.
— Ну что, барин?
— Она вас целует!
Ответ Адриана и мрачное выражение его лица ясно показали слугам, что дело плохо. Молодой дворянин не знал, как рассказать Флорису о провале своей дипломатической миссии.
«Если он об этом узнает, то, пожалуй, придушит ее!» — думал Адриан, все больше мрачнея по мере того, как подходил к постоялому двору.
